Эдвард Радзинский - Театр про любовь (сборник)
Она. Это не тот случай. И вообще я не хочу. Я решила не идти. Все.
Звонок.
Меня нету.
Подруга (взяла трубку). Алло!
Другой мужской голос. Это фабрика-кухня? Подруга. Не туда. (Повесила) Если ты все-таки перерешишь, я позвоню Бетти. Только решай быстрее. Она до шести.
Она. Пожалуйста, позвони… на всякий случай. Подруга (засмеялась). В этом – все. Противно. Звони сама. 299-3141, Бетти Ивановну.
Ирина набирает номер.
Она. Бетти Ивановну.
Подруга (подсказывает). Из дамского.
Она. Из дамского.
Подруга, усмехаясь, глядит на Ирину, той неловко.
У пожилых парикмахерш невозможные имена. У меня была парикмахерша Клеопатра Сергеевна. Все ее звали Клепа.
Голос Бетти. Алло!
Она. Здравствуйте. Это… это… (Остановилась.) Голос Бетти (сразу недовольный). Кто «это»?
Ирина умоляюще глядит на Подругу, та молча усмехается.
Она. Это… Ирина Николаевна.
Голос Бетти (сурово). Вы что-то перепутали, дама. Я не знаю никакой Ирины Николаевны.
Гудки в трубке.
Подруга. Ты даже по телефону разговаривать не умеешь. Как ты живешь? Как тебя до сих пор волки не съели на улице? (Набрала номер)
Голос Бетти (не без яросты). Да!
Подруга. Бетти, родненькая, солнышко мое. Это Мариша звонит с радио. Здесь к тебе зайдет одна моя знакомая…
Голос Бетти. Не надо слов, я до шести!
Подруга положила трубку. Тут же звонок.
Мужской голос. Эторыбкомбинат?
Подруга. Какой рыбкомбинат?! (Вешает трубку.) Нуты идешь к Бетти или ты не идешь?
Она (насмешливо). Знаешь, почему я такая безвольная? Я из крестьянской семьи. Что ты от меня хочешь?
Всего сто лет назад мои предки жили при крепостном праве.
Снова звонок.
Подруга. Да!
Мужской голос. Это завод «Гигант»?
Подруга. Вам делать нечего! (Швыряет трубку.) «Я себя советским чувствую заводом»…
Она. Странно. Это впервые.
Подруга. Может быть, это тот, который хочет тебя бросить?
Она. Не-ет!
Подруга. Но кто же это, старая романтическая калоша! И почему у тебя так вибрирует голос?
Она (смеется). Клянусь, не знаю. (Помолчав) А знаешь, я никуда не пойду. Пора перестать быть тряпкой, ты права. Бетти – к черту. Объяснение – к дьяволу. Сейчас мы с тобой поставим кофе… и – выпьем.
Подруга. Вот это разговор.
Они засуетились. Ирина вынимает бутылки.
Она. Что же у нас есть?
Подруга. Как всегда, у нас много красивых бутылочек, и в каждой – по одной капле вина.
Она. Мне просто жаль их выбрасывать. Они красивые, особенно когда стоят вместе. Так, мы сейчас выпьем, и все будет кончено. Я ведь не пойду к нему пьяная.
Подруга. Ты? Не пойдешь.
Она (налила). Ну, за что выпьем?
Подруга. За… Выпьем, кто за что хочет.
Она. Даже пить не за что.
Подруга. Я, когда вышла замуж, ужасно любила ходить к матери. Будто снова детство. Никаких обязанностей. Утром проснешься, и все готово. И можно улечься на кровати как хочешь. Простор! У тебя я всегда вспоминаю о маме.
Она. А где Артемка?
Подруга. Артемка – организованный, в пионерлагере.
Она. Еще налить?
Подруга. Еще. Мы с тобой знакомы с детства. Это не забывается.
Ирина наливает.
Вот сейчас ты намешаешь, и будем мы хороши.
Она. Напьемся. Хочу напиться.
Подруга. Да, зачем я к тебе приехала? Совсем забыла. Я ведь собаку тебе устроила.
Она. Что ты говоришь?
Подруга. Поехала в общество охотников. Спрашиваю болонку.
Она. Чтобы не росла.
Подруга. Для малогабаритной квартиры. Именно. Говорят, у них там очередь за болонками. Но я на этого начальника – взгляд. И – порядок. Болонка у тебя через неделю. Готовь ошейник.
Она. Собака, собака, приходи к нам быстрее. Подруга. И такая невинная собака, ей всего месяц. Невинная до безумия.
Пьют.
Она (восторженно). Один месяц.
Подруга. Всего месяц, месяц на свете.
