Бернард Шоу - Пьесы
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ах, вот вам какие романы по вкусу?
ЭЛЛИ. Почему же непременно роман? Это могло и на самом деле случиться. (По глазам Элли видно, что она не спорит, а мечтает.)
Миссис Хэшебай внимательно вглядывается в нее, потом не спеша подходит к дивану и усаживается с ней рядом.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Элли, милочка! А вы не обратили внимания, что все эти истории, которые он Дездемоне рассказывает, ведь на самом деле их не могло быть?
ЭЛЛИ. Ах, нет. Шекспир думал, что все это могло случиться.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Гм… Вернее, Дездемона думала, что все это так и было. Но этого не было.
ЭЛЛИ. Почему вы говорите об этом с таким загадочным видом? Вы прямо сфинкс какой-то. Никогда не могу понять, что вы в сущности хотите сказать?
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Если бы Дездемона осталась в живых, она бы вывела его на чистую воду. Иногда мне, знаете, приходит в голову, не потому ли он и задушил ее?
ЭЛЛИ. Отелло не мог лгать.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Откуда вам это известно?
ЭЛЛИ. Шекспир так и сказал бы, что Отелло лгал. Гесиона, ведь есть же на свете мужчины, которые действительно делают замечательные вещи. Мужчины, похожие на Отелло; только, конечно, они белые, очень красивые и…
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ага! Наконец-то мы пришли к сути дела. Ну, теперь расскажите мне про него все. Я так и знала, что тут кто-то есть. Потому что иначе вы не чувствовали бы себя такой несчастной из-за Менгена. Вам даже улыбалось бы выйти за него замуж.
ЭЛЛИ (вспыхивая). Гесиона, вы просто ужасны. Но я не хочу делать из этого тайны, хотя, конечно, я не стала бы об этом рассказывать направо и налево. И к тому же я с ним незнакома.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Незнакомы?
ЭЛЛИ. Ну, конечно, немножко знакома, разговаривала с ним.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Но вам хочется узнать его поближе?
ЭЛЛИ. Нет, нет. Я знаю его очень близко…
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Вы с ним незнакомы… вы знаете его очень близко… Как это все ясно и просто!
ЭЛЛИ. Я хочу сказать, что у нас он не бывает… я… я просто разговорилась с ним случайно, на концерте.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Вы, невидимому, очень весело проводите время на ваших концертах, Элли?
ЭЛЛИ. Да нет. Вовсе нет. Вообще мы все разговариваем друг с другом в артистической, когда дожидаемся своей очереди. Я думала, что это кто-нибудь из артистов. У него такое замечательное лицо. Но оказалось, он просто один из членов комитета. Я так, между прочим, сказала ему, что копирую одну картину в Национальной галлерее. Я немножко зарабатываю этим. Я не очень хорошо рисую, но так как это всегда одна и та же картина, то я теперь могу скопировать ее очень быстро, и получаю за это два или три фунта. И вот как-то раз он пришел в Национальную галлерею.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. В студенческий день конечно. Заплатил шесть пенсов, чтобы толкаться там среди всех этих мольбертов, хотя в другой день можно было придти бесплатно и без всякой толкотни. Разумеется, это вышло совершенно случайно.
ЭЛЛИ (торжествующе). Нет. Он пришел нарочно. Ему нравилось разговаривать со мной. У него масса блестящих знакомых, светские женщины от него без ума, – но он сбежал от всех, чтобы придти повидать меня в Национальной галлерее. И упросил меня поехать кататься с ним в Ричмонд-парк.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. И вы, душечка, согласились. Просто удивительно, что только вы, добродетельные девушки, можете себе позволить, и о вас никто слова не скажет.
ЭЛЛИ. Но я не выезжаю в свет, Гесиона. Если бы у меня не было знакомств, которые завязываются вот так, то у меня вообще не было бы знакомых.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Да нет, конечно тут нет ничего дурного, если вы умеете постоять за себя. А можно узнать его имя?
ЭЛЛИ (медленно и нараспев). Марк Дарили!
МИССИС ХЭШЕБАЙ (повторяя за ней). Марк Дарили. Какое замечательное имя!
ЭЛЛИ. Ах, я так рада, что вам нравится. Мне тоже ужасно нравится, но я все боялась, что это просто мое воображение.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ну, ну. Он что – из эбердинских Дарили?
ЭЛЛИ. Никто этого не знает. Нет, вы только подумайте, его нашли в старинном ларце…
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Что? В чем?
ЭЛЛИ. В старинном ларце. В саду, среди роз, летним утром. А ночью была страшная гроза.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Что ж он там делал, в этом ларце? Спрятался туда от молнии, что ли?
ЭЛЛИ. Ах нет, нет. Он же был тогда совсем малюткой. Имя Марк Дарили было вышито на его детской рубашечке. И пятьсот фунтов золотом…
МИССИС ХЭШЕБАЙ (строго смотрит на нее). Элли!
ЭЛЛИ. В саду виконта…
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Де Ружемона.
