Валентин Азерников - Профессионал жизни
Катя. Паша, откуда вы все это знаете? Вы что – астрономией занимались?
Паша. Что вы, Катюша, что за мысли? В наше суровое время, когда надо смотреть под ноги, ходить, задрав голову? Никогда, жамэ.
Катя. Но откуда же – про Ригель, Орион?…
Паша. Когда я устаю рассматривать в микроскоп наши отдельные недостатки, для отдыха – заглядываю в телескопчик…
Катя (недоверчиво). У вас есть телескоп?
Паша. Катя, вы меня удивляете. В наше время буквально у каждого культурного человека есть свой телескоп. Вопрос в том, куда он в него смотрит: на небо или в окна к соседям.
Катя. Вы – в небо?
Паша. В субботу, после баньки… два пива… в душе невесомость… Так и тянет прильнуть к окулярчику и пошарить на периферии Вселенной… Как там моя маленькая Бетельгейзе? Моя рыхленькая пульсирующая Бетельгейзе…
Катя. Бетельгейзе – какое красивое название…
Паша. Одна из самых крупных звезд, в несколько сот раз больше Солнца. А весит – всего ничего, пушинка. Ничтожная плотность. Обманная звезда. Колосс на глиняных ногах.
Катя. Паша, вы все-таки удивительный человек. Я не подозревала, что вы…
Паша. Что я…
Катя. Вы часто бываете здесь?
Паша. Стараюсь – пореже.
Катя. Стараетесь? Значит, тянет?
Паша. Как преступника – на место преступления.
Катя. Значит, вы все-таки занимались этим раньше?
Паша. Не придумывайте, Катюша, а то вы и меня не узнаете в следующий раз. Все мы преступники – перед собой, своей юностью, мечтами. Мы предаем их с такой же легкостью, с какой клялись их осуществить. И это нормально. Зачем миру столько космонавтов, пожарных, актеров – о чем еще мечтают в детстве? Кто бы подавал нам обед в столовой или плавил чугун?
Катя. Но есть же – кто пронес через всю жизнь…
Паша. Это эгоизм – следовать мечтам. Есть реальность, она трехмерна. Ось желаний, ось необходимости, ось случайности. Треугольник сил – как лебедь, рак и щука – каждый в свою сторону.
Музыка кончилась, раздался голос лектора: «Над вами вечернее небо…» Паша потянул Катю из зала. Они вышли на авансцену.
Катя. Смотрите, совсем другое небо. То и не то. Тусклое. И холодное.
Паша. А разве ваши герои, которых вы играете, – точная копия нас? Тоже ведь поярче.
Катя. Вы сегодня философски настроены, Паша.
Паша. Ага, четверг. Привычка. День политучебы. Куда мы пойдем, альфа драмтеатра?
Катя. Альфа?
Паша. Так называют самую яркую звезду в созвездии.
Катя. Не смешите меня, Паша, я даже не заслуженная.
Паша. Ну и что? Бетельгейзе тоже не самая яркая, хотя и названа была когда-то альфой Ориона. Не в звании дело. Для меня вы альфа, и в нашей галактике, и в соседних. Вы самая яркая, ослепительно яркая, на вас нельзя смотреть без светофильтра.
Катя. Перестаньте, Паша, я начну смущаться.
Паша. Смущающаяся звезда… Кто видел такую? Я стану первооткрывателем. Сбудется мечта детства. Обо мне напишут в астрономическом журнале, школьники будут ходить в планетарий на мои лекции – «Смущающаяся звезда»…
Катя. Наденьте шапку, сумасшедший, вы простудитесь.
Паша. Я? Никогда. Жамэ. Во мне кипят термоядерные страсти. Энергия распада… личности. Если я надену, шапка загорится. Потрогайте – миллион градусов.
Катя (проводит рукой по его лицу). Тридцать шесть и шесть. Симулянт.
Паша. Это по Цельсию. Надо жить в другой системе отсчета – там теплее.
Катя. Вы думаете?
Паша. Увидите сами. (Берет ее за руку.) Поехали.
Катя. Куда?
Паша. В другую систему.
Катя. А далеко она?
Паша. Буквально рядом. Не торгуйтесь перед лицом вечности. Я только позвоню. (Подходит к автомату, набирает номер, говорит приглушенно, оглядываясь, – не слышит ли Катя.) Маленький, привет… Я. Слушай, разводи крахмал, мажь стены… Можешь получить свои обои. Спросишь Люду, скажешь – от Петрова… Маленький, к чему слова, мы ж люди дела. Кстати, о деле – нужна хата. Как там, не вернулись еще?… Ну где я цветы поливал… Так я могу захватить лейку?… Маленький, ты большой человек. Привет от знатного мелиоратора… (Кладет трубку, набирает еще один номер.) Люсик?… Что делаешь?… Нет, я задержусь немного. Политзанятия… В прачечную не успел – завтра. Позвоню еще… А куда?… Поздно будешь?… Ну, гуляй, целую.
Берет Катю за руку и уводит ее.
Картина пятаяЧья-то квартира. Видно, что в ней сейчас никто не живет. На столе составлены горшки с цветами – довольно много. Входят Паша и Катя. Паша зажигает свет.
