Елена Сазанович - «Я слушаю, Лина…» (пьеса)
Олег. Это не столь важно. Мы часто ссорились.
Лина. Важно все, что касается этого дела. И если ты хочешь, чтобы я помогла, ты обязан мне отвечать.
Олег. Хорошо… Но как бы вам объяснить… С ней трудно было долго не ссориться. С ней трудно было дружить. Да с ней вообще, черт побери, было трудно! Я не зря у вас вчера спросил, знали вы ее или нет?. Тот, кто ее знал, возможно, сразу же бы меня понял… Она была… Ну, разбалована, сумасбродна. Легко могла обидеть, оскорбить. Казалось, для нее люди – просто мусор. Она легко могла предать. Она отшвыривала от себя людей по ходу своей жизни. И, по-моему, плевала на это. Иногда казалось, для нее вообще в жизни не существовало ничего святого.
Лина. Разве это не так, Олег? Ты сомневаешься в этом?
Олег. Если честно – да… Мне иногда казалось… Мне казалось, что в душе она вовсе не злой человек. И даже беззащитный. Просто она нацепила на себя эту дурацкую маску жестокости. Ну, для самозащиты, что ли… Она как бы считала, что все ее не любят. И непременно должны обидеть. И она не хотела дожидаться этого. Она спешила обидеть сама. На самом деле… По-моему, она была слабым, беспомощным человеком. Просто у нее как бы затянулся переходный возраст…
Лина. Ерунда! Все это ерунда! Всего лишь жалкое оправдание для необузданных, черствых натур. Приличный человек не станет относиться к людям, как к мусору.
Олег. Значит, вы все-таки ее знали… И не любили… Но вам трудно понять… Таких, как я… Она…
Лина (кричит). Где уж вас понять! И не мое это дело – понимать! Настоящая истина не нуждается в понимании. Она либо есть… Либо… (Машет рукой.) Хорошо. Теперь скажи, вы были одни вчера вечером? Никто не видел, что произошло?
Олег (качает головой). Мы были одни, Лина.
Лина. Никуда не исчезай, малыш. Я скоро вернусь. Ты обязательно дождись. Никуда не звони, не включай свет и телевизор. И вообще – не высовывай носа. А там посмотрим…
Прокуратура города, кабинет Лины. В ее кресле сидит работник ее отдела следователь Данилов, которого все называют просто – Даник.
Лина. Салют, Даник!
Даник (вздыхая). Салют! Как я понял, на сей раз твоя зимняя спячка не удалась… Ужасная история, Лина, правда? Ты видела прокурора? Он постарел лет на двадцать… Мне ужасно его жалко. Смерть ребенка. Да еще в таком возрасте.
Лина. Смерть в любом возрасте, вещь малоприятная.
Лина садится на край своего стола.
Даник (глядя за окно). Ну и солнце, Лина. Прямо не верится, что за окном столько снега. Последний раз я видел солнышко в октябре… (Переводя взгляд на Лину и внимательно ее разглядывая.) Ну и ну! Видок у шефа следственного отдела! А что, такие джинсы опять входят в моду?
Лина. Не знаю, Даник. Не знаю. Я никогда не слежу за модой.
Даник. А это здорово! (Он бесцеремонно ощупывает ее яркий свитер.) Я, честно говоря, был уверен, что ты…
Лина. С сегодняшнего дня я тебе разрешаю называть меня Стариком прямо в глаза.
Даник (улыбается). Ну, Лина… Ты же знаешь. Старик – это исключительно из чувства глубокого уважения и почтения.
Лина. Ладно, забыто. А теперь вон из моего кресла. Ты его еще не заслужил… (Серьезно.) Ладно, ознакомился с делом?
Даник. Более того, я вычислил убийцу! Ну, успокойся. Твой хлеб я отнимать не собираюсь. Я его вычислил чисто номинально.
Лина. То есть?
Даник. То есть это некто Олег Лиманов. Лучший дружок убитой. Такой же подвальный и грязный, как и эта девчонка, дочь главного… (Вспомнив о связи Лины и Филиппа, тут же спохватывается.) Прости, Лина. У меня выскочило. Я как-то забыл, что у вас…
Лина (повысив голос). Даник! Ты ли это! Если ты хочешь вести это дело, если ты хочешь, чтобы мы его раскрыли, то должен начисто забыть о том, что это дочь главного прокурора! Начисто! Ты должен, просто обязан абстрагироваться от личностей! От личных симпатий и антипатий! Перед тобой только факт! Факт смерти некой молодой девушки. Кстати, действительно грязной и подвальной девчонки! Которая сама выбрала этот путь… А если бы оно была дочерью уборщицы, то это бы изменило дело? Или дочерью президента? Или… Черт побери!..
