Карась Ершу не товарищ - Алексей Синиярв
Ё р ш. То-то и оно! Эпатаж. Позлить, фига в кармане. Зазорно, так скажу. (презрительно.) Молодежь — не задушишь, не убьешь.
К а р а с ь. Да оставь ты их... Мы тоже молодые были. Себя-то вспомни.
Помнишь, как Стрекозу ели?
Ё р ш. Не ел я.
К а р а с ь. Ел. Еще как ел. Еще как! Ты ей ножку обсасывал.
Ё р ш. Я тебе говорю — не ел! Не едят стрекоз. Стрекозу даже птица не ест. Даже звероящер.
К а р а с ь. А мы ели! На пару!
Ё р ш. Забудь ты, ляпнешь где еще. У нее муж знаешь кто?
К а р а с ь. Да-а-а. Такие дела, брат, не так-то скоро забываются.
Ё р ш. Забудь. Да и, по правде, чего уж там... Ты, как телепат. Ихтиандр с тобой! Вот же! Ей-ей. Встретил я ее по дороге. Да. Где? А на Неве. Вот где!
В Ладогу пёр. Вижу, ну... Она, зараза. Вся в белом, пушистом.
Спрашиваю: Что, живая душа, каково попрыгиваешь? Куда, ее спрашиваю, — навострилась?
Говорит: в Геленджик я полетела, отдыхать.
К а р а с ь. Не наотдыхалась она еще, за свою беспутную жизнь, парижская этуаль. Н-да... Ну и... Н-да... Отдыхать. В Геленджик. Смотри-ка.
Етить твою.
Поднимем по сотке. А вечером в баню, с плотвицами. У нас — так. Солнышко, а в лесу — светлая тропинка, сладкая ты моя, ягодка малинка. Читал графа Алексея Николаевича? А у нас та-а-а-а-к. В баню. Вчетвером. В теплых прибрежных водах. И кувыркаемся, и кувыркаемся. Я лекции читаю, Камасутра, иное... И на практике. И семинары. Девки спрашивают: а они там поженились в конце-то концов?
Ё р ш. Ты слушай, слушай (выпивает.). Начитался всякой в Интернете фуфлопендрии — Камасутра, хренаутра... Тайный извращенец.
Слушай, коли рассказываю.
Такая же: всё хохочет, зараза, жопой вертит, фи-фи-фи, фур-фур-фур. Рассказывает мне:
"Встретила, недавно Муравья".
К а р а с ь. Любопытно, однако, как история поворачивается. Про меня не спрашивала?
Ё р ш. То-то и оно — история! Что ей тебя-то помнить? Сколько таких как ты у нее было?
К а р а с ь. Тебя-то помнит!
Ё р ш. Я — это я! А не ты. (презрительно.) Дельта-омикрон. Перестань, забыл! И не вспомнил.
К а р а с ь. Ой-ой. Глядите-ка.
Ё р ш. Рассказывает, мне, профура: (Ёрш далее продолжает с московским говором, через "а".) "А всё такой же, мужик-мужиком, а в фуфайке, всё так же бревно тащит, а только усы седые пообвисли. А спрашивает, меня, сивый мерин: а вижу ли я в салонах Ивана Андреевича Крылова, баснописца?
Отвечаю этому мужичине-простофиле: А вижу, как не видеть! в литературных салонах бываю и нередко, люблю я музы и музыкантов, я и сама — кое для кого Муза, да-а-а. Да-аа-а. Муза.
Веселимся ажиотажно, на танцпол что ли в клубы ходить? моветон.
А тут... Сережка, в лаптях, в косоворотке, кудрявый, льняной, на гармони "Есть одна заветная песня у соловушки". Я аж дрожу, сердечко бьётся, влюбилась бесповоротно, навсегда влюбилась! — много ль нам, девкам, надо? За-ду-шев-но...
Лермонтов. Изящный, весь из себя, выёбистый, Печорин да и только. Не подходи. Слюной ядовитой заплюет.
Цой. Тоже, типа, весь из себя. Руки сложил, подбородок в потолок, ни с кем ни полслова. Да и кому ты тут нужен? Тоже мне, припёрся... Плагиатор. Дюран Дюран. The Smits. The Cure.
Саша Пушкин в красной рубахе навыпуск длиннннннннющими ногтями апельсины чистит и дамам раздает, обезьян. Надменный тоже. Ни капли благоволения. А мог бы и в альбом стишок написать. Зла на него. Блядун".
К а р а с ь. Уж Пушкин-то наверно. В семи потах. Только и слышно: "Я что, Пушкин?" "Вот пусть Пушкин вам и сделает!".
Я так думаю, дружище, он уже и малярку освоил, и циклевание полов, и гипрок на раз устанавливает, и плитку в ванной любо-дорого кладет.
Ё р ш. Ладно с Пушкиным. Оставь. Она (продолжает с московским выговором на "а".): "А что Крылов? Веселый, кушает хорошо, в теле дядька, есть за что и ущипнуть. Я ему сажусь на ушко, царапаю, он так и плывет, так и плывет... Так и... И басни, и анекдоты смешливые рассказывает. Не то, что эти. Самовлюбленые фанфароны".
К а р а с ь. Длинно рассказываешь, почти сплю.
Ё р ш. Врешь!! Тебе про Стрекозу всё интересно! Заканчиваю. Так просил ее, Стрекозу, Муравей этот никчёмный, от себя, сивого, передать, что он — мудак. Иван Андреевич-то. Ничего в жизни не понимает. Во!
Ёрш стучит себя по голове. В динамиках гулкий звук как от удара в медный котел.
К а р а с ь. Да-а. У Лафонтена всё подтибрил, как и Гребенщиков. "Ничто не своровано, всё заимствовано".
Ё р ш. Бесстыдно.
К а р а с ь. А-а-а, и нам-то что до этого?
Скажи, муж-то у нее, подить-ко, действительный тайный советник. Или выше? В Комиссиях заседает, писали (показывает на газету.) — до него не достать. Как до звезды. А мы с тобой, а? А? Стрекоза...
Ё р ш. Забудь. И даже мне... Понял!
К а р а с ь. (насмешливо.) Подить-ко донесёшь?
Ё р ш. И не мечтай. Быстро поднял.
К а р а с ь. За баб-с!
Ё р ш. А Государь-император наш покойный, сказывал: "Сим повелеваем отныне и впредь на военные корабли баб не брать, а ежели и брать, то токмо по числу команды, дабы не было блядства".
Выпивают
Ё р ш. (напевает.) Девки спорили на даче, у кого меж ног лохмаче, оказалось, что лохмаче у самой хозяйки дачи.
К а р а с ь. (подходит к окну.). Загнала она утей-то в заводь? Ой же и девка. Ой же и озорница. Шалу...? Как? подскажи, язык-то заплетается, шалу?..
Ё р ш. Ша-лу-ла-ла-ла? (поет.) Видно не судьба, ша-лу-ла-ла-ла, видно нет любви, видно нет весны...
За органом Миша Боярский. "Кочевники". Нева. Славный город Владимира Ильича. Молодость
