Уильям Шекспир - Юлий Цезарь

Кассий

Но отчего лишился Цезарь чувств?

Каска

Он упал посреди площади с пеной у рта, и язык у него отнялся.

Брут

Понятно, он страдает ведь падучей.

Кассий

Не Цезарь, нет, но ты, и я, и Каска,

Мы все падучей этою страдаем.

Каска

Не понимаю, на что ты намекаешь, но я сам видел, как Цезарь упал. Назови меня лжецом, если разный сброд не хлопал и не свистел ему, так же как актерам в театре, когда они нравятся или не нравятся.

Брут

Что он сказал потом, придя в себя?

Каска

Клянусь, перед тем как упасть, заметив, что чернь радуется его отказу от короны, он распахнул одежду и предложил им перерезать ему горло. Будь я человеком дела, я бы поймал его на слове, провалиться мне в преисподнюю как последнему негодяю. Да, он упал. А когда пришел в себя, то сказал, что если сделал или сказал что-нибудь неподходящее, то просит милостиво извинить это его болезнью. Три или четыре девки рядом со мной завопили: «О, добрая душа» — и простили его от всего сердца: но они не стоят внимания; если бы даже Цезарь заколол их матерей, они все равно вели бы себя так же.

Брут

И после этого ушел он мрачный?

Каска

Да.

Кассий

А Цицерон что-нибудь сказал?

Каска

Да, но только по-гречески.

Кассий

Что же он сказал?

Каска

Почем я знаю, пусть я ослепну, если я хоть что-нибудь понял; но те, которые понимали его, пересмеивались и покачивали головой, однако для меня это было греческой тарабарщиной. Могу сообщить вам еще новость: Марулл и Флавий за снятие шарфов со статуй Цезаря лишены права произносить речи. Прощайте. Там было еще много глупостей, да я всего не упомнил.

Кассий

Не придешь ли ты вечером ко мне на ужин?

Каска

Я зван в другое место.

Кассий

Так не зайдешь ли завтра на обед?

Каска

Да, если я буду жив, а ты не откажешься от приглашения и твой обед будет стоить того.

Кассий

Отлично. Я жду тебя.

Каска

Жди. Прощайте оба. (Уходит.)

Брут

Каким же простаком он стал теперь,

А в школе был таким живым и быстрым.

Кассий

Он и сейчас такой при исполненье

Отважных и достойных предприятий.

Поверь, его медлительность притворна,

А неотесанность — приправой служит

К остротам, чтобы с лучшим аппетитом

Их переваривали.

Брут

Да, это так. Теперь тебя оставлю.

А завтра, если хочешь, я приду

К тебе для разговора, или ты

Приди ко мне, я буду ждать тебя.

Кассий

Приду к тебе. А ты о Риме думай.

Брут уходит.

Брут, благороден ты; но все ж я вижу,

Что благородный твой металл податлив.

Поэтому-то дух высокий должен

Общаться лишь с подобными себе.

Кто тверд настолько, чтоб не соблазниться?

Меня не терпит Цезарь. Брута ж любит.

Когда б я Брутом был, а он был Кассий,

Ему б я не поддался.10 Нынче ж ночью

Ему под окна я подброшу письма,

Как будто бы они от разных граждан;

В них напишу, что имя Брута чтится

Высоко в Риме, намекнув при этом

На властолюбье Цезаря туманно.

Покрепче, Цезарь, свой престол храни:

Встряхнем его, иль хуже будут дни.

(Уходит.)

Улица. Гром и молния.

Входят с противоположных сторон Каска с обнаженным мечом и Цицерон.

Цицерон

Привет, о Каска. Цезаря домой

Ты проводил? Но чем ты так взволнован?

Каска

А ты спокоен, если вся земля

Заколебалась вдруг? О Цицерон,

Я видел, как от бури расщеплялись

Дубы ветвистые, как океан

Вздымался гордо, пенясь и бушуя,

До угрожающих туч достигая;

Но никогда до нынешнего дня

Я бури огненной такой не видел.

Иль там, на небесах, междоусобье,

Иль мир наш, слишком надерзив богам,

Побудил их на разрушенье.

