Михаил Веллер - Нежелательный вариант (сборник)
Ну что же ты молчишь? А, нечего сказать. Ну, так ударь меня, ведь ты настоящий мужчина – меньше слов, больше дела! Или ты хочешь другого, а? А-а… – начинает расстегивать ремень брюк.
– Замолчи! – он трясет ее за плечи.
– Ну нет, я скажу все! Ты был рабом – а стал убийцей! Раны на твоей спине зажили – раны в душах вдов и сирот, чьих отцов и мужей ты убил, не заживут никогда. Лучше бы отсохли мои руки, ласкавшие тебя в ту ночь – единственную ночь моей жизни, когда я была счастлива… – Она плачет, обессилев. – Иди… убивай и грабь дальше. Жги дома… разоряй фермеров и золотоискателей… ведь ты настоящий мужчина, что тебе закон, он только для слабых, для вдов и сирот, для жалких неудачников, стреляющих не так метко, как ты…
И неси на себе проклятие той, кому ты обязан жизнью и свободой. Ты еще хуже, чем тот. Он был таким всегда, он таков от рождения. А ты захотел стать таким – и стал, превзошел даже его. Ты не забудешь меня даже в аду: на тебе будет моя кровь!..
Покачиваясь, она уходит во тьму. Из сумки на поясе достает маленький никелированный револьвер. И стреляет себе в сердце.
Парень бросается на выстрел, трясет ее – мертва. Он снимает шляпу, закрывает ей глаза и целует в лоб. И неподвижно стоит.
Палатка, свеча, парень подпер виски кулаками. Две бутылки – начатая и уже пустая. Пошатываясь, входит главарь, выпивает:
– Забудем. Я сам виноват.
– Да.
– Если позволил себя ударить, не ударил первый сам – так тебе и надо, плати за глупость!
– Ты совершил роковую ошибку, – угрюмо повторяет парень.
– Э, – главарь небрежно машет. – Приласкаю – она и размякнет.
– Не приласкаешь.
– Что, уже уехала? Хм, горячая душа!
– Уехала.
– Приедет еще.
– Нет.
– Я их всех знаю. Приедет и эта.
– Эта не приедет.
– Что такое?..
– Выйди и посмотри… – парень пьет и с грохотом ставит кружку.
Главарь возвращается спокойный:
– Вот дура. Отцу отвезти? милый подарок, порадуем старика. Да никто из ребят и не захочет тащиться с падалью.
– Ты зря сказал это… – медленно, мрачно говорит парень.
– Ты хочешь сказать, что отвезешь сам? – главарь не понимает смысла его слов.
Парень седлает коня. Заглядывает в палатку:
– И сделай так, чтобы я никогда ничего больше не смог услышать и узнать о тебе, – говорит он главарю.
– Я легко могу это сделать, – главарь поднимает руку с колен (сидит за столом) – в ней наведен кольт. – Покойники ничего не знают и ничего не слышат.
– Так что тебе мешает? – кричит парень.
– Мне ничего не мешает. Я просто не хочу. Езжай.
– Прощай, – говорит парень.
– Мы еще встретимся, – говорит главарь.
Луна над прерией, парень на коне поддерживает перед собой мертвую девушку.
Вносит ее в дом на прииске, опускает на кровать, где одну ночь они любили друг друга. Зажигает в изголовье свечу и, обнажив голову, смотрит, прощаясь.
– Кто здесь? – со свечой и револьвером входит хозяин.
Бросается к дочери. Рыдает. Горько и гневно:
– Это ты убил ее!!
– Я, – тихо говорит парень. – Но раньше ее убил ты. Своей жадностью, своей ложью, своим богатством, ледяной расчетливостью своей души. И меня ты убил…
– Еще нет, но сейчас убью! – Поднимает револьвер, парень легко выбивает его.
– Я мог бы размозжить тебе голову, ничтожная ящерица. Но ты сам размозжишь ее, когда будешь в отчаянии биться ею о стену. Живи теперь, если сможешь. Это твое наказание. Твоя казнь.
Звеня шпорами, медленно выходит.
Хозяин в оцепенении смотрит на дочь. Идет в свою спальню и на коленях молится перед портретом жены. В кладовой берет факел – глаза безумны, седые волосы дыбом, – и обходит дом, поджигая занавесы, шкафы книг, бумаги в кабинете. Комнаты пылают: хозяин стоит на коленях, прижавшись лицом к ногам дочери…
В ночи парень оборачивается в седле: высокое пламя над прииском. Отблески пламени и мука в его глазах:
– Твоя кровь на мне… но она не останется неотомщенной. Я не боюсь крови, но не хочу больше проливать ее. Пусть решит закон.
Мучение и решимость в его лице. Шагом идет конь.
Сержант в белье мочится с крыльца домика, смотрит на луну, сплевывает, зевая входит обратно.
У стола сидит парень, кольт на сержанта:
– Добрый вечер, сержант.
– Что тебе нужно? – тот заикается от страха.
– Наденьте брюки и не трясите челюстью – не люблю, когда что-то мельтешит перед глазами.
Тот одевается, косясь на кольт. «Виски, сэр?» – угодливо кивает на бутылку.