ЭЛЛИ (невинно). Нет. Де Лярошжаклена. Это французский род. Виконты. А его жизнь – это сплошная сказка. Тигр…
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Убитый его собственной рукой?
ЭЛЛИ. Да нет, вовсе не так банально. Он спас жизнь тигру во время охоты. Это была королевская охота, короля Эдуарда, в Индии. Король страшно рассердился. Вот потому-то его военные заслуги и не были оценены по достоинству. Но ему это все равно. Он социалист, он презирает титулы и чины. И он Участвовал в трех революциях, дрался на баррикадах…
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ну как это вы только можете – сидеть вот так и рассказывать мне все эти небылицы? И это вы, Элли! А я-то считала вас простодушной, прямой, хорошей девушкой.
ЭЛЛИ (поднимается с достоинством, но в страшном негодовании). Вы хотите сказать, что вы мне не верите?
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ну конечно не верю. Сидите и выдумываете – ни одного слова правды. Да что, вы считаете меня совсем дурой?
ЭЛЛИ (смотрит на нее широко раскрытыми глазами; искренность ее до того очевидна, что миссис Хэшебай озадачена). Прощайте, Гесиона. Мне очень жаль. Я теперь вижу, что все это звучит невероятно, когда это рассказываешь. Но я не могу оставаться здесь, если вы так обо мне думаете.
МИССИС ХЭШЕБАЙ (хватает ее за платье). Никуда вы не пойдете. Нет, так ошибаться просто немыслимо! Я слишком хорошо знаю вралей. По-видимому, вам действительно кто-то рассказывал все это.
ЭЛЛИ (вспыхивая). Гесиона, не говорите, что вы не верите ему. Я этого не вынесу.
МИССИС ХЭШЕБАЙ (успокаивая ее). Ну конечно я верю ему, милочка моя. Но вы должны были преподнести это мне по крайней мере не все сразу, а как-нибудь по частям. (Снова усаживает ее рядом с собой.) Ну, теперь рассказывайте мне о нем все. Итак, вы влюбились в него?
ЭЛЛИ. Ах, нет. Я не такая дурочка. Я не влюбляюсь так сразу. Я вовсе уж не такая глупенькая, как вам кажется.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Понятно. Это просто, чтобы было о чем помечтать, чтобы жить было интереснее и радостнее.
ЭЛЛИ. Да, да. Вот и все.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. И тогда время бежит быстро. Вечером не томишься от скуки и не ждешь, когда можно лечь спать, не думаешь о том, что вот будешь вертеться без сна или приснится что-нибудь неприятное. А какое счастье просыпаться утром! Лучше самого чудесного сна! Вся жизнь преображается. Уж не мечтаешь почитать какую-нибудь интересную книгу, жизнь кажется интересней всякой книги. И никаких желаний, только чтобы остаться одной и ни с кем не разговаривать. Сидеть одной и просто думать об этом.
ЭЛЛИ (обнимая ее). Гесиона, вы настоящая колдунья. Откуда вы все это знаете? Вы самая чуткая женщина на свете.
МИССИС ХЭШЕБАЙ (поглаживая ее). Милочка моя, детка! Как я завидую вам! И как мне жаль вас!
ЭЛЛИ. Жаль? Почему?
Очень красивый человек лет пятидесяти, с усами мушкетера, в широкополой, франтовато загнутой шляпе, с изящной тросточкой, входит из передней останавливается как вкопанный при виде двух женщин на диване.
(Увидя его, поднимается с радостным изумлением). О Гесиона! Это мистер Марк Дарили.
МИССИС ХЭШЕБАЙ (поднимаясь). Вот так штука! Это мой муж.
ЭЛЛИ. Но как же… (Внезапно умолкает, бледнеет и пошатывается.)
МИССИС ХЭШЕБАЙ (подхватывает ее и усаживает на диван). Успокойтесь, детка.
ГЕКТОР ХЭШЕБАЙ (в некотором замешательстве и в то же время с каким-то наглым спокойствием кладет шляпу и трость на стол). Мое настоящее имя, мисс Дэн, Гектор Хэшебай. Я предоставляю вам судить – может ли тонко чувствующий человек спокойно признаться в том, что он носит такое имя. Когда у меня есть возможность, я стараюсь обходиться без него. Я уезжал на целый месяц. И я не подозревал, что вы знакомы с моей женой и можете появиться здесь. Тем не менее чрезвычайно рад вас приветствовать в нашем скромном домике.
ЭЛЛИ (в настоящем отчаянии). Я не знаю, что мне делать. Пожалуйста… можно мне поговорить с папой? Оставьте меня. Я этого не вынесу.
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Уходи, Гектор.
ГЕКТОР. Я…
МИССИС ХЭШЕБАЙ. Живо, живо! Убирайся вон!
ГЕКТОР. Ну, если ты думаешь, что так лучше… (Уходит, захватив свою шляпу, трость остается на столе.)
МИССИС ХЭШЕБАЙ (укладывает Элли на диван). Ну вот, деточка, он ушел. Здесь никого нет, кроме меня. Можете дать себе волю. Не сдерживайтесь. Поплачьте хорошенько.
