Учёный - Георгий Константинович Левченко
Жалкие, правда, сие существа,
Паче в предметах, что требуют мысли,
Только в истории, социологии
И психологии – в чём же ещё? –
Да, в философии и биологии,
И в экономике – нет, не наука
Это отнюдь – вот, пожалуй, и всё, –
В них лишь встречаются те проходимцы,
Что научились, где надо, вставлять
Нужные власти пустые слова,
Чем и привыкли всегда получать
Те преимущества, кои дарует
Лёгкость вранья пред мучительной правдой.
Стоит за это их гнать из науки?
Да, несомненно, и нынче, и впредь.
Но почему же единственно смерть
Может решением стать для бездарных?
Сила за ними есть власть предержащих,
Главных невежд, что невежд поскромнее
Держат с их помощью в рабстве свободном.
Как же всё это старо и банально!
Лица меняются, суть остаётся,
Каждое мнит поколение, будто
Первым оно осознало, что людям
Можно продать иллюзорные блага
За осязаемый труд их земной.
Впрочем, прогресс налицо, шарлатаны
С древних времён содержали жрецов
В качестве средства взнуздания массы.
Роли такой избегала наука
До Просвещенья, его суета
Будто поверхностность ей предала,
Всё упростив, переврав и стреножив,
И понесла под знамёнами оной
Лживость своих «деревянных» речей
С темой естественных прав и свободы
Прямо по трупам разумных идей,
Вызваши этим у грязной толпы
Не озарение, большее чванство.
Пусть же тогда неизбежной казалась
Эта цена за господство науки,
За инструменты, которые нужно
Ей для развития заполучить,
Тем же, однако, и путь был проложен
Для разложенья, в неё проникали
Спесь и невежество, начали в спорах
Нечистоплотно к народу взывать
И апеллировать к ценностям высшим,
Коих никто никогда не видал.
Что же дивиться, воспрянула тут же
Духом религия, бывшая первой
В манипуляциях нищих умами.
(звонок в дверь)
Кто же так поздно меня беспокоить
Может в обычный, не праздничный день?
Видимо, Пётр сегодня желает
Договорить, что не сказано им.
Это он зря, разговоры такие
Вечно кончаются глупым ничем.
(открывает дверь)
Кто вы такой? Не могу разобрать.
Может, сосед? Никогда не встречал
Вас у подъезда, на лестнице, в лифте,
Сколько довольствуюсь этой квартирой.
Гринберг
В определённом, однако, лишь роде
Я вам в соседи могу занестись.
Вы извините за поздний визит.
Можно войти?
Прозоров
Да, конечно, входите.
Гринберг
Поняли вы, что знакомы друг с другом,
Но напрямую бесед не вели.
Пусть я и личность, известная многим
В узких кругах, в кабинетах всю жизнь
Тихо провёл, досягаемых взору
Только когорты особых людей.
Гринберг Семён я Арнольдович. Может,
Слышали что о персоне моей?
Друг я покойного Юры Шатохина,
Интересуюсь порою судьбой
Сына Сергея его, непутёвого,
Как человек, не пропащий ещё.
Прозоров
Вы извините моё удивление,
Но посещение в позднее время,
Ваши лета и общественный статус
Не уместятся в моей голове.
Гринберг
Видно, пьяны вы, что вовсе неплохо,
Это позволит нам честными быть,
Я предварительно тоже подвыпил.
Нет, никаких оправданий не надо,
Вместе ли с кем-то иль наедине
Жидкость вы эту сейчас принимали,
Мне безразлично, и нашего дела
Это касается ровно никак,
Думать я хуже о вас не намерен.
Прозоров
Нет никакой затруднительной тайны.
С старым мы другом и ректором вуза,
Небезызвестного вам, иногда,
Возраст забывши, себе позволяем
Суетный спор за бокалом вина.
Гринберг
Счастливы те, кто способен на дружбу,
Но не счастливее тех, кто любил.
Я заприметил, что вы одиноки
В уединённом жилище своём.
Видно, прервал я раздумия ваши
Или собрались к отходу ко сну,
Смотритесь очень растерянно. Впрочем,
Не беспокойтесь, я скоро уйду.
Прозоров
Да, вы прервали мои размышления,
Я переваривал давешний спор,
Но, несмотря на своё состояние,
Не собираюсь я вскоре уснуть.
Правда, не главное это. Сегодня
Я наобщался довольно и больше
Слов не хочу говорить никому.
Вы согласитесь, быть вежливым трудно
В светской беседе с хмельной головой.
Гринберг
Я признаю. Но сколь трудно, столь нужно
Это бывает, особенно если
Ты с руководством своим выпиваешь.
Надобно иль прекратить наслаждаться,
Иль перестать соблюдать этикет.
Впрочем, возможен ещё вариант,
Стиснув в кулак пожелания ваши,
Внешне спокойным казаться, внутри,
Исподтишка выпивая по рюмке,
Радость испытывать без оснований.
Только зачем рассказал я об этом?
Что значит старость, язык без костей.
Прозоров
Я опасаюсь, вы так не начнёте
Мне излагать о причине визита.
Гринберг
В чём же причина? Простите мне старость.
Прозоров
Не прибедняйтесь. Коль скоро вы здесь,
Не занимать вам расчёта и воли.
Гринберг
Правила светских приличий диктуют
Необходимость сперва поболтать.
Вы совершили неверный поступок.
Прозоров
Был я обязан его совершить.
Больше того, неудача Сергея
Место имела бы и без меня.
Гринберг
Как посмотреть. Но винить вас не стану,
Все мы свободные, взрослые люди
И поступаем, как нужным считаем.
Прозоров
Мнение это не только моё,
Много людей разделило его,
Равно и те господа, что сидели
Нынче в комиссии. Будь всё не так,
Не повлияли мои бы слова
Ни на кого, и Сергей непременно
Стал бы сегодня же очередной
Злобной бездарностью в сане научном,
Коих и так уж достаточно.
Гринберг
Вновь
Слышу бесстыдную мантру. Признайтесь,
Что за науки? Среди кандидатов
Горстка имеет касательство к ней.
Истине дела до всяких сообществ
Нет совершенно, одно назначение
Есть у подобных наростов – чужими
Жизнь обеспечить руками себе.
Прозоров
Правы всемерно, под каждым я вашим
Словом готов подписаться сейчас,
Но возражаю обратным. Не станет
Хуже, покуда хотя бы один
Вдруг не прорвётся к всеобщей кормушке,
А атмосфера улучшится.
Гринберг
Верьте,
Не удивлялся давно я, однако
Вы старика удивили вполне.
Но не могу не заметить и слабость,
Ход размышлений неполон у вас.
Прозоров
Для вспоможенья процессу науки,
Что состоит в отыскании истин,
Он совершенен.
Гринберг
Нисколько. Процессом
Истины высшей является жизнь.
Прозоров
Противоречия не существует.
Будет условием необходимым,
Но не достаточным жизнь для неё.
Гринберг
Коя, увы, ничего и не знает
О содержании собственной цели,
Будучи ниже бесценнейшей правды.
Я вас прекрасно теперь понимаю.
Но не вселяет ли в вас беспокойства
Формула эта?
Прозоров
Отнюдь.
Гринберг
А должна.
Нынче Сергей, возвратившись с защиты,
В злобном чаду изнасиловал Иру.
Как вам такое?
Прозоров
Да как и другим,
Горько и тошно, однако…
Гринберг
Я знаю,
Оба любовники, это одно
Уж преступление перед законом.
Всё понимаю, но будет лишь хуже.
Вскоре Сергей заявился ко мне,
Как злодеяние он совершил,
