Юрий Поляков - Как боги
Алена (встряхивает пустой шейкер). Там же, где и сабля эпохи Тан.
Гаврюшин. Грубо. Без уважения к старшим. Не по-конфуциански…
Алена. А выхлебать мой коктейль — по-конфуциански?
Гаврюшин (бормочет).
«Сыновья, дармоеды, родному отцуНикакого почтенья не кажут.И вопят, и ругаются, что на обед,Как всегда, не хватило им риса!»[1]
Китаец почтительно провожает его до спальни и скрывается за ширмой.
Алена. Ты поняла, что он сказал?
Гаврюшина. Поняла. Это из Ду Фу.
Алена. Сюр какой-то! Черт, башка трещит! Это все коктейль «Добрый лось». Говорила я Ашотке: водку, текилу, ром, абсент, кальвадос, коньяк и виски нельзя смешивать… с томатным соком. Экспериментатор долбаный! (Заглядывает в шейкер.) Ни капли не оставил. Отец называется! Так обломиться! Нажрусь нурофена…
Гаврюшина. Погоди! Сядь!
Дочь садится на стул, а мать начинает делать ей массаж головы.
Алена. Ой, больно!
Гаврюшина. Зато пройдет. Разве так можно!? От тебя разит, как…
Алена. …от папы?
Гаврюшина. Речь о тебе! В твоем возрасте я читала книжки, а не сшибала парней по ночным клубам.
Алена. Я не сшибаю, а коллекционирую.
Гаврюшина. Знаешь, как это называется?
Алена. Знаю! И о том, что вы с папочкой познакомились в очереди на выставку Петрова-Водкина, тоже знаю…
Гаврюшина. Да, в очереди. Заметь, к Петрову-Водкину, а не за водкой.
Алена (взвешивая на руке шейкер). А что, разве за водкой раньше в очереди стояли? Жестяк! Ну и правильно, что ваш Совок гавкнулся. Сейчас очереди только в крутые клубы. А правда, в Совке секса реально не было?
Гаврюшина. Конечно не было. Откуда? Нас с отцом вывели в инкубаторе, как цыплят. А тебя нашли…
Алена. В капусте?
Гаврюшина. В конопле!
Алена. Мам, после того раза я с дурью завязала. Честно!
Гаврюшина. Надеюсь. Снова поймать тебя за шиворот можем и не успеть.
Алена. Ну, прости, я была козой! Мне теперь в лоджию даже выйти страшно. Мам, а почему ты не изменяешь папе?
Гаврюшина (после молчания). Зачем?
Алена. Ну, не знаю, для тонуса хотя бы. Ты молодая, красивая женщина, а он пьяная развалина.
Гаврюшина. Не надо так! Он пьет, потому что ему сломали карьеру!
Алена. Мама, он выпил уже за тысячу сломанных карьер. И тебе жизнь испортил. Я бы, между прочим, право на измену включала в брачный контракт. Отдельным пунктом. «В случае невыполнения обязанностей можно нарушать супружескую верность в одностороннем порядке…»
Гаврюшина. Измена от слова изменить, а не переспать. Можно свою жизнь так изменить, что мало не покажется. Кстати, а любовь в брачный контракт надо включать или тоже не обязательно?
Алена. Любовь?
Гаврюшина. Не верти головой!
Алена. Любовь не обязательно. Это же просто такое настроение. Сегодня одно, завтра другое. Даже если на кого-то запала, ничего страшного. Клин клином вышибают…
Гаврюшина. Насмотрелась я твоих клиньев. Больше в дом не води. Ясно?
Алена (вздохнув). Ясно.
Гаврюшина. Особенно — байкера.
Алена. Не приведу. От него бензином воняет.
Гаврюшина. Марку Захаровичу снова звонить не надо?
Алена. Мама, сколько можно! По глупости залетают один раз. Теперь все под контролем. Да здравствует секс, безопасный, как бритва!
Гаврюшина. Алена, ты шлюха, что ли?
Алена. Мама, я просто живу. А настоящих шлюх ты еще не видела!
Слышен звонок в дверь.
Гаврюшина. Иди — оденься прилично! Ходишь, как девка по утреннему борделю. У нас гости.
Алена. Мамочка, ты бывала в борделях?
Гаврюшина. Читала. Уйди с глаз моих!
Алена. Какие еще гости?
Гаврюшина. Максим с матерью.
Алена. Это не гости. Это чума!
Гаврюшина. Поговори еще у меня! И не сутулься, а то швабру вставлю!
Алена. Яволь, мой фюрер!
Гаврюшина. Как ты сказала?
