Август Стриндберг - Соната призраков
Бенгтсон. Да кто ж ее знает… Но люди говорят, когда ей было тридцать пять, на вид она была как девятнадцатилетняя, вот она этим и воспользовалась, а полковник попался… Э, в этом доме… Знаете, для чего стоят черные японские ширмы, вон там, возле кресла? Их называют смертные ширмы и ставят, когда кому-то умирать пора, точно как в больнице…
Юхансон. Ужас! Ну и дом… И сюда студент рвался, как в рай…
Бенгтсон. Какой еще студент? А-а, этот! Который сегодня будет… Полковник и фрекен наша встретили его в театре и от него без ума! Гм! А теперь позвольте вас спросить. Кто ваш хозяин? Директор в каталке?…
Юхансон. Да-а! Он тоже будет?
Бенгтсон. Не приглашен.
Юхансон. Пожалует и без приглашенья! На худой конец!…
Старик в прихожей; на нем сюртук, при нем цилиндр, костыли. Тихонько подбирается к ним, подслушивает.
Бенгтсон. Вот старая шельма, а?
Юхансон. Каких мало!
Бенгтсон. И с виду-то сущий черт!
Юхансон. Да он и правда колдун! В запертые двери входит…
Старик (подходит и берет Юхансона за ухо). Дрянь; Я тебе покажу колдуна! (Бенгтсону.) Доложить обо мне полковнику!
Бенгтсон. Тут ожидают гостей…
Старик. Знаю! Но и моего визита почти ожидают, хоть нельзя сказать, чтоб со страстным нетерпеньем…
Бенгтсон. Вот оно что! Как докладывать? Директор Хуммель?
Старик. Совершенно верно!
Бенгтсон идет через прихожую к зеленой комнате; там закрывается дверь.
(Юхансону). Убирайся!
Юхансон мешкает.
А ну убирайся!
Юхансон скрывается в прихожей.
(Оглядывает комнату; в глубоком изумлении застывает перед статуей.) Амалия!… Это она!… Она! (Ходит по комнате, перебирает безделушки; поправляет перед зеркалом парик; опять подходит к статуе.)
Мумия (из кладовой). Попка хорроший!
Старик (вздрогнув). Что такое? Здесь где-то попугай? Не вижу никакого попугая!
Мумия. Это ты, Якоб?
Старик. Нечистая сила!
Мумия. Якоб!
Старик. Мне страшно! Так вот что они тут прячут! (Стоя спиной к шкафу, разглядывает портрет.) Это он!… Он!
Мумия (сзади подбирается к Старику и сдергивает с него парик). Попка-дуррак! Это попка-дуррак?
Старик (подпрыгнув). Господь всемогущий! Кто это?
Мумия (человеческим голосом). Якоб?
Старик. Ну да, меня зовут Якоб…
Мумия (с чувством). А меня – Амалия!
Старик. Нет, нет, нет, господи Иесу…
Мумия. Вот какой у меня вид! Да! А вот как я выглядела прежде! Вот! Жизнь многому научит. Теперь-то я живу в кладовке, чтоб никого не видеть и чтоб меня не видели… Ну, а ты, Якоб, чего ты тут ищешь?
Старик. Своего ребенка! Нашего ребенка…
Мумия. Вон она сидру.
Старик. Где?
Мумия. Вон там, в комнате с гиацинтами!
Старик (разглядывая фрекен). Да, это она! (Пауза.) А что говорит ее отец, то есть, я имею в виду, полковник? Твой муж? Мумия. Как-то раз я на него разозлилась и все ему выложила…
Старик. И что же он?
Мумия. Не поверил. Сказал: «Так все женщины говорят, чтобы сжить со свету мужей». Все равно – ужасный был грех. Вся жизнь его – ложь, и родословная тоже; иногда читаю дворянские списки и думаю: у него подложное метрическое свидетельство, как у девки, а за это полагается тюрьма.
Старик. Что ж, вещь обычная; ты сама, помнится, подделала год рождения…
Мумия. Это меня мама научила… Моей вины тут нет! А в нашем грехе ты больше всех виноват!…
Старик. Нет, твой муж сам навлек этот грех, когда отнял у меня невесту! Так уж создан я – не могу простить, пока не покараю. Я считал это своим долгом – да и сейчас того же мнения!
Мумия. Зачем ты пришел? Чего тебе здесь надо? Как ты сюда пробрался? За дочерью моей пришел? Попробуй только тронь ее! Тебе тогда не жить!
Старик. Я ей же добра желаю!
Мумия. Пожалей ее отца!
Старик. Нет!
Мумия. Значит, ты умрешь. В этой комнате. За этой ширмой…
Старик. Возможно… Но раз я не могу вернуться с полдороги…
Мумия. Ты хочешь выдать ее за студента. Зачем? Он совершенное ничто, и у него нет ни гроша.
Старик. Я его озолочу!
Мумия. Тебя приглашали сюда на вечер?
Старик. Нет, но я уж расстараюсь, чтоб меня пригласили на ужин призраков!