Она. Такая невинная? Ничего не успела? Никаких ошибок? Никаких переживаний?
Подруга. Невинная.
Она. Выпьем за собаку! Я уже пьяная! Я тебе сейчас расскажу. Это было в поезде сегодня. Я проснулась утром.
Было рано-рано. За окном был лес. И в солнце березы были белые-белые. Ты меня понимаешь? Всюду было что-то тайное… Какое-то возникновение. И мне надо было рассказать кому-то обо всем этом… утреннем мире, чудном мире… И тут я поняла, что мне некому будет рассказать. Ни сейчас, ни потом, потому что я – одна. Ты понимаешь? Я впервые страшно поняла, что «одна» – это мое название. (Кричит) Собака, собака, приходи к нам быстрей!
Звонок по телефону.
Алло!
Мужской голос. Это булочная?
Подруга (вырвав трубку). Хулиган! Ненормальный! (Бросила трубку.)
Она. Я – одна… Мне просто жалко Кирилла. Вот он живет с этой женой… Ну, не надо. Он – мягкий и ничтожный. У меня нет детей. Я, наверно, отношусь к нему, как к ребенку. Мне жалко его все время.
Подруга. Да, тебе всегда их сначала жалко. Заметь. Сначала они в тебя влюбляются «безумно», и тебе тотчас делается их жалко. И тогда они садятся тебе на шею.
Она. Хватит!
Подруга. Ну зачем же? Тебе их жалко, и ты начинаешь тратить на них все деньги под девизом: «Чтобы не быть обязанной». И каждая твоя новая любовь заключается в том, что шуба из песца отправляется в ломбард!
Она. Оставь в покое моего песца.
Подруга. А они не понимают этого. Если женщина о них заботится, значит, с ней все в порядке. А раз в порядке, можно на нее плевать. Им становится скучно, и наступает пора, когда тебе следует их удерживать. Но ты ведь гордая, ты не хочешь – удерживать. Ты даже мужа, которого любила, не удерживала.
Она (кричит). Хватит обо мне! Мы говорили о моей собаке, о моей будущей собаке…
Подруга (не слушая). Ты не знаешь, что такое удерживать. Вот я люблю Борьку, я люблю его и, главное, ревную все время. Знаешь, я прихожу к нему в редакцию. Они там все сидят и спорят о гражданском пафосе. У них там все делятся, которые обладают и которые не обладают этим самым пафосом. И вот те, которые обладают и которые не обладают, сразу забывают о пафосе, как только я вхожу. Они мне на ноги смотрят, презрев пафос. И я возвращаюсь домой и думаю: «А если вхожу не я?» Значит, они также смотрят? И он смотрит. И я умираю от ревности. И, главное, он может уехать куда хочет. По профессии может. У него дивная улыбка и чудный загар. Обаяшка! И я его ревную безумно, потому что я его люблю. И уже давно не живу с ним, а удерживаю. Ты можешь быть гордой и не удерживать, потому что у тебя в жизни есть работа. А у меня без него – ничего нет. Я просто женщина. «Отдых воина»! И все… Перестань плакать. Я ненавижу, когда ты молча плачешь.
Она. А хочешь? Хочешь… Мы сейчас их всех разгоним к дьяволу. (Лихорадочно) Давай! Давай!
Подруга. Я сейчас ему позвоню. Правда, я обещала, что не буду звонить. Но ничего. Я позвоню и пошлю его… (Взяла трубку. Набрала) Стол заказов Риги.
Она. Собака! Собака!
Подруга. Девочки! Девочки! Нелля Китаева сегодня работает? Это ее подруга говорит, Мариша. Приветик! Мне по-быстрому гостиницу «Ригу», двадцатый номер. Китаева? (Ирине) Сейчас выругаюсь и освобожусь.
Она. Ты права. Мне тоже надо освободиться. Сейчас я пойду к нему, вот в этом виде, и все ему скажу.
Подруга. Правильно! Освободимся!
Она. А потом возьмем невинную собаку. Собака!.. Собака! Приходи к нам быстрее!
Звонок междугородной.
Подруга. Алло!
Она (хохочет). Освободилась! Эта не хотела звонить мужу и звонит. А эта, клуша, поклялась не идти и идет. Освободились! (Хохочет)
Подруга. Тише! (В трубку) Алло! Ты в номере? Странно… Один? Что же ты делаешь сейчас в номере один? Читаешь? Прекрасно. А почему у тебя голос такой? Ненормальный? Я звоню, чтобы тебе сказать, что я… что… мне без тебя хо-ро-шо… прекрасно! Я пью без тебя! Пьяная я! (Вешает трубку. Помолчав) Теперь быстро приедет. (Ирине) Поплелась?
