Белый жук в чёрной сметане - Даниэль Агрон
ОНА (помолчав): — Ну что ж… Чего-чего, но сторожем ещё не была. С берданкой и колотушкой не ходила.
ОН: — Знаешь, в сторожевом деле технологии ушли сильно вперёд. Берданки нет, вот… пистолет… э-э, нет!.. не трогать!.. А вместо колотушки — вот….
ОНА: — Что это за дубинка?
ОН: — Это не дубинка, это датчик… а ладно, пускай будет дубинка. Ты ходишь по территории, а на ней в разных местах развешаны пипки.
ОНА, пытаясь до этого сдержать смех, хохочет и машет руками.
ОН: — И вот, когда ты этой дубинкой тыкаешь в пипку… да хорош уже ржать!.. они узнают, что ты работал добросовестно. То есть, обходил территорию и был в этом месте.
ОНА (затихая): — О, господи!.. Какой идиотизм. Ну ладно, пошли тыкать дубинкой в пипку. Или пипкой в дубинку… Кирпич не забудь! А то мой суженый рядом бродит.
ОН: — Думаю, уже не рядом. Там кто-то воет в соседнем квартале.
ОНА: — Моя следующая картина будет называться «Циничный сторож». Без сиси, не беспокойся…
Смотрят друг на друга, смеются и выходят.
СЦЕНА 5
В ПУСТУЮ КОМНАТУ ВХОДИТ ПАРЕНЬ. УСЛЫШАВ ГОЛОСА ПРЯЧЕТСЯ.
СЦЕНА 6
Входят ОН и ОНА, отряхиваясь от дождя и оживлённо разговаривая
ОНА: — Нет, ты что, реально?! Твоей дочурке некуда пойти с парнем? И она… у тебя берет ключи от хаты? Не верю!
ОН: — А что такого? Уж тебя-то, богему, это не должно удивлять, а?
ОНА: — Как раз меня и удивляет…
ОН: — У неё дом в другом месте. Она живёт с матерью.
ОНА: — А-а… И как же это у критика чужих отношений не получилось со своими собственными?
ОН: — Разве я критик? Мне просто грустно. Вот поживешь с моё, и будешь испытывать то же самое.
ОНА: — В одном старом фильме говорят: «Я не доживу. У меня работа вредная».
ОН: — В старом? Для меня он вполне ещё современный.
ОНА: — Ой, какой кошмар! Какого же ты года?
ОН: — Пятьдесят девятого.
ОНА: — Тысяча восемьсот?.. О, пардон…
ОН: — Иногда мне кажется, что да.
ОНА: — Аристократ?
ОН: — Нет, просто стараюсь быть приличным. Это несовременно. Сейчас все стараются быть
не приличными, а обычными. Нормальными.
ОНА: — Много чего видела, но перестаю вообще что-то понимать. Если ты такой приличный, то как же ты дочурке ключи от собственной хаты для свиданий даёшь? Мне, конечно, до форточки, но это как — прилично? В духе девятнадцатого века?
ОН: — Не знаю, смогу ли объяснить. Она уже взрослая. И она мне дорога, понимаешь? Мы… мы друзья. Особенно после того, что случилось… в общем, не о том речь. Забудь.
ОНА: — О чём?
ОН: — Оставь, не надо.
ОНА: — Мне нельзя узнать, по какой причине дочка и папа стали так близки, прямо друзья? У меня с моим папашкой, скажем так, никакой дружбы не было, например… Блин, да ты у нас продвинутый! Прямо ангел во плоти!
ОН: — Ну… так надо. Мы с женой разъехались. Надо пройти ещё весь этот развод… А дочка теперь одна. То есть, живёт пока с матерью, но осталась одна.
ОНА: — Это как?
ОН: — Ну… В общем, их было две, дочки, раньше. Была старше, Надя. Ей было тогда семнадцать А сейчас было бы двадцать шесть… Так получилось.
ОНА: — Господи… извини.
ОН: — Да нет, ради Бога, о чём ты…
Пауза
ОН: — Так получилось, что они обе поздние. Особенно Кира, младшая. А старшей уже нет. Что делать.
ОНА: — Что случилось?
ОН: — Они возвращались из кино, предпоследний сеанс. Он не затормозил вовремя, врезался… Подружка отлетела в сторону и её потом собрали, а Надя… осталась на месте. Он ехал на очень большой скорости…
ОНА: — И что дальше? Извини, что спрашиваю…
ОН: — Не извиняйся. Ничего. Просто ничего.
ОНА: — То есть?
ОН: — Ну, понимаешь… Ему за это ничего не было. Обвинили девочек. Он, этот парень, был сыном заместителя мэра города, вице-мэра, как это сейчас называется. Они с друзьями ехали из клуба ночью. Но суд постановил, что неправильно переходили дорогу девочки. Пытались доказать, что они были пьяны. Но не получилось. Хотя бы это не получилось.
ОНА: — Да. Я из-за всего этого и уехала.
ОН: — Я какое-то время приходил к суду и смотрел, как эта судья приезжает на работу. Один раз она послала секретаря, и он отчитал меня. Он сказал, что я пытаюсь мешать работе их суда. И что они вызовут милицию. Приходил к мэрии, и смотрел на этого вице-мэра. Я уже понимал, что Нади нет. Мне просто было интересно, как он ходит по земле, этот урод. Ничего, ходил, ездил. На чёрном «Мерседесе». У него ветераны войны искали еду по помойкам, а он ездил на чёрном «Мерседесе». Я даже видел, как его сынок, который убил Надю, ездил на том самом БМВ, которым он её убил. Потом он, правда, машину поменял. Наверное, было некомфортно ездить на ней…
ОНА: — Не льсти ему. Просто у них дольше пары лет машина уже считается старой. Не на свои же деньги меняют…
ОН: — Ну, в общем, ко мне прислали каких-то качков и сказали, чтобы я отвалил. Иначе пойду вслед за дочкой.
ОНА: — Погоди…Тебе что, не принесли никаких извинений, не выразили сожаления?..
ОН: — По-моему, теперь ты им льстишь… И мы уехали. Я не мог там быть. И жена не могла. Я пришел к Наде…ну, туда… перед отъездом, и сказал, что я её там надолго не оставлю. Потом два года назад съездил туда и перевёз… её сюда. Интересно. Один из командиров тут, про которого я думал, что он самый сволочной, помог мне всё сделать. У него оказались всякие родственники-юристы и вообще, он как-то впрягся, знаешь… И теперь Надя… здесь. Ну, ладно. Чего это я. Извини.
Пауза.
ОНА: — Снится?
ОН: — Попрощались. Больше нет.
ОНА: — Как ты просто обо всем этом говоришь.
ОН: — А я же это прошел. Ну как.…Как будто дистанции или какой-то тоннель, знаешь? То
есть, я уже вышел с другой сторон, а когда выходишь с другой стороны, оказывается все просто. В тоннеле мучился, все так сложно было, а вышел с другой стороны, на свет, и оказывается все просто. Только время на эти мучения потерял.
ОНА (садится поближе):
