Алла Бархоленко - Отпусти синицу
А л е к с а н д р. А за услугу, которую тебе оказывают, нужно говорить спасибо.
И л ь я. Я ее кормлю — за это пусть меня уважает.
А л е к с а н д р выхватывает поданный стакан, ставит обратно в буфет. Возвращается к своему столу.
И л ь я (остервенело.) Анфиска, стакан! (Из комнаты торопливо выходит Ксения, подает мужу стакан.) Не тебе сказано!
К с е н и я. Илюша… Илья. Ну?!
К с е н и я уходит к себе. И л ь я стоит, ищет, к чему придраться.
Образованные у нас появились… Мерси-пардон. На Лисий Хвост культура пришла!
Выглянула К с е н и я.
К с е н и я. Илюша…
И л ь я. Культура, как же!
Быстро уходит к себе.
А н ф и с а (прижалась к руке Александра). Спасибо, Саша…
Стон из комнаты И л ь и.
А л е к с а н д р. Что это?
А н ф и с а. Опять Ксению бьет…
А л е к с а н д р. Как — бьет?..
А л е к с а н д р бросился к двери, стучит, срывает запор. Выскакивает К с е н и я, убегает. И л ь я прислонился к дверному косяку. А л е к с а н д р засунул руки о карманы. Стоят.
А н ф и с а. Саша…
А л е к с а н д р отходит от И л ь и.
И л ь я (в спину Александру). Подзаборник. (А л е к с а н д р замер на ходу.) Двадцать лет на нашей шее.
А л е к с а н д р. Да черт меня возьми совсем!.. (Идет к своим чертежам, быстро скатывает их.)
А н ф и с а. Саша…
И л ь я. Пусть! Пусть уходит! Дышать легче!
А н ф и с а. Саша… А как же я?..
А л е к с а н д р остановился. Возвращается с работы К л а в д и я, большая, решительная.
К л а в д и я (окинув всех взглядом). Что за хай?
А н ф и с а. Клава, он уйдет!..
И л ь я. Пусть убирается!
К л а в д и я. Ну ты, стервятник, полегче! (Ловко сунула кулаком — Илья согнулся.) Валяй в свою конуру!
И л ь я. Холера… Язва… Старая лошадь!
К л а в д и я снова повернулась к нему. И л ь я поспешно захлопнул дверь.
К л а в д и я. И чем только не приходится заниматься женщине с высшим образованием!.. Саша, толстовец, с хамьем же надо по-хамски. Анфиска, дай пожрать. (Протягивает Анфисе сверток, целует.) Тебе. Что у нас стряслось? Кто там ревет? Ксения? Понятно.
А л е к с а н д р. Я подумал… Я строю вот это… А потом в таких домах какой-нибудь Илья…
И л ь я (приоткрывая дверь). Ксень… Ксеня!..
К л а в д и я взглянула — И л ь я тут же скрылся.
К л а в д и я. Это Ксения виновата!
А л е к с а н д р. Чем она виновата?..
К л а в д и я. Терпит — вот и виновата.
И л ь я (приоткрывая дверь). Ксенька!..
К л а в д и я не обратила на него внимания, и дверь захлопнулась не так быстро.
К л а в д и я. И любит его больше, чем вообще любить положено.
И л ь я (распахнув дверь). Ксенька, стерва! Ты почему не раздеваешься? Я тебе муж или не муж?..
К с е н и я покорно идет. Дверь захлопнулась.
Занавес
Картина втораяДвор у дома Ж у р а в л е в ы х. За забором — огород соседей. Впереди улица. За ней гладь озера и отлогие горы, покрытые лесом. По противоположному берегу пробегают трамваи, соединяющие разорванные части города. Видны трубы заводов. Осень. Теплый вечер. А н ф и с а у корыта стирает гору белья. В а с и л и й сидит на лавочке возле дома, чистит ружье. По двору шатается И л ь я.
И л ь я (зевает). О-хо-хо!.. Терпеть не могу ночных смен. А людям в ночь. Между всем прочим, ночные смены вредны для здоровья. Что вы молчите, Василий Николаевич?
В а с и л и й. Ружье разговору не любит.
И л ь я. Так оно не заряжено.
В а с и л и й. Говорят, раз в жизни и незаряженное может выстрелить.
И л ь я. Тоска. Даже поговорить не с кем. Да и говорить не о чем.
В а с и л и й. То-то и оно.
И л ь я. А что бобры ваши? Как на них директор отреагировал?
