Бертольт Брехт - Трехгрошовая опера

Джимми (вбегая). Эй, капитан, шухер! Сам шериф.

Уолтер. Браун, Пантера-Браун!

Мак. Да, Пантера-Браун, совершенно верно. Не кто иной как Пантера-Браун, главный шериф Лондона, столп английской полиции, войдет сейчас в жалкую хижину капитана Макхита. Учитесь!

Бандиты прячутся.

Джекоб. Это же верная виселица.

Входит Браун.

Мак. Хелло, Джекки!

Браун. Хелло, Мэкки! У меня мало времени, я на минутку. Неужели нельзя было обойтись без чужой конюшни? Это же снова взлом!

Мак. Очень уж удобно она расположена, Джекки. Рад, что ты не забываешь своего Мака и пришел на свадьбу к старому другу. Сейчас я познакомлю тебя с моей супругой, урожденной Пичем. Полли, это Пантера-Браун. Ну как, старина? (Хлопает его по плечу.) А это мои друзья, Джекки, с ними ты, наверно, уже встречался.

Браун (с неудовольствием). Я же здесь с частным визитом, Мак.

Мак. Они тоже. (Зовет их.)

Бандиты выходят из своих укрытий с поднятыми руками.

Эй, Джекоб!

Браун. Это Джекоб-Крючок. Мерзавец!

Мак. Вот Джимми, вот Роберт, вот Уолтер!

Браун. Ну ладно, на сегодня забудем об этом.

Мак. Вот Эд, вот Маттиас!

Браун. Садитесь, господа, садитесь!

Все. Благодарим вас, сударь.

Браун. Рад познакомиться с очаровательной супругой моего старого друга Мака.

Полли. Вы мне льстите, сударь!

Мак. Садись, старая посудина, и бери курс на виски! Полли, господа! Вот перед вами человек, которого неисповедимая воля короля возвысила над прочими людьми и который тем не менее остался моим другом среди всех бурь и треволнений и так далее. Вы знаете, кого я имею в виду, и ты тоже знаешь это, Браун. Ах, Джекки, помнишь ли ты, как мы служили в Индии. Ты солдат и я солдат. Давай-ка споем солдатскую песню, Джекки!

Оба садятся на стол. Золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый светильник. На щитах надпись:

Мак и Браун.

И Джон завербован, и Джимми взят,И Джорджи в сержантском званье.Но армия не спросит: «Кто ты, солдат?»У армии есть заданье.

От ГибралтараДо ПешавараПушки — подушки нам.Если же новаяЖелтая, лиловая,Черного окрасаПопадется раса,Из нее мы сделаем бифштекс. Трам-там.

Джонни мечтал раздобыть одеял,Джимми от теплого виски тошнило.Но Джорджи обоим напоминал.Что не люди они, а живая сила.

От ГибралтараДо ПешавараПушки — подушки нам.Если же новаяЖелтая, лиловая,Черного окрасаПопадется раса,Из нее мы сделаем бифштекс. Трам-там.

И Джонни умер, и Джимми нет,И без вести сгинул бедняга Джорджи.Но у крови по-прежнему тот же цветИ порядок вербовки тот же!

Сидят на столе, но ноги их маршируют.

От ГибралтараДо ПешавараПушки — подушки нам.Если же новаяЖелтая, лиловая,Черного окрасаПопадется раса,Из нее мы сделаем бифштекс. Трам-там.

Мак. Хотя ураган жизни разметал друзей юности, хотя наши профессиональные интересы различны, пожалуй, даже диаметрально противоположны, наша дружба выдержала все испытания. Пусть это будет вам уроком! Кастор и Поллукс, Гектор и Андромаха и так далее. Не было случая, чтобы я, простой грабитель, — вы меня понимаете — вернулся с добычей и не передал части ее, солидной части, своему другу Брауну в знак и свидетельство моей неизменной верности. Не было также случая — вынь нож изо рта, Джекоб, не было также случая, чтобы он, всемогущий шеф полиции, назначил облаву, не известив об этом друга своей юности, то есть меня. Ну и так далее, в конце концов, у нас все основано на взаимности. Учитесь! (Берет Брауна под руку.) Да, Джекки, я рад, что ты пришел, ты поступил как истинный друг.

Пауза. Браун озабоченно разглядывает ковер.

Настоящий ширазский.

Браун. Фирма «Ковры Востока».

Мак. Да, мы обычно все берем оттуда. Знаешь, Джекки, сегодня я не мог тебя не позвать. Надеюсь, что, несмотря на твою должность, моя просьба тебе не в тягость.

Браун. Ты же знаешь, Мак, что я тебе ни в чем не могу отказать. Мне надо идти, у меня столько дел; если во время коронации хоть что-нибудь случится…

Мак. Знаешь, Джекки, мой тесть — отвратительный старый мерин. Если он начнет на меня капать… Скажи, Джекки, в Скотленд-Ярде есть на меня материал?

