Владимир Пистоленко - Раннее утро
Ш у р а (смущенно). А ты знаешь, Федя, я хотела тебе свою кожу отдать, да пока собралась, пришла в больницу, операцию уже сделали.
Ф е д я (недоверчиво). Правда? Врачи так и не сказали, чьей кожей меня чинили. Я долго считал, что это ты постаралась. Интересно… Верно? Нет, но подумай, Шурка, какие же есть люди! Все равно, выздоровею, обязательно докопаюсь, узнаю, кто меня выручил. Первым делом!
Ш у р а. Хочешь, я тебе открою секрет?
Ф е д я. Не может быть?! Знаешь?
Ш у р а. Знаю. Ваша Ника!
Ф е д я. Ника?! Ты правду говоришь?
Ш у р а. А зачем мне тебя обманывать?
Ф е д я. Она могла. Она такая!.. Смелая…
Ш у р а. Если надо, каждая… сможет.
Ф е д я. Не знаю… Небось спина взопреет от страху… (Вдруг поняв.) Слушай, Шурка, значит, она и в больнице из-за меня?
Ш у р а. Значит…
Ф е д я. А мне сказала — аппендицит… Ты была у нее?
Ш у р а. Нет. Мы поссорились!
Ф е д я. Поссорились? Вот так новость! Чего же вы не поделили?
Ш у р а. А то ты не знаешь, какой у Ники жуткий характер!.. К ней на дикой козе не подъедешь.
Ф е д я. И серьезно поссорились?
Ш у р а. По-моему, навсегда.
Ф е д я. Навсегда? Зря. (Протягивает гитару.) На!
Ш у р а. Зачем?
Ф е д я (в тон Шуре). Девать ее сейчас некуда. Возьми, а то еще сопрут. Мне сейчас на процедуру. Пошел.
Ш у р а. Придешь? Мне ждать?
Ф е д я. Приду. (Уходит.)
По аллее приближается К а т я.
К а т я. Здравствуйте, Шура! Вы тоже к Нике?
Ш у р а. Нет. Мы с Федькой сидели. На процедуру ушел.
К а т я. С Никой помирились?
Ш у р а. И не помирюсь. Никогда!
К а т я. Напрасно. Она же очень хорошая. Прямая, открытая, честная.
Ш у р а. Знаете что, Катя, вы сами очень хороший человек, а потому ничего плохого в других не видите. Да она меня съела бы из-за Федьки!
К а т я. Что вы говорите, Шура.
Ш у р а. Говорю то, что есть. Втюрилась в Федьку. Почти нагишом перед ним бегала, чтобы как-нибудь завлечь, а он на нее смотреть не хотел. На операцию пошла! Думаете, из-за чего?
К а т я. Как вам не стыдно, Шура?!
Ш у р а. А вы меня не стыдите! Я вам ничем не обязана. Не знаете вы их, этих Уральшиных. Вся семья — один другого лучше!
К а т я. Подождите! Откуда у вас столько злости? Поссорились вы с Никой — зачем же на всю семью ядом брызгать?
Ш у р а. Это каким же ядом я брызгаю? Разуйте глаза да хоть к своему Юрию Сергеевичу приглядитесь, не то запоете!
К а т я. Я не буду вас слушать!
Ш у р а. Вы же слепая! Слепая!.. А они, вместо того чтобы рассказать, глаза открыть, скрывают, потому что вы для них никто. Никто!
К а т я. Оставьте! (Отходит от нее.)
Ш у р а (сквозь слезы). А я скажу, потому что у меня вот тут тоже… Ваш Юрий Сергеевич с Еленой Соболевой спутался…
Катя вздрогнула, словно от удара.
(Испуганно.) А что? А что?.. Я сама видела. Сама… И Федька видел… И все знают… Вы думаете, он день и ночь на заводе пропадает? Ждите! Как только стемнеет, он у нее!
К а т я. Замолчите!
Ш у р а. Вы не едете сегодня на лодках кататься? Нет! А они едут!
К а т я. Какой же вы низкий человек! Да как вы можете?.. Пусть это правда, пусть правда… Вы и следа не стоите Юрия Сергеевича. И Феди, и Ники…
Ш у р а (отступает перед ней). Можете говорить что угодно, я правду сказала. Правду. (Отходит за куст.)
К а т я. Боже мой, какие же есть страшные люди! (Вытирает слезы.)
На аллее показались Н и к а и Ф е д я. Федя бережно ведет Нику под руку. Шура, увидев их, растерялась и молча, сорвавшись с места, быстро уходит прочь. Ника останавливается и провожает Шуру пронзительным свистом.
Ф е д я. Ника, ну зачем!
К а т я (идет навстречу). Ника! (Обнимает ее, целует.) Здравствуйте, Федя! Вы прямо молодцы оба, честное слово, — хоть звать фотографа. Садитесь вот на скамейку.
Ф е д я. Екатерина Васильевна, скажите, пожалуйста, из-за чего эти две богини поссорились?
Н и к а. А я могу сама сказать, скрывать нечего. Шурка обобрала у нас грядку моркови-скороспелки. Ясно?
Ф е д я. Да ну, это чепуха!
Н и к а. Не веришь?