Даник. Ой ли, Лина. Вряд ли это одно и то же. Ты сама отлично понимаешь, что это особое дело. Я, конечно, внимательно выслушал твои нравоучения на счет работы с фактами. Очень ценные замечания, особенно такому желторотому юнцу, коим является ваш покорный слуга.
Лина (мягко). Я не хотела тебя обидеть, Даник… Ну, извини… Так как ты говоришь? Олег Ли… Ли…
Даник. Лиманов.
Лина. Так, значит Лиманов.
Даник. Да. Мы у него дома оставили своего человека.
Лина. И все-таки, Даник, на твоем месте я не стала бы делать таких поспешных выводов.
Даник. Да ты что, Лина! Дело крайне простое. Не стоит терять времени, ведь оно сейчас на его стороне. А нам остается только найти этого парня. И – дело в шляпе.
Лина (нахмурившись). Я все-таки перепроверю все факты, Данилов.
Даник. А ты умница, Старик! Чтобы разговаривать с этими подонками, твой первоклассный костюмчик придется забросить подальше. На время, безусловно. Кстати, разговор будет не из самых приятных. Впрочем, ты прекрасно знаешь свой «любимый» контингент.
Лина. Ну, хорошо! Допустим, это некто Лиманов. Допустим. Черт с тобой, допустим! Но… Но ты уверен, что это убийство?
Даник. Тут и ежу понятно, что никаким убийством даже не пахнет, Старик. Я все перепроверил и всех ее дружков порасспросил. У них были вполне приличные отношения. Она довольно трудно сходилась с людьми, а с этим парнем у нее были неплохие отношения… (Даник встал из-за стола.) Но в любом случае, он толкнул ее, Лина! Этого вполне достаточно для главного прокурора. Ведь ему, думаю, уже не важно, как (!) это произошло. Ему не важно, что она сама нарвалась на грубость. Что она просто-напросто достала парня! Ему важно другое. Она мертва, Лина! Слышишь! Вот он, твой излюбленный фактик! Она мер-тва! А он помешан на своей дочери. Ты же знаешь…
Лина (глядя в окно, словно в себя). Ради нее он меня бросил… Даник, послушай, Даник. Но ведь истина совсем в другом. Даже если это дочь прокурора. И дело тут даже не в фактах. Дело просто в правде. (Умоляюще.) Даник! Неужели ничего нельзя сделать? Подумай, Даник?
Даник. Ничего, Лина. Ничего нельзя сделать. Ты же лучше меня знаешь главного. Я понятия не имею, насколько у вас близкие отношения, но и в этом случае ты его не сможешь уговорить. Тем более – все будут на его стороне. Все! Ты же сама прекрасно знаешь, как у нас держатся друг за друга. Каждый здесь должен быть уверен, что его дом, его семья – неприкосновенны. Впрочем… Мне ли тебе это объяснять, Лина.
Лина. Но ведь это же будет несправедливо.
Даник (резко). Но зачем тебе это? Не ты ли сама говорила, что большинству вообще не стоит появляться на свет. Да и вообще, что ты понимаешь под справедливостью? Когда я их сегодня увидел… Юнцы с мутными глазами и презрительными ухмылками. Для которых нет ничего святого. Ничего! Никто из них не прочел ни одной книжки, я уверен. Каждый из них опасен! В этом я тоже уверен! Недаром места их сборищ – грязные, вонючие, темные подвалы. Люди выбирают себе места по душе, Лина. Чистая душа не сможет там жить. Поэтому… Месть будет вполне справедливой. Поверь. Если не сегодня, то завтра обязательно этот парень совершил бы преступление. И в этом я тоже, черт побери, уверен!
Лина. Но ведь ты его даже не видел…
Даник. Я видел его друзей. И слышал, что они говорят. Мне этого достаточно.
Даник садится за стол. Лина и Даник смотрят в разные стороны. Повисает искусственная пауза, когда собеседники ждут, кто первый продолжит разговор.
Лина (внимательно посмотрев на Даника). Я не знала, что ты так жесток, Даник.
Даник. А я не знал, что ты так сентиментальна, Лина. (Он вновь встает с места и направляется к выходу. Перед дверью оглядывается.) Я рад, что сегодня мы больше узнали друг друга. Я сделаю все, чтобы как можно скорее разыскать этого подонка. Салют!
Полутемный подвал. Пол старых окурках, докуренных до самого фильтра. По углам – осколки разбитых бутылок. На трубе отопления сидят трое – два парня и девушка. Перед ними – полупустая бутылка дешевого вина. Они молча курят. Через низкий дверной проем протискивается Лина.
Лина. И что же мы отмечаем?
Хорек. А что, мы должны перед кем-то отчитываться, тетенька?
