Избранное - Иван Буковчан
Из бутылки с резким звуком вылетает пробка. Человек без совести, смеясь, пьет.
Занавес.
Минутный перерыв.
КАРТИНА ШЕСТАЯ
В парке год спустя. (Декорация, как в первой картине.) Кругом тишина. Птицы еще не поют. На памятной желтой скамейке сидит С и л ь в а й, листает иллюстрированный журнал.
Появляется сестра Б е а т а. Она везет инвалидную коляску, в которой сидит бессильный, апатичный мужчина. Это профессор Й о р д а н. На постаревшем лице темные очки.
Явление первое
С и л ь в а й, п р о ф е с с о р и сестра Б е а т а.
С и л ь в а й (вежливо приподнимается). Добрый день, господин профессор!
П р о ф е с с о р. Я с вами не знаком. Не припоминаю. Извините.
Б е а т а (останавливая коляску). Это директор предприятия, где служат ваши пациенты.
С и л ь в а й. Бывший директор. Даниэль Гашпар меня уволил. Год назад.
П р о ф е с с о р (безучастно). Номер второй?
С и л ь в а й. Совершенно верно. И сам занял пост директора.
П р о ф е с с о р. А номер первый?
С и л ь в а й. Номер второй и его уволил. Теперь номер первый служит у номера второго дворником. Де-факто, в его собственном доме!
П р о ф е с с о р. Идемте, сестра Беата.
С и л ь в а й (удерживает коляску). Да еще заставил его жить с госпожой Гашпар. Правда, сам он с ней жить не захотел… (Завистливо.) Ох, этот номер второй! Вот кто умеет устраиваться! Девчонок… что пальцев на руке! Да, этот вам удался, господин профессор!
П р о ф е с с о р (горько). Он уничтожил меня… разорил! Видите, до чего он меня довел? Как говорят в народе — кондрашка хватила!
Б е а т а (энергично). Господин профессор! Второй инфаркт может оказаться последним.
П р о ф е с с о р (не обращает на нее внимания). Представьте… сначала он потребовал половину. А потом все! Всю Нобелевскую премию!
С и л ь в а й. Всю?! Подумать только!
П р о ф е с с о р. Пятьдесят тысяч шведских крон, уважаемый! Заявил, будто все это принадлежит ему. Это он-де разорвался на работе, а не я!
С и л ь в а й. Простите, господин профессор, но… (осторожно). Если я не ошибаюсь, вы Нобелевскую премию вообще не получили…
П р о ф е с с о р. Не ошибаетесь. Но он потребовал деньги вперед!
С и л ь в а й. Кажется, и международный конгресс…
П р о ф е с с о р. Конгресса тоже не было. Ничего не было! (Безнадежно махнув рукой.) Сами знаете… Соперники, зависть, интриги… Мой эксперимент начали осуждать. Сочли его довольно интересным, но не безупречным с этической стороны. И даже аморальным! Посыпались протесты… Якобы в защиту свободы совести… Меня обвинили в том, что я создал абсолютно бессовестного человека… (Возмущенно.) Свобода совести! Эта совесть молчала, когда миллионы солдат посылали на бойню!
Б е а т а. Вам строжайше запрещено думать о…
П р о ф е с с о р. А я ни о чем ином думать не могу, сестра Беата! Мой метод… моя виртуозная техника… моя анатомо-биохимическая конструкция… все было выверено на сто процентов! Это была хирургическая симфония, уважаемый! И Нобелевскую премию я заслужил! (Внезапно сникнув, уныло.) А может… не заслужил? Я уже ничего не знаю… Может, я и правда допустил ошибку?..
С и л ь в а й. Не говорите так, господин профессор!
П р о ф е с с о р. Очевидно… человека нельзя… разделить… Человек неделим. В каждом частичка черта и частичка ангела… Клок дьявольской шерсти и горсть перьев из ангельского крыла…
С и л ь в а й. О да, вы, де-факто, еще и поэт?
П р о ф е с с о р. Поэт? Всего лишь пенсионер, уважаемый. Глупый наивный старик. Который забыл об одной малости. Что добро и зло… должно оставаться вместе, в одной человеческой оболочке! Это была моя величайшая ошибка!
С и л ь в а й. Но гениальная. (Запальчиво.) Если это и была ошибка, то почти божественная!
П р о ф е с с о р (оживает, обрадованно). Благодарю вас, благодарю… Значит, вы думаете, что…
С и л ь в а й. Знаете, что я думаю? Господин профессор! Попробуйте еще разок!