Паша Вот… Пустыня… Засохшая земля… Потрескавшиеся кактусы… Горячее дыхание самума…
Катя (оглядываясь). Подпольная квартира?
Паша. Друзей. Уехали на юг, просили вот цветы поливать. (Пробует землю в горшке.) Сплошной Каракум. У меня уже пересохло в горле. (Достает из чемоданчика шампанское, из буфета – два бокала.) Садитесь, будьте как дома.
Катя. У ваших друзей? После звезд – тернии?…
Паша. Катюша, это тропа судьбы. Скромный оазис в безводной пустыне. Приют усталого путешественника, После звезд и одиночества – кров над головой… (Хочет обнять ее, Катя отстраняется.)
Катя. Маленький, в чем дело?
Паша. Катя…
Катя. Вы банальны, Коперник. И не очень чистоплотны. (Смотрит на свои руки.) Здесь такая грязь… Можно руки помыть?
Паша. Конечно. (Провожает ее в ванную.)
Слышен шум льющейся воды. Паша возвращается с лейкой, поливает цветы. Выходит в другую комнату. Входит Люся, его жена. Увидала свет в комнате, удивилась.
Люся. Странно… Неужели я свет оставила? (Прислушалась.) И воду…
Паша (входя). Вы мне? (Увидав Люсю, замер.)
Вода из лейки льется на пол.
Люсик?!
Люся. Ты?!
Паша. Я… А ты что тут делаешь?
Люся. Как что – цветы вот пришла полить. А ты что?
Паша. И я. Вот… (Показывает на лейку.)
Люся. А как ты сюда попал?
Паша. Как, как… Через дверь.
Люся. А откуда у тебя ключи?
Паша. Какие ключи?
Люся. От этой квартиры.
Паша. Как откуда? Друг дал. Уехал отдыхать и… вот, попросил цветы поливать.
Люся. Друг?
Паша. В школе вместе учились.
Люся. Понятно. И я его, конечно, знаю?
Паша. Ты?
Люся. Ну да, да, я. Твоя жена.
Паша. Да нет вроде бы… По-моему, вы не виделись. Может, говорил когда.
Люся. А как его зовут?
Паша. Кого?
Люся. Друга твоего. О котором ты мне говорил.
Паша. А ты разве сама не знаешь, что спрашиваешь?
Люся. Почему не знаю, знаю. Я просто тебя проверяю.
Паша. Меня? Проверять? Обижать недоверием?
Люся. На твоем месте я бы не стала говорить о доверии.
Паша. А я ничего и не говорю. Вот полил цветы – и пошел. Кончил дело, гуляй смело. (Идет к выходу.) Пойдем погуляем?
Люся. Действительно смело, ничего не скажешь.
Паша (подталкивая ее к выходу). Пойдем, пойдем, я уже все сделал.
Люся. Надо воду закрыть. (Хочет пойти в ванную.)
Паша (хватает ее за руку). Ни в коем случае. Пусть льется. Пусть воздух увлажняется. Цветам полезно. Он просил.
Люся. Кто просил?
Паша. Друг.
Люся. А-а… И что – целый месяц чтоб так и лилось?
Паша (нервничает, тянет ее к двери). Нет, почему же. Мама придет скоро и закроет.
Люся. Кто?
Паша. Мама его. Она звонила. Сказала, скоро придет. У нее астма, ей сухой воздух вреден. Задыхается она от него.
Люся. Да?
Паша. Ужасно. (Показывает – как. Хрипит.)
Люся. Но она умерла.
Паша. Кто?
Люся. Мама его. И не от астмы.
Паша. Да? А, да, действительно… Это не его мама, я спутал, это ее мама, его теща. А тещи, они ведь знаешь, они все от чего-нибудь задыхаются.
Люся. Не хами.
Паша. Я не о своей. Ну идем же.
Люся. У тебя есть мелкие деньги? Там такси ждет, у него сдачи нет.
Паша. Конечно, в чем дело… (Лихорадочно шарит по карманам, протягивает ей) На вот.
Люся. Ты поди расплатись тогда, я пока руки помою.
Паша. Нет, нет, это неудобно!
Люся. Что неудобно? Руки помыть?
Паша. Мне идти. Что он подумает – таксист?
Люся. Что он подумает?
Паша. Ну… Приехала одна, за тебя кто-то платит… Тайное свидание… Лучше сама.
Люся. Ах вот как. Тебя волнует, что он подумает?
Паша. Конечно. Твоя репутация.
Люся. А что я подумаю – тебя не волнует?
Паша. Почему не волнует? Еще как волнует. Смотри, пульс какой…
Шум воды в ванной смолк.
Люся. Что это?
Паша. Что?
Люся. Вода.
Паша (подталкивает ее к выходу). А… Отключили, наверное.
Люся (хочет пойти в ванную). Надо закрыть. А то…
Паша. Я сам закрою, ты не сможешь. Иди. А то он там нервничает. Что за манера – всех заставлять волноваться. (Почти выталкивает ее.)
Люся. Интересно, тебе когда-нибудь бывает стыдно? (Чуть помедлив, уходит.)