В а с и л и й. Нормально отреагировал.
И л ь я. Бобры… Знаю, о чем разговор был.
В а с и л и й. Ну и что?
И л ь я. Не выгорело? Знаю, что не выгорело. О том надо было помнить, что меня на заводе ценят. И гравер я был первостепенный, и многое другое могу. Вот так, стало быть.
В а с и л и й. Нет, Илья, до первой статьи тебе далеко.
И л ь я. Однако мои работки на выставку-то пошли.
В а с и л и й. Выставка не долго живет.
И л ь я. Так и человек не больно вечен.
В а с и л и й. После человека дела остаются.
И л ь я. Либо останутся, либо нет… Я вам, Василий Николаевич, советик подкину, уж если вам хочется в веках утвердиться. Взглянул я на вашу последнюю работу по стали — не хватает ей кой-чего.
В а с и л и й. Дельный совет отчего не выслушать.
И л ь я. И горы там, и лес — живо все так стоит. И дымок из труб заводских… Отсюда, с нашего крылечка, картинку писали? Вдохновение, так сказать, без затрат.
В а с и л и й. Ты не виляй, ты говори.
И л ь я. Между всем прочим, всякие вопросики возникают. Задумается кто: зачем это у него лес около завода редкий? Намекает, что тайга гибнет? А дымок из труб? Критикует директора за то, что дымоуловители не ставит?.. А чтоб не возникало ничего такого, и нужно-то немного: дымка поменьше, лесу погуще… Ты ружье-то, между всем прочим, подальше малость!
С улицы входит П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Увезли Кузьминишну на «Скорой помощи».
В а с и л и й. Совсем плохо?
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Совсем. Квартирантка ихняя с ней поехала.
И л ь я. Елена? А Кузьма где?
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. В баню, говорят, пошел.
Уходит в дом.
И л ь я. Василий Николаевич!
В а с и л и й. Ну?
И л ь я. У Кузьмы можно будет дом купить. Кузьминишна умрет, Кузьма один — зачем ему дом с таким огородом?
В а с и л и й. Вылечат человека.
И л ь я (убежденно). Умрет.
В а с и л и й. Тьфу!
И л ь я. Кузьма выпить любит, его можно насчет дома уговорить… тесновато у нас. Ну, хоть я с Ксеней перейду, Анфиску с собой возьму… А огород вместе. Заборчик промеж них снесем — и одно, стало быть, хозяйство.
В а с и л и й. Ну-ну… (Чистит ружье, осматривает дуло, и опять Илья будто под выстрелом.)
И л ь я (переходит на другое место). Или квартирантов пустим. Вон Неплоховы сами на кухне живут, а четыре комнаты сдают, и сотню в месяц за них чистенькими.
В а с и л и й. Шкурником прикидываешься? Зачем?
И л ь я. Огород — под клубнику… Между всем прочим, такой-то семьей, как наша, миллионерами можно стать. Баб сколько, да нас трое, да если Сашка женится…
В а с и л и й. Неймется, значит, в миллионеры выйти… А потом?
И л ь я. Жить буду.
В а с и л и й. А сейчас не живешь?
И л ь я. Машину куплю, мебель зеркальную, на юг поеду И всякое такое прочее… нельзя?
В а с и л и й. А работать?
И л ь я. А зачем тогда работать?
В а с и л и й. Ну-ну…
И л ь я. А что? Думаешь, миллиона не смог бы растратить?
В а с и л и й. Не смог бы.
И л ь я. Это почему?
В а с и л и й. Раскулачили бы.
И л ь я. Да перестаньте, Василий Николаевич, ружьем баловаться… Шутите все.
В а с и л и й. Не шучу. Я бы тебя и раскулачил.
И л ь я. Родственнички… Уйду от вас. Сам у Кузьмы дом куплю.
С улицы слышится песня. Появляется К у з ь м а, под мышкой березовый веник.
В а с и л и й. С легким паром, сосед.
К у з ь м а. Сердечно благодарствую.
Из дома выходит П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Здравствуй, Кузьма.
К у з ь м а. То есть — мое нижайшее почтение соседке Прасковье Федоровне.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Слышь, Кузьма… Старуху твою в больницу повезли.
К у з ь м а. Это как — повезли?
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Ну — сердце ей схватило. «Скорая помощь» увезла.
К у з ь м а. То есть я не понимаю. А огород кто копать будет? Картошку-то копать надо!
Подходит Е л е н а.
Е л е н а. Дядя Кузьма…