П р о ф е с с о р. Еще раз? (Секунду колеблется.) Ах, оставьте! Я ведь больше не работаю! (Но ему уже трудно расстаться с этой идеей.) И вообще… где сейчас найдешь человека, который разорвался бы от усердия на работе?
С и л ь в а й. А если найдется доброволец?
П р о ф е с с о р. Вы полагаете… это возможно?
С и л ь в а й. Ну, например… например, я!
П р о ф е с с о р. Вы?
С и л ь в а й. Ваш эксперимент не прошел зря! По-моему, он вообще не был ошибкой… У него… великое будущее!
П р о ф е с с о р. Вот так же когда-то думал и я.
С и л ь в а й. Ошибка заключалась вовсе не в эксперименте. А в выборе пациента.
П р о ф е с с о р. Как прикажете вас понимать?
С и л ь в а й. Даниэль Гашпар, де-факто, — человек посредственного интеллекта. И потому использовал результат вашего эксперимента в соответствии со своим уровнем. Весьма посредственным уровнем, господин профессор!
П р о ф е с с о р (заинтересованный, бормочет). Интересно… интересно… Продолжайте!
С и л ь в а й. Человек, обладающий бо́льшим объемом серого мозгового вещества, мог бы… (Колеблется.)
П р о ф е с с о р (напряженно). Ну, ну!
С и л ь в а й. Господин профессор! (Он явно уже все продумал и взвесил.) Подчас жизнь ставит нас в весьма сложные и деликатные ситуации. Когда необходимо сказать: д а или н е т! И это всегда, де-факто, большой риск. (Взволнован.) Но если бы некто… предположим, я… мог существовать в двух подобиях… Он бы в любой ситуации мог сказать одновременно и «да» и «нет»!
П р о ф е с с о р (с грустью). И всегда был бы прав. И никакого риска, верно?
С и л ь в а й. Совершенно верно! Он бы никогда не ошибался! Был бы застрахован вдвойне! Ну как, возьмете меня?
П р о ф е с с о р (в раздумье). Где вы теперь работаете?
С и л ь в а й. В настоящий момент — на поприще филуменистики.
П р о ф е с с о р. А это что за штука?
С и л ь в а й. Научно-исследовательский институт этикеток для спичечных коробков. (Кланяется.) Я его директор.
П р о ф е с с о р. И там директор? Вы и в этом разбираетесь?
С и л ь в а й. В филуменистике? Кто же в ней может разобраться! (Пожимает плечами.) А посему, де-факто, абсолютно безразлично, кто возглавляет этот институт. (Настойчиво.) Так что же, по рукам?
П р о ф е с с о р. У меня больше нет клиники, уважаемый…
С и л ь в а й. Неважно, сделайте операцию на дому. Частным образом. Выгодное дельце!
П р о ф е с с о р. Посмотрите, у меня руки дрожат… Даже если бы я захотел, силы уже не те!
С и л ь в а й. Я хорошо заплачу, господин профессор!
П р о ф е с с о р. Разве о деньгах речь! Суть в том, что это должен быть естественный процесс, понимаете? Это основное условие моей конструкции. Пациент должен сам разорваться от трудового усердия. Понимаете, сам по себе…
С и л ь в а й. Сам… по себе? (Разочарованно.) И непременно от усердия?
П р о ф е с с о р. Вот именно. А вы, я полагаю, на этом вашем филуменистическом поприще… не разорветесь.
С и л ь в а й (огорченно). Значит, ничего не выйдет?
П р о ф е с с о р. Увы, нет. Простите, я тороплюсь. В этот час сюда приходит Элиаш. Я бы не хотел его встретить.
С и л ь в а й. Тот самый свидетель? Очевидец?
П р о ф е с с о р. Теперь он одержим навязчивой идеей, что это случилось по его вине. Из-за того, что он потерял сознание и не сумел предотвратить несчастье.
С и л ь в а й (задумчиво). У каждого какая-нибудь навязчивая идея, господин профессор.
П р о ф е с с о р. Только этот совсем уже свихнулся. Каждый день его тянет сюда. Как преступника на место преступления…
С и л ь в а й. Да ведь и вы сюда приходите, господин профессор! Де-факто, каждый день.
П р о ф е с с о р. И я, и я… Но встречаться с ним не хочу. (Колеблется.) Этот Элиаш дороже всех заплатил за мой эксперимент.
С и л ь в а й.