Ф е д я. Екатерина Васильевна, ведь неправда?
К а т я. Неправда. Ника скрывает. Из-за вас, Федя. Шура не согласилась…
Н и к а (прерывая). Катя! Это ни к чему… И ты не обращай внимания, Федя, тебе наговорят!
К а т я. Ладно, Федя, потом разберетесь.
Ф е д я. Ника!
Н и к а. Ну что — «Ника»?
Ф е д я. Дай руку…
Н и к а (деланно строго). Вот еще!.. (Не сдержала строгой мины, рассмеявшись, хлопнула Федю по руке.) Ну тебя, Федька…
К а т я. Федя, хотите, я вам новость сообщу?
Ф е д я. Мне?
К а т я. Да. Вы тогда начали рассказывать о шлаке для цеха Юрия Сергеевича и не досказали. А я поняла и постепенно во всем разобралась. Последние дни украдкой бегала в лабораторию завода имени Орджоникидзе. Брала анализы шлака.
Н и к а. А почему не в нашей лаборатории?
К а т я. Это как-нибудь потом…
Ф е д я. Ну-ну, Екатерина Васильевна, и что?
К а т я. Еще не знаю, но думаю, что все будет хорошо. Сегодня последний этап. Заключительный! Отсюда в лабораторию побегу. Если и этот анализ хороший, сырья Юрию Сергеевичу — на веки веков!
Н и к а. Катюша, молодец! (Обнимает ее.)
Ф е д я. Екатерина Васильевна, а Юрий Сергеевич знает, чем вы занимаетесь?
Пауза.
К а т я. Нет, пока еще не знает. (Поднимается со скамьи.)
Н и к а. Катя, погоди, ты плачешь?
Катя открывает сумочку и вместе с платком нечаянно вынимает галстук.
(Пытаясь шутить.) Это зачем ты галстук носишь в сумочке? Или вместо платка?
К а т я. Я недавно взяла этот галстук в комнате Елены Петровны.
Пауза.
Н и к а. Ты ей по морде дала?
К а т я. Ника, неужто это правда?
Н и к а. Эх, Катя, Катя, на небе бы тебе жить, где святые пасутся…
На аллее показались Ю р и й и Е л е н а.
Ю р и й. О! Наши больные уже разгуливают. Как дела?
Здороваются.
Ф е д я. Да ничего.
Е л е н а. Ты, Федя, словно выше стал.
Н и к а. Просто похудел.
Ю р и й. Держи-ка, сестренка. (Протянул книгу.) Бери, то, что просила.
Ф е д я (читает). «Как строилась пирамида Рамзеса Второго».
Н и к а. Спасибо. Мне бы другую сейчас нужно книгу. Подлость и как с ней бороться.
Е л е н а. Ника, есть одно средство — не делать подлости. (Меняя тон.) Я созвонилась с главным врачом, хочу потолковать о вас. Проведите-ка, вы ведь теперь в больнице знаете все ходы и выходы.
Ф е д я. Забыть бы их поскорее! Пошли. Только мы с Никой так быстро ходим, что вам надоест плестись за нами.
Н и к а. Вы идите, а я потом…
Ф е д я. Нет уж, Ника, я тебя привел сюда, я и обратно отведу.
За Федей и Никой идет Елена.
Ю р и й. Катя, а ты?
К а т я. Останься, ты мне очень нужен.
Ю р и й. Сейчас?
К а т я. Да. Именно сейчас.
Ю р и й (вслед ушедшим). Друзья, мы подождем вас здесь! (Кате.) Ну что, Катя?
К а т я. Садись, Юра! Нужно поговорить.
Ю р и й. Почему именно здесь?
К а т я. Ну потому… потому… ну, не могу я иначе…
Ю р и й. Ты очень взволнована, Катя! Иди домой. Я скоро приду. И поговорим. Обо всем поговорим…
К а т я. Юра, ты не можешь говорить неправду, я знаю. (Достает из сумки галстук.) Ты знаешь, где я его взяла?
Ю р и й. Нет… В общем, конечно, знаю.
К а т я. Тогда ты был у нее?
Ю р и й. Да…
К а т я. Ты любишь ее?
Ю р и й. Катя! Ведь это же ужасно!.. Да… Конечно… Люблю… Люблю!
К а т я. Ой!
Ю р и й. Что с тобой?
К а т я. Ничего… Ну, вот и весь разговор. Я пойду. (Идет.)
Ю р и й. Катя!.. (Догоняет ее.) Ты хорошая, ты чудная, я мизинца твоего не стою…
К а т я. Не надо…
Ю р и й. Я знаю, я виноват перед тобой…
К а т я. Ничего не говори. Я же не обвиняю тебя.
Ю р и й. Разве я хотел, чтоб так было? Я не могу глянуть в твои чистые глаза. Но и побороть в себе… тоже не в силах. Понимаешь, не в силах!.. Я знаю, меня нельзя простить… Нельзя! Да я и не прошу об этом!
Катя молча уходит.
(Снова бросается за ней. Догоняет, хватает за руку.) Катя! Катюша!
К а т я. Оставь меня. Прошу! Я должна побыть одна. Одна! Понимаешь? (Уходит.)
