Букварь сценариста. Как написать интересное кино и сериал - Александр Владимирович Молчанов
Настоящий мастер не зависит от посторонних обстоятельств. Ни от редакторов, ни от режиссеров, ни от актеров.
То, что я здесь пишу, — это еще не система. Система — это длительная ежедневная работа по упорядочиванию хаоса и разрушению установленного порядка. Сизифов труд, танталовы муки. Ее невозможно передать через блог или книгу. Только при личном общении. Да и то ученики обязательно поймут неправильно всё, что можно понять неправильно.
По сути, всё это — лишь про накопление, сохранение и передачу энергии через текст от автора к читателю (зрителю). У новичка КПД как у теплоэлектростанции — 40 процентов. А чем автор опытнее, тем меньше потерь на трение. Кстати, у теплоэлектростанций самый эффективный способ повысить КПД — это повысить температуру. Но там есть предел — стойкость материалов. То же и у человека — нужно повышать температуру своего горения. Это возможно — Микеланджело, Толстой. Возможно, в этом смысле два часа йоги или кун-фу могут дать больше, чем 200 страниц учебника по сценарному мастерству.
Гений — это внимание (кажется, Ж. Кювье). В то же время невозможно удерживать внимание при отсутствии внешних раздражений. Или при наличии однообразных внешних раздражений.
«У него выработалась своя манера — сначала придумать развязку, а затем уже, отталкиваясь от нее, строить всю пьесу. Отличная манера, которая вполне удовлетворяет нашу жажду сильных ощущений». Виньи о Дюма.
Забавно, но неспособность к творческим компромиссам оплачивается лучше, чем способность к оным (сравните биографии Гюго и Дюма).
Система не может состоять из 10, 12 или 112 правил, которые исполняются всегда одинаково и приносят всегда одинаковый результат. Система — это постоянное развитие. Любой наработанный результат становится новым препятствием.
Почему я не люблю постмодернизм. Потому что это всегда как будто ты пришел к начальнику спросить, когда наконец будет зарплата, а он начинает с тобой шутки шутить и каламбуры каламбурить. Хотя есть же поклонники начальственного юмора...
Одна знакомая сценаристка на одной встрече говорила, что она не верит в то, что сценарному мастерству можно научить и тем более что есть какой-то прок от учебников по сценаристике. Дескать, главное — талант. Я бы и не вспомнил этот разговор, но через пару недель мне позвонил знакомый продюсер и попросил подлечить сценарий, который написала эта сценаристка. Сценарий был полной катастрофой, и я отказался. Может, все-таки стоило бы почитать пару учебников?
Упражнения
1. Попробовать писать текст не из головы, а из руки, груди, плеча (ну пошутите про задницу, пошутите).
2. Писать диалог цитатами из классики, газет, Интернета.
3. Стилизация под другого автора, уличный разговор, милицейский протокол, религиозный текст.
4. Написание диалога на языке, которого не знаешь.
5. Написание диалога на выдуманном, не существующем в природе языке. Диалог роботов. Диалог инопланетян.
Только вот какая штука — выполняя упражнение, надо не играть в форму, а попытаться найти содержание и искать подходящую для него форму. Иначе всё это так, баловство.
Режиссера нужно услышать. С редактором можно договориться. А цензора не грех и обмануть. Себя тоже можно обманывать — например, пообещать себе съесть шоколадку после пяти написанных страниц и жестоко кинуть, когда страницы будут написаны.
Единственная ценность бумажных книг — можно оставлять заметки на полях.
Успех должен быть. Коммуникация должна быть. Количество тех, кто тебя понимает, тоже имеет значение. Шекспир это как-то умел. А нам слабо? Ага, слабо...
Нигде не могу найти работающую классификацию реплик. Взялся сам.
Нельзя имитировать энергию, если ее нет в тексте. Нужно научиться добывать и сохранять ее. Как у Гёте: жизнь — это вдох, творчество — это выдох. Нельзя все время выдыхать, нужно дышать полной грудью.
Станиславский — «мы не можем зафиксировать чувства, мы можем зафиксировать только физические действия». Это к вопросу, почему не нужно писать в сценарии, что чувствует персонаж.
Писать в стол вредно. Нужна публикация, хотя бы в Интернете. Так же как в кун-фу, там нет бесцельного поднятия тяжестей — бесцельные повторения только «забивают» мышцы. Например, если молодой боец качает пресс — он висит на столбе вниз головой, в руке у него наперсток, и он наперстком черпает воду из таза, стоящего у столба, и наполняет чашу, стоящую на столбе. Или копает землю. Или рубит лес. У каждого движения должна быть цель, пусть мнимая. Барба — выполняя упражнение, вселять жизнь в структурированную форму, которая не нарративна.
Гротовский цитирует притчу: когда башмачник молод, люди смотрят, как он ловко работает, и говорят: «Какой прекрасный молодой башмачник, как он полон жизни!» Несколько лет спустя, однако, они начинают интересоваться: а как насчет башмаков?
Фехтование (а также спарринги и парные танцы) формирует базу физического диалога (Барба).
Просто освоить упражнения недостаточно. Нужны 4–5 лет непрерывной практики. Только тогда можно наконец уничтожить эту дурацкую уверенность в себе.
Станиславский: «У нашей артистической природы существуют свои творческие законы. Они обязательны для всех людей, всех стран, времен и народов. Сущность этих законов должна быть постигнута». Вынь да положь.
У Тарковского в ранних фильмах, особенно в «Увольнении», — избыточный, бьющий по глазам профессионализм. Позже он научился это прятать, что обманывало и заводило в тупик многих его последователей.
М. М. Бахтин: «Смыслами я называю ответы на вопросы. То, что ни на какой вопрос не отвечает, лишено для нас смысла».
Сценарий — это фрактал. Каждый его элемент подобен целому.
Люди ухитряются превратить в религию даже совершенно не приспособленные для этого вещи. Такие, например, как буддизм, конфуцианство, социализм и система Станиславского. Кажется, даже Гротовского сделали предметом культа. Что сделать, чтобы послание достигло цели? Может быть, в этом смысле на настоящий момент самое эффективное учение — учение Иуды?
Не умеем ни слушать, ни писать. Только читать и говорить.
Американское кино, используя жанровые приемы, поднимает серьезные вопросы. А европейское, используя приемы артхауса, подчас говорит банальности. Ну и кто тут удивляется, что американское кино берет верх?
Сценарист должен быть поэтом. Тем, кого узнают не по стихам, а по глазам.
Одна студентка спросила, можно ли научиться писать сценарии, если смотреть много фильмов. Нельзя. Если смотреть много фильмов, можно научиться смотреть фильмы. Для того чтобы научиться писать сценарии, нужно писать много сценариев.
Мир — не текст. Его нельзя ни написать, ни прочитать.
Актер или режиссер хороши настолько, насколько хорош их предыдущий проект. Сценарист хорош настолько, насколько он хорош для проекта, который он пишет
