Генри Филдинг - Авторский фарс с кукольным представлением

Лаклесс. Ты, по-моему, слишком беспощаден к людям. Разве нельзя преуспеть в нашем обществе более достойным способом?

Уитмор. Скажи лучше – общепринятым. Солдаты и костоправы живут войной, адвокаты – людскими распрями, придворные – налогами, а поэты – лестью, не так ли? По мне, есть только две полезные профессии – земледелец и купец: первый выращивает для нас плоды на своей земле, второй – привозит их из-за моря. И как раз эти две профессии величают у нас низкими и презренными, а все прочие – славными и почетными.

Лаклесс. Но прошу тебя, уйми свой злой язык и посоветуй лучше, что мне делать.

Уитмор. Позволь, ты же молод и исполнен энергии, а в столице тьма-тьмущая разных богатых вдовушек.

Лаклесс. Но я уже помолвлен.

Уитмор. Тогда женись! Надеюсь, ты был не столь безрассуден, чтобы выбрать себе какую-нибудь нищенку?

Лаклесс. Увы, я поступил именно так. И притом я люблю эту девушку столь нежно, что не променял бы ее даже на вдову Крёза [16].

Уитмор. Тогда ты конченый человек. Из брачных цепей не вырвешься! Нет, видно, ты родился под несчастливой звездой. Мало того, что ты пристрастился к этим девяти оборванкам-музам, ты еще и жену себе подыскал им под стать.

Голос Марплея-младшего (снаружи). Пусть носильщики портшеза прибудут за мной к Сент-Джеймсскому дворцу [17]. А впрочем, пусть лучше подождут здесь!

Уитмор. Это еще кто такой, черт возьми?!

Лаклесс. Очень важное лицо, ничем не хуже гвардейского капитана.

Лаклесс, Уитмор, Марплей-младший.

Марплей-младший. Приветствую разлюбезного мистера Лаклесса! Мое вам нижайшее почтение, сударь! Видите, дорогой, какую вы имеете надо мной власть. Я являюсь по первому вашему зову, хотя сейчас меня дожидаются при дворе несколько вельмож.

Лаклесс. Я весьма вам признателен. Понимаете, мистер Марплей, я сочинил трагедию и хочу предложить ее вашему театру.

Марплей-младший. Так пришлите ее мне, и я выскажу вам свое о ней мнение. Если только она поддается переделке, я охотно приведу ее в надлежащий вид.

Уитмор. Как вы сказали, сударь: поддается переделке?

Марплей-младший. Ну конечно. Переделки всегда на пользу! Как бы хороша ни была пьеса, без переделки она не годится.

Уитмор. Очень странная мысль!

Марплей-младший. Вы когда-нибудь сочиняли, сударь?

Уитмор. Нет, сударь, бог миловал!

Марплей-младший. Что ж, сударь мой, воля ваша. Когда вы надумаете сами сочинить пьесу, вы поймете, что она нуждается в переделках. Возможно, вам это покажется удивительным, сударь, но я переделывал и Шекспира.

Уитмор. Отчего же, и его можно.

Марплей-младший. Вот именно! Посмотрели бы вы, что приносят, – не прожуешь! А мы, сударь, придаем этому сырому материалу нужную форму и лоск. Это чистое заблуждение, будто пьесу создает автор. С таким же успехом можно говорить, что картину создал продавец красок, а одежду – ткач. Мы с отцом, сударь, все равно что поэтические портные. Ко всякой новой пьесе мы подходим, как портной к материи: начинаем ее резать – кроить и перекраивать, сэр, чтобы сделать ее впору нашей столице, – мы ведь лучше всех знаем ее вкусы. Ведь поэты, между нами говоря, полные невежды!

Уитмор. О, не слишком ли, сударь?! Мистер Лаклесс может принять это за обиду. К тому же, как я понимаю, вы тоже некогда баловали столицу своими творениями.

Марплей-младший. Вы понятливый человек, сударь, и точно выражаете свои мысли. Да, я, как вы изволили догадаться, тоже однажды совершил вылазку на Парнас, так сказать, помахал крылышками над Геликоном. Больше меня там не застанут! Понимаете, у лондонских зрителей есть какое-то предубеждение против нашего семейства. Они провалили мою пьесу и даже не посовестились, а надо бы! Из моей пьесы можно было сделать полдюжины романов! Она не походила на комедии Уичерли [18] и Конгрива [19], где для приманки публики знай себе сыплют остротами, и каждый их только и ждет. У меня бы даже самый придирчивый критик ни одной не сыскал. Мой диалог был незатейлив, прост и натурален и не содержал ни единой шутки. Кроме того, сударь, в пьесе была любовная сцена, исполненная такого неподдельного уныния, что исторгла бы слезу из каменного сердца. И все же они освистали мое творение! Что ж, они освистали самих себя! Больше я не буду для них писать. Не буду!…

Уитмор. Поимейте жалость к столичной публике, сударь.

Марплей-младший. Не уговаривайте, сударь. Я покончил с сочинительством. Все! Разве что меня к этому принудят!

