Валентин Азерников - Возможны варианты
Игорь (ребенку). Сейчас твой папа пойдет скажет маме, чтобы она дала пеленки, тогда твоя бабушка – бабушка – тебя перепеленает и скажет папе, чтобы он отнес грязные маме, а у мамы завтра доклад, и что же она, интересно, завтра доложит…
Галина Аркадьевна (ребенку). А когда делают науку, не делают детей. Или одно, или другое. Правда, любонька?
Игорь (ребенку). А у других девочек и мальчиков, у кого добрые бабушки – бабушки, да, – у тех и одно, и другое.
Галина Аркадьевна (ребенку). А мы не будем ничего отвечать грубым людям, да, моя прелесть, не будем, пусть себе грубят, мы будем не такие, когда вырастем. Ну что, что ты хочешь сказать?
Игорь. Она хочет сказать, что сделать ребенку «угу-гу» и «сюси-пуси» – это не фокус, это может даже чужой.
Галина Аркадьевна. Ах вот как! Значит, я вам чужая. Ну что ж, по крайней мере, откровенно. (Лиде.) Ты слышишь, до чего он договорился? Что я вам враг. Зачем же вы тогда со мной живете? Меняйте квартиру, живите сами, сами ребенка воспитывайте. (Отходит к телевизору, садится.)
Игорь (вслед ей). Что вы! Кто об этом говорит? Какой обмен?
ПДП. Ну вот – опять обмен.
Появляется дама с Бульварного кольца.
Дама. Вы ко мне, деточка?
Игорь. Наверное.
Дама. Пожалуйста, проходите. Только вам не трудно будет надеть тапочки? А то мой паркет… Садитесь, пожалуйста. Хотите чаю? Ну тогда сигарету? Я, правда, сама не курю теперь. Говорят, никотин на связки действует. Я певица, для меня связки – это… Вот на стене мой портрет, не узнаете? Масло, копия. А руку узнаете? Нет, не мою, конечно, – художника. Ну как же, это… Мой большой друг. Впрочем, не надо имен. Пока художник жив, его личная жизнь не принадлежит народу. В отличие от его искусства. Вы согласны? А вы не человек искусства, нет? Правда, ведь я угадала? У меня профессиональный глаз, я сразу вижу – кто есть кто, как говорят англичане. Вы не были в Англии, нет? А я была на гастролях. Удивительная страна… А мужчины… Все сплошь джентльмены. А какое у них произношение. Вы знаете английский, нет? Ну да, хотя сейчас ведь всех учат. Помните у Гамлета: «ту би ор нот ту би»? А? Какой ритм. А в переводе – быть или не быть. Как барабан ухает… Все-таки Шекспира надо играть в подлиннике, на его родном языке. Вообще в искусстве все должно быть настоящее, подлинное. Я поэтому кино не люблю – там все понарошку. Я сейчас временно на пенсии, не снимаюсь. У нас в балете рано дают, за вредность. Очень опасная профессия. Я бы для нас, людей искусства, ввела страховку – на самые уязвимые места, на те, что нас кормят. Певцу – на горло, балерине – на ноги, писателю – на руки. А, да ладно, что это мы все о грустном. Вы шерсть принесли? А то у меня сейчас нету. Давайте я сниму пока с вас мерку, а шерсть вы потом поднесете. Мы что будем вязать – пуловер или жилет?
Игорь. При чем здесь пуловер? Я по обмену пришел.
Дама. Господи, что же вы сразу не сказали.
Игорь. Я застенчивый.
Дама. Какой вы шутник.
Игорь. Так как насчет обмена? Там сказано, что вы хотите съезжаться.
Дама. Вообще-то хочу. Только не с кем.
Игорь. Но как же – а объявление?
Дама. А как, по-вашему, одинокая интеллигентная женщина может встретить одинокого интеллигентного мужчину?
Игорь. Вы хотите сказать…
Дама. А кто меняется на разъезд? Чаще всего – кто разводится.
Игорь. Вы грандиозная женщина.
Дама. Правда? И к тому же с пенсией. Вы считаете, что у меня есть шансы?
Игорь. Особенно зимой.
Дама. Почему зимой?
Игорь. Вы же еще и вяжете немного.
Дама. Нет, вы определенно шутник.
Игорь. Я – это еще что. Вот у меня теща есть. До свидания.
Дама (уходит). Ну раз вы уж пришли, может, я вам что-нибудь свяжу?…
Лида (подходит к Игорю). Ты не мог не нагрубить, да?
Игорь. И не думал.
Лида. Почему же мама обиделась? Что ты ей сказал?
Игорь. Правду.
Лида. Нашел время. Нам на дачу вот-вот переезжать, а ты нас поссорил. Я же одна не смогу.
Игорь. Я не знаю, в конце концов, это твоя мама, неужели ты не можешь с ней договориться.
Лида. Ты что, не знаешь – она же с чужими лучше, чем со мной.
Игорь. Поговори с дядей Петей, может, она его послушает.
Лида (ПДП). Дядя Петя!
ПДП встает, подходит к ней.
Дядя Петь, ну, может, вы с ней поговорите. Я не могу. Я что ни скажу – все не так. Я ей скажу, допустим, сегодня, что коляска голубая, а она скажет – серая. Я завтра скажу, что серая, а она – голубая.
Галина Аркадьевна (подходит к ПДП). Ты когда-нибудь видел более гнусный цвет у детской коляски? Какой-то грязно-зеленый. Не могли для ребенка что-нибудь голубое достать. Или хотя бы серое.
Игорь отходит к телевизору.
ПДП. Я не понимаю, ну что вы поделить не можете?
Галина Аркадьевна. Вот ты мне скажи – что, твои тоже так к тебе относятся? Потребительски.
ПДП. Ты не сравнивай, я с моими порознь живу.
Галина Аркадьевна. Что ж теперь прикажешь – на улицу идти из собственного дома?
ПДП. Почему на улицу? У вас хорошая квартира, разменяйтесь на две.
Галина Аркадьевна. Да? Чтоб я бросила этот район? Самый центр? Я прожила здесь тридцать лет, я ее здесь родила и хочу здесь и помереть. Пусть подождут, недолго уж.
ПДП. Ну перестань, что ты передо мной кокетничаешь? Ты еще молодая баба, мы тебе еще мужа найдем.
Игорь (в зал). Хотел бы я посмотреть на этого счастливца.
Галина Аркадьевна. Спасибо. Хватит с меня и зятя.
Лида. А почему ты на даче не хочешь с нами пожить? Тоже район не подходит?
Галина Аркадьевна. Сама идея. У меня отпуск раз в году.
Лида. А на даче не отдых?
Галина Аркадьевна. Для меня – нет. Для меня отдых – это когда подают и убирают. И если мне с трудом достали путевку в санаторий, то я не собираюсь от нее отказываться.
Лида. Я тоже буду тебе подавать и убирать. Ты только два раза в неделю отпускай меня в город, у меня семинар. Это же совсем необременительно.
Галина Аркадьевна (ПДП). Ты понял? Другие дети своим матерям путевки достают, а эти отнимают ту, что есть.
ПДП. Не горячись, никто у тебя ничего не отнимает. Не захочешь – поедешь в санаторий. Но сначала надо обдумать все.
Лида. Думайте. (Отходит, ложится на диван, берет книгу.)
ПДП. Нескладно все, ей-богу. Три человека, а сговориться не можете.
Галина Аркадьевна. Четыре уж.
ПДП. Ну еще не совсем четыре. Сколько ей?
Галина Аркадьевна. Вчера полгода стукнуло. Большая уже.
ПДП. Да, время несется. Недавно, помнишь, Лидка вот так лежала. В этой же комнате. Только коляска была черная.
Галина Аркадьевна. Белая.
ПДП. Да? И отец так же вот переживал – с кем на дачу ехать, чтоб тебе не одной там сидеть. Все повторяется.
Галина Аркадьевна. Я так одна и жила, кстати.
ПДП. А если б мама была жива, разве она не была бы с тобой?
Галина Аркадьевна. Я бы ей не разрешила. Я бы освободила ее от всего.
ПДП. Да? А от счастья быть бабушкой тоже бы освободила? От радости видеть каждый день, как растет вот такой вот комочек? (Ребенку, сюсюкая.) Ну что смотришь, что? Ах ты, моя сладкая, моя мацыпусенькая, моя красавица…
Галина Аркадьевна. Перестань сюсюкать, противно.
ПДП (ребенку). Что, моя косоглазенькая, ну что?
Галина Аркадьевна. Сам ты косоглазенький, типун тебе.
ПДП. А что особенного? Очень даже пикантно. Ты сама, между прочим, в юности косила – забыла?
Галина Аркадьевна. С ума сошел, никогда я не косила.
ПДП. А то я не помню. Очень даже косила, когда волновалась. И ничего. Все при тебе было.
Галина Аркадьевна. Глупости. Наш папа никогда мне этого не говорил.
ПДП. Я подозреваю, что он тебе много чего не говорил.
Галина Аркадьевна. На что ты намекаешь?
ПДП. А я и не намекаю. Я, между прочим, могу и так сказать. Без всяких намеков.
Галина Аркадьевна. Да? Что же это, интересно, ты можешь сказать? Давай не стесняйся.
ПДП. А я и не стесняюсь.
Галина Аркадьевна. Давай, давай, мы послушаем, что это наши родные про нас говорят.
ПДП. А родные на то и существуют, чтобы правду говорить.
Галина Аркадьевна. Ах вон оно что! Все, значит, мне говорят неправду, а ты скажешь правду. Давай разоблачай.
ПДП. Слушай, чего ты взъелась! Оставь ты меня в покое, ради бога.
Галина Аркадьевна. Ну правильно – мой покой можно нарушать, можно наговорить бог знает что – это пожалуйста, это запросто. А твой покой – ни-ни. Его не тронь. Хорошенькая психология.
ПДП. Ладно, знаешь, мне это все надоело. У меня дома дел по горло, так что уж…
Галина Аркадьевна. Пожалуйста, пожалуйста. Все же очень заняты, одна я бездельница.
ПДП. Я пошел.
Галина Аркадьевна. Никто не держит.
ПДП. Я пойду, а ты займись обменом. (Отходит, садится в кресло.)
Галина Аркадьевна (вслед ему). Им нужно – пусть сами и занимаются. Журнал верни!… (Отходит.)