Браун. В Скотленд-Ярде нет на тебя материала.

Мак. Естественно.

Браун. Я же все устроил. Спокойной ночи.

Мак (бандитам). Может быть, вы встанете?

Браун (к Полли). Всего доброго!

Браун уходит, Мак его провожает.

Джекоб (до сих пор он беседовал с Маттиасом, Уолтером и Полли). Признаюсь, у меня возникли кое-какие опасения, когда сказали, что идет Пантера-Браун.

Маттиас. Видите, сударыня, мы связаны с крупными представителями власти.

Уолтер. Да, у Мака всегда найдется козырь, о котором наш брат и не подозревает. Но у нас тоже кое-что есть про запас. Господа, уже половина десятого.

Маттиас. Сейчас мы покажем гвоздь программы.

Все устремляются в левую часть сцены, за ковер, скрывающий какой-то предмет. Входит Мак.

Мак. В чем дело?

Маттиас (из-за ковра). Еще один небольшой сюрприз, капитан.

Стоя за ковром, они тихо, но с чувством поют песню о Билле Лоджине. Когда они доходят до слов «имени его», Маттиас срывает ковер, и они начинают петь во весь голос, хлопая по кровати, которая теперь видна Маку, Полли и публике.

Мак. Благодарю вас, друзья, благодарю.

Уолтер. Ну а теперь гости потихоньку удалятся.

Все уходят.

Мак. Итак, пора отдать должное чувствам. Нельзя замыкаться в своей профессии. Сядь, Полли! Видишь, какая луна над Сохо?

Музыка.

Полли. Вижу. Милый, прижмись ко мне.

Мак. Хорошо, милая.

Полли. Куда ты, туда и я с тобой.

Мак. Где бы мы ни были, мы будем вместе.

Оба.

Свидетельства нам не давал магистрат.Не были мы с тобой под венцом,И чем ты платила за брачный наряд,Не знаю — и дело с концом.

Тарелку долой, коль закончен обед!Что толку в ней с этих пор?В любви существуют лишь «да» и «нет».А все остальное — вздор!

III

Для Пичема, знающего, как сурова жизнь, потеря дочери означает полное разорение.

Заведение Пичема. В правой части сцены Пичем и госпожа Пичем. У двери Полли в пальто и шляпе. В руках у нее дорожная сумка.

Госпожа Пичем. Вышла замуж? Ты увешиваешь ее спереди и сзади платьями, шляпами, зонтиками и перчатками, а когда эта девочка стоит уже не меньше, чем добрая яхта, она сама летит на помойку, как гнилой огурец. Ты в самом деле вышла замуж?

Золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый светильник. На щитах надпись:

Полли.

Когда я невинной девчонкой былаЯ была ею так же, как вы,Я думала: если появится он,Не должна я терять головы.

И пусть богат он,И пусть любезен,И даже в будни прилично одет,И пусть он знает, как вести себя с дамой,Все равно я отвечу: «Нет».

Я останусь холодна и неприступна,Я останусь равнодушна в ответ.Ну конечно, может быть вполне,Прокачусь я с ним на лодке при луне.Но не больше, нет, нет, нет.

Не годится просто так ложиться,Нужно дать холодности обет.Ведь чего тут только не случится,Если вовремя не скажешь: «Нет».

Из Кента явился мой первый жених,Красив был — я знаю сама.У второго было три парохода.Третий был от меня без ума.

И каждый богат был,И каждый — любезен,И даже в будни прилично одет,И знали твердо, как вести себя с дамой,Но всем я ответила: «Нет!»

Я осталась холодна и неприступна,Я осталась равнодушна в ответ.Ну конечно, быть могло вполне,Что катались мы на лодке при луне,Но не больше, нет, нет, нет.

Ведь нельзя же просто так ложиться,Я дала холодности обет.Да, клянусь, тут все могло случиться,Но на все я отвечала: «Нет».

Но в один прекрасный, безоблачный деньТот пришел, кто меня не просил,И повесил он свой плащ у меня в каморке,И в себе не нашла я сил.

И не был богат он,И не был любезен,И даже в праздник был скверно одет,И не умел совсем вести себя он с дамой,Но я ему не сказала: «Нет».

Не осталась холодна и неприступна,Не осталась равнодушна в ответ.Так и не пришлось ни разу мнеПокататься с ним на лодке при луне.

Тут уже не до катанья, нет,Тут уже приходится ложитьсяИ забыть холодности обет.Все случилось, что могло случиться,Но я так и не сказала: «Нет».

Пичем. Вот в какую шлюху она превратилась. Очень хорошо. Очень приятно.