Лаклесс. Но это будет непросто, дружище!

Марплей-младший. Конечно, сэр. Хотя надо же кому-то сочинять оды.

Лаклесс и Уитмор (вместе). Ха-ха-ха! Ваша правда!

Лаклесс. Так вернемся к моей трагедии, мистер Марплей.

Марплей-младший. Мой родитель, кажется, сейчас в театре. Дайте мне свою пьесу, мы с ней ознакомимся. Но сперва я должен заехать к одной молодой особе. (Кричит.) Эй, кто там?! Кликните моего лакея! Пусть к крыльцу подадут портшез. Ваш слуга, господа. Caro vien [20]… (Уходит, напевая.)

Уитмор. Право, редкостный экземпляр! Второго такого, пожалуй, не сыщешь.

Лаклесс. Да? А что ты в таком случае скажешь об этом?

Лаклесс, Уитмор, Маккулатур.

Лаклесс. Мое вам почтение, мистер Маккулатур!

Маккулатур. Мне передали, что у вас ко мне важное дело.

Лаклесс. Да, мистер Маккулатур. Я хотел бы кое-что вручить вам. У меня для вас есть пьеса, мистер Маккулатур.

Маккулатур. А она уже принята к постановке, сэр?

Лаклесс. Нет еще.

Маккулатур. Вот как! Тогда погодим разговаривать о ней, сэр! Пьеса – тот же вексель: ничего не стоит, если не обеспечена платежами. Впрочем, и в этом случае – бабушка надвое гадала. К тому же театров у нас развелось предостаточно, а артистов-то не хватает, вот и выходит, сударь, что пьесы – товар убыточный. А вы кому ее думаете предложить – актерам или владельцам патента? [21]

Лаклесс. Ну конечно, актерам.

Маккулатур. Это вы правильно поступаете. Только ведь не всякая пьеса, идущая на театре, годится и для нас. Пьесы-то бывают для постановки и для чтения,

Уитмор. В чем же тут различие?

Маккулатур. А как же, сударь! Те, которые для постановки, целиком зависят от умения исполнителей, а посему неважно, есть в них какой смысл или нет. А вот те, которые для чтения, – совсем другой коленкор: тут уж надобны и остроумие, и мысли! Их я называю «существительными», поскольку они сами от себя зависят. Ну а пьесы для театра – те «прилагательные»: без шутовства актерского и разных ужимочек в них не больно-то много углядишь.

Уитмор. Весьма научное определение, что и говорить!

Лаклесс. Так послушайте, мистер Маккулатур: дадите вы мне под пьесу пятьдесят гиней авансу [22]?

Маккулатур. Пятьдесят гиней? Пожалуйста! Я с охотой их дам, коли вы представите мне обеспечение. А так – за пьесу и пятьдесят гиней! Да я б, сударь мой, и пятидесяти шиллингов за нее не дал.

Лаклесс. Вы что, черт возьми, смеетесь, что ли?!

Маккулатур. И пятидесяти фартингов [23] бы не дал, так-то! А вы захотели – пятьдесят гиней! Да кто вам даст при вашей-то репутации?

Лаклесс. Эй, Джек, выведи отсюда этого почтенного джентльмена и спусти его с лестницы!

Маккулатур. Вы об этом пожалеете, сударь!

Джек. А ну, сэр, выметайтесь, слышите?…

Маккулатур. Помогите! Убивают! Я обращусь в суд!…

Лаклесс. Ха-ха-ха!

Маккулатура выгоняют.

Лаклесс, Уитмор, миссис Манивуд.

Миссис Манивуд. Это еще что за галдеж?! И впрямь, куда как достойно, мистер Лаклесс, поднимать в моем доме такой шум!

Лаклесс. Коли он вам не по вкусу, вы без труда поднимете еще больший. Стоит вам заговорить, сударыня, и уже, кроме вас, никого не будет слышно, ручаюсь вам!

Миссис Манивуд. Похвально выражать обо мне такие суждения! Любой сосед подтвердит, сударь, что я всегда была самой что пи на есть тихой женщиной во всем приходе! И в доме-то у меня не слыхать было шума, покуда вы не вселились. Все жили в любви да в ладу! А от вас неудобство всей округе! Когда водились у вас деньжата, так у меня каждый божий день, ни свет ни заря, в двери стучались разные кучера да носильщики портшезов. А как не стало у вас чем платить, дом осадили кредиторы да бейлифы [24] – до ночи сторожат. А еще этот проходимец, ваш слуга! Я ему, собаке, задам, я с него шкуру спущу!… (Уитмору.) Я, сударь, рада, что вы слышали, как он меня оскорбляет!

Уитмор. Конечно, сударыня, я слышал, как он несправедливо с вами обошелся.

Входит Джек и что-то шепчет хозяину.

Лаклесс. Прости, Уитмор, я покину тебя на минутку. (Уходит.)

Миссис Манивуд, Уитмор.

Миссис Манивуд. Так-то, сударь! Небось все уже позабыли, какого цвета у него денежки, сударь.