– Твоя рожа вызывает у меня желание выпить воды.
– Воды? – удивляется сержант. – Пожалуйста, – наливает.
– Чтоб справиться с приступом тошноты от твоего вида.
– Ты пришел сказать мне это? – сержант выпил воду, очухался.
– Нет. Я пришел сделать тебя офицером.
– Ты уже назначен к нам полковником? – Сержант овладел собой.
– Бери бумагу. Ручку. Пиши: «Порядки стали строги. Я не могу больше предупреждать вас о действиях полиции. Ваш налет на бал губернатора едва не стоил мне места и чина. Я не могу рисковать за прежние деньги. Или вы удваиваете плату за мои услуги, или я нахожу более щедрых партнеров». Написал? Давай сюда.
– Что теперь будет? – от ужаса под дулом сержант опять ничего не соображает. – Не убивай меня!
– Теперь, – парень прячет листок, – это письмо получит губернатор, если ты не будешь делать то, что я тебе скажу.
– Не надо горячиться, – лебезит сержант.
– Так вот слушай. Ты все равно не поймешь… Но сделаешь то, что я тебе скажу… Дай карту!
Сержант расстилает на столе карту. Парень обводит кружок:
– Банда здесь. К утру твои люди должны быть вот тут, – ставит несколько значков вокруг кружка.
Утро в ущелье. На фоне неба показываются со всех сторон головы солдат.
Стрельба, сражение, разгром. Раненый главарь захвачен живым.
– Может, я и неправ, парень… – тихо говорит он сам с собой. – Но ты обошелся со мной хуже, чем я с тобой…
Сержант торжествующе хохочет ему в лицо.
Колонна тянется из дымящегося ущелья под солнцем дня.
Здание полиции. Парень спешивается у крыльца, швыряет поводья часовым, обомлевшим на фоне его плаката, и четко проходит в кабинет сержанта.
– Добрый день, сэр, – угодливо приподнимается сержант.
– Я свое слово сдержал. А письмо в надежных руках. Если волос упадет с моей головы – то повесят нас вместе. Где деньги?
Сержант угрюмо выкладывает из сейфа на стол гору пачек денег. Парень сгребает их в мешок:
– Здесь только половина. Где еще двадцать тысяч?
– Какие?.. – Сержант растерян. – За что?..
– За МОЮ голову, – жестко говорит парень. – Она тоже оценена в такую сумму, не так ли? Ну, так я имею большее право, чем кто бы то ни было, заработать на собственной голове. Живо!
Сержант выскребает из сейфа все до мелочи:
– Меня сошлют на каторгу за такую растрату!
– Не сошлют… Завтра я буду здесь, в твоих лапах… Но помни: его не должны повесить раньше, чем я явлюсь. Ты понял меня?
– Д-да. Нет… Кто из нас рехнулся: я или ты?
– Я. До завтра, сержант.
Парень едет по пустой улице с мешком у седла. В глазах его встает лицо невесты, ее улыбка, летящие под ветром золотые волосы, а за ними морская голубизна. «Я уже никогда не вернусь к тебе… Но ты не будешь нищей. Ты будешь богата и счастлива и выйдешь замуж за того, кого выберешь… И забудешь меня… Ты должна забыть меня…»
На выезде из города – толпа. Парень кладет руку на рукоять кольта. При встрече с его взглядом мужчины боязливо отводят глаза. Толпа раздается перед его конем. Один сзади взводит затвор – парень чуть оглядывается – тот отводит глаза, опускает винчестер.
Женщина в трауре загораживает дорогу коню:
– Проклятый убийца! Продал своего дружка – и думаешь, что этим откупился? Они все трусы, – жест на молчащую толпу, – но я не побоюсь сказать тебе правду в лицо! Ты убил моего мужа – убей и меня! Ты сделал их сиротами – (трое ее детей в стороне держатся за руки) – убей и их! Они все равно умрут от голода – без отца, который кормил их!..
Парень швыряет в пыль к ее ногам мешок с деньгами.
– А-а, ты даешь мне деньги? За моего мужа! Мало: мне нужна твоя жизнь!
– Ты получишь ее завтра, – тихо говорит парень.
– Нет, сейчас! Почему не сейчас? Ты не хочешь умирать, ты хочешь жить! – а те, кого ты убил – они не хотели жить?!.
– Я не хочу жить. Потерпи чуть-чуть, – тихо говорит он.
Салун, с которого все началось. В дверях встает парень – шум стихает, все смотрят. Тапер растерянно встает, снимает котелок, кладет его на рояль, кланяется с сигарой в зубах, ничего не соображая от страха и почтения, вынимает сигару, кладет на котелок, снова кланяется. Парень делает разрешающий жест, тапер садится, надевает котелок, играет в бешеном темпе, дым из тлеющей дыры в его котелке – сигара прожгла и провалилась, шум возобновляется.
У стойки:
– Позвольте угостить… за счет заведения, сэр… – бармен льет полный бокал, течет через край.
– Твою щедрость я помню, – парень выплескивает ему в лицо, швыряет бокал не глядя, бармен ловит, утирает лицо, кланяется.