Цицерон

Что ж более чудесного ты видел?

Каска

Какой-то раб — его в лицо ты знаешь —

Вверх поднял руку левую, и вдруг

Она, как двадцать факелов, зажглась,

Не тлея и не чувствуя огня.

Затем — мой меч еще в ножны не вложен —

У Капитолия я встретил льва.

Взглянув свирепо, мимо он прошел,

Меня не тронув; там же я столкнулся

С толпой напуганных и бледных женщин.

Они клялись, что видели, как люди

Все в пламени по улицам бродили.

Вчера ж ночная птица в полдень села

Над рыночною площадью, крича

И ухая. Все эти чудеса

Совпали так, что и сказать нельзя:

«Они естественны, они обычны».

Я думаю, что зло они вещают

Для той страны, в которой появились.

Цицерон

Да, наше время странно, необычно:

Но ведь по-своему толкуют люди

Явленья, смысла их не понимая.

Придет ли Цезарь в Капитолий завтра?

Каска

Да, и Антонию он поручил

Сказать тебе, что завтра он придет.

Цицерон

Прощай же, Каска; грозовое небо

Не для гуляний.

Каска

Цицерон, прощай.

Цицерон уходит.

Входит Кассий.

Кассий

Кто это?

Каска

Римлянин.

Кассий

То голос Каски.

Каска

Твой слух хорош. Ну, Кассий, что за ночь!

Кассий

Ночь добрая для доблестных людей.

Каска

Кто знал, что будет небо так грозить?

Кассий

Все знавшие, что мир несчастьем полон.

Я, например, по улицам бродил,

Предав себя зловещей этой ночи.

И, распахнувшись, Каска, как ты видишь,

Открыл я грудь свою ударам молний;

Когда ж твердь неба голубой зигзаг

Раскалывал, я выставлял себя

Как цель под ослепительную вспышку.

Каска

Зачем же так ты небо испытуешь?

Удел людской наш — в страхе трепетать,

Когда нам боги в знамениях шлют

Ужасных вестников для устрашенья.

Кассий

Ты, Каска, туп. В тебе нет искры жизни,

Что в каждом римлянине есть, иль ты

Ее не чувствуешь совсем. Ты бледен,

И перепуган, и дивишься в страхе

При виде гнева странного небес;

Но если поразмыслишь над причиной

Того, что духи и огни блуждают,

Что звери неверны своим повадкам,

Что старцев превзошли умом младенцы,

Что все они, внезапно изменив

Своей природе и предначертанью,

Чудовищами стали, — ты поймешь,

Что небо в них вселило этот дух,

Их сделав знаменьем предупрежденья

О бедствии всеобщем.

Тебе могу назвать я человека,

Он, с этой ночью схож,

Гремит огнем, могилы разверзает

И в Капитолии, как лев, рычит.

Не выше он тебя или меня

По личным качествам, но стал зловещ

И страшен, как все эти изверженья.

Каска

На Цезаря ты намекаешь, Кассий?

Кассий

Кто б ни был он. Ведь и сейчас у римлян

Тела и мышцы те же, что у предков.

Но — жалкий век! В нас дух отцов угас,

И нами правит материнский дух,

Ярму мы подчиняемся по-женски.

Каска

Сенаторы вновь завтра соберутся,

Чтоб Цезаря провозгласить царем;

И будет он везде — на суше, в море,

Но не в Италии — носить корону.

Кассий

Я знаю, где носить кинжал я буду:

От рабства Кассий Кассия избавит.

Так, боги, вы даете слабым силу

И учите тиранов побеждать:

Ни камни башен, ни литые стены,

Ни подземелья душные, ни цепи

Не могут силу духа удержать;

Жизнь, если ей тесны затворы мира,

Всегда себя освободить сумеет.

Я это знаю, пусть весь мир узнает,

Что по желанью я могу с себя

Стряхнуть гнет тирании.

Снова гром.

Каска

Как и я!

У каждого раба в руках есть средство

Освободиться от своих оков.

Кассий

Так почему же Цезарь стал тираном?

Несчастный! Разве мог бы стать он волком,

Когда б не знал, что римляне — бараны;