Мумия. А ты знаешь, кто будет?
Старик. Не вполне.
Мумия. Барон… который живет над нами, у которого нынче хоронят тестя.
Старик. Который собирается разводиться, чтоб жениться на дочери привратницы? Он ведь был твоим любовником!
Мумия. Еще будет твоя бывшая невеста, которую соблазнил мой муж…
Старик. Милая компания…
Мумия. Господи, если б умереть! Если б умереть!
Старик. Тогда зачем же вам встречаться?
Мумия. Мы повязаны одной веревочкой. Нас держат вместе наш грех, вина и тайна. Сто раз пытались мы развязаться, и опять нас тянуло друг к другу…
Старик. Кажется, полковник…
Мумия. Тогда я пойду к Адели. (Пауза.) Якоб, одумайся! Пожалей его…
Пауза. Она уходит.
Полковник (входит, сдержанно, сухо). Прошу вас, садитесь.
Старик не спеша садится.
Пауза.
(Пристально смотрит на него.) Не вы ли, сударь, писали это письмо?
Старик. Да, я.
Полковник. Ваша фамилия Хуммель?
Старик. Да.
Пауза.
Полковник. Итак, мне теперь известно, что вы скупили все мои векселя, и я в ваших руках. Чего вам угодно?
Старик. Чтобы со мной расплатились по векселям – тем или иным способом.
Полковник. Каким же именно способом?
Старик. Весьма простым. Забудем о деньгах – примите меня у себя – как гостя!
Полковник. Если вам достаточно такой малости…
Старик. Благодарю вас!
Полковник. Но далее?
Старик. Прогоните Бенгтсона.
Полковник. За что же? Верный слуга, всю жизнь мне служит, имеет медаль за беспорочную службу – за что же мне его прогонять?
Старик. Все эти прекрасные качества существуют не более как в вашем воображении. Он совсем не то, чем кажется!
Полковник. Ну, а кто же – то, чем кажется?
Старик (отпрянув). Верно! Но Бенгтсона придется прогнать.
Полковник. Вы намерены распоряжаться в моем доме?
Старик. Да! Поскольку мне принадлежит все, что тут есть – мебель, шторы, посуда, шкаф с бельем… и еще кое-что!
Полковник. Что именно?
Старик. Все! Все, что тут есть, – мое! Мое!
Полковник. Хорошо! Пусть ваше! Но дворянский герб мой и доброе имя остаются мне!
Старик. Как бы не так. (Пауза.) Вы не дворянин!
Полковник. Стыдитесь!
Старик (вынимая бумагу). Прочтите эту выписку из дворянской книги и убедитесь, что род, имя которого вы носите, вот уже сто лет как угас.
Полковник (читает). Я, разумеется, слышал какие-то слухи, но ведь я ношу имя своего отца… (Читает.) Верно; верно… я не дворянин! Даже этого мне не остается! Стало быть, я снимаю свой перстень с печаткой. Верно! Он ваш. Берите его!
Старик (берет перстень). Итак – продолжим! Вы никакой и не полковник!
Полковник. И не полковник?
Старик. Да! Вы когда-то добровольно служили в чине полковника у американцев, но после войны на Кубе и преобразования армии все прежние чины упразднены [3].
Полковник. И это правда?
Старик (опускает руку в карман). Не угодно ли убедиться?
Полковник. Нет, не надо! Но вы-то кто такой и по какому праву сидите тут и разоблачаете меня?
Старик. Сейчас увидите! Что же до разоблаченья… знаете ли,
кто вы такой?
Полковник. И вам не совестно?
Старик. Снимите-ка волосы да поглядитесь в зеркало, только заодно выньте зубы, да сбрейте усы, да велите Бенгтсону расшнуровать ваш железный корсет, и тогда посмотрим – не обнаружится ли в результате некий слуга, который был когда-то прихлебателем на одной кухне…
Полковник тянется к звонку на столе, но Старик хватает его за руку.
Не прикасайтесь к звонку, не зовите Бенгтсона, не то я его арестую… А вот и гости… Успокойтесь же, и давайте снова разыгрывать наши прежние роли.
Полковник. Но кто вы? Я узнаю ваш голос, взгляд…
Старик. Напрасно допытываетесь, лучше молчите и подчиняйтесь!
*Студент (входит, кланяется полковнику). Господин полковник!
Полковник. Рад видеть вас у себя, молодой человек! Все только и говорят, как благородно вы вели себя во время катастрофы, и я за честь почитаю принимать вас в своем доме…
Студент. Господин полковник, мое скромное происхождение… Ваше славное имя, ваш знатный род…
Полковник. Позвольте представить – кандидат Аркен-хольц, директор Хуммель… Не желаете ли, господин кандидат, поздороваться с дамами, а я бы пока окончил разговор с директором…
Студент идет в комнату с гиацинтами. Видно, как он скромно стоит там и разговаривает с фрекен.
Превосходный молодой человек, музыкален, поет, пишет стихи… Будь он дворянин и нам ровня, я бы ничего не имел против… да…