Алена. Шутка. Со скинхедом я больше не встречаюсь. Честное слово!
Снова звонок. Нервный. Алена уходит, а Гаврюшина открывает дверь. Появляются экстравагантная молодящаяся дама в шляпе и мужчина лет тридцати пяти. Дамы целуются.
Мак-Кенди. Верочка, здравствуй!
Гаврюшина. Здравствуй, Алевтина!
Мак-Кенди. Сколько же мы не виделись? Три года?
Максим. Мама…
Мак-Кенди. Что-о-о?
Максим. Извини, Тина, в последний раз ты была в Москве пять лет назад.
Мак-Кенди. Да? Время летит, как деньги. Верунчик, а почему ты так хорошо выглядишь? Прямо девочка! Молчи! Сама догадаюсь. (Вглядывается в ее лицо.) Подтяжка? Нет, не похоже. Поняла: золотые нити!
Гаврюшина. Нет.
Мак-Кенди. Стволовые клетки?
Гаврюшина. Никогда!
Мак-Кенди. Почему?
Гаврюшина. Наш батюшка отец Никон категорически против.
Мак-Кенди. Мракобес! Когда я училась в школе, ходить в мини-юбке мне запрещал секретарь райкома. А теперь, значит, батюшка!
Гаврюшина. Я тоже носила мини-юбку, но мне никто не запрещал.
Мак-Кенди. Во-первых, ты училась позже на… Ну, не важно! А во-вторых, какая у тебя была юбка?
Гаврюшина (показывает рукой немного выше колен). Вот такая…
Мак-Кенди. Какая же это мини? Это макси. Не сбивай меня! Значит — крем. А-а, знаю: вытяжка из простаты тигровой акулы!
Гаврюшина. Не угадала.
Мак-Кенди. А что же тогда еще?
Гаврюшина. По утрам я просто умываюсь ледяной водой.
Мак-Кенди. Просто? Ледяной? Бр-р-р… Но почему ты так выглядишь?
Входит Гаврюшин. Он переоделся и стал похож на дипломата.
Гаврюшин. Потому что не меняет мужей, как палочки для еды. (Сыну.) Здравствуй, Макс!
Максим. Здравствуй, папа!
Мак-Кенди. А со мной ты не хочешь поздороваться?
Гаврюшин. Ты сейчас за кем замужем?
Мак-Кенди. За лордом Мак-Кенди.
Гаврюшин. How do you do!
Мак-Кенди. Не завидуй, Гаврюшин! А ты, вижу, как всегда, с утра пораньше? Посол пьет рассол.
Гаврюшин. Кто пьян с утра — тот счастлив целый день.
Мак-Кенди. Это твой Ду Фу?
Гаврюшин. Вряд ли… Ты надолго?
Мак-Кенди. Не бойся — завтра улетаю.
Гаврюшин. Алевтина, тебе чего надо? Просто так ты не приходишь.
Мак-Кенди. Мне? Ничего. У меня все есть. Но я мать…
Гаврюшин. Ты уверена?
Максим. Папа, понимаешь, мама хочет, чтобы я…
Мак-Кенди. Что-о-о?!
Максим. Извини! Папа, Тина хочет, чтобы ты мне помог…
Гаврюшин. Сынок, тебе уже никто не поможет. И с каких это пор ты зовешь родную мать Тиной?
Мак-Кенди. А ты хочешь, чтобы этот лысеющий обалдуй звал меня мамой и все знали, сколько мне лет?
Максим. Папа, дай мне шанс!
Гаврюшин. Шанс? Ты еще наморщи лоб, как эти голливудские дебилы, когда наугад обезвреживают атомную бомбу под детским садиком. И почему ты говоришь «папа»? Зови меня Леней! А то все догадаются, что у меня цирроз. Слушай, Вера, пусть Алена зовет тебя по имени, а то все поймут, что тебе уже тридцать девять!
Мак-Кенди. Shit-faced![2]
Гаврюшин. Что-о?!
Мак-Кенди. Что слышал!
Максим. Папа, в этот раз все будет по-другому!
Гаврюшин. У идиотов по-другому не бывает…
Алевтина передергивает плечами, отходит к батарее и греет руки.
Гаврюшина. Ладно, вы пообщайтесь по-родственному. А я стол накрою. (Уходит через арку на кухню.)
Мак-Кенди (вдогонку). Веруша, поставь чайку — никак не согреюсь. В Шотландии такие холодные замки!
Гаврюшин. Алевтина, что тебе от меня нужно?
Мак-Кенди. Мне? Ничего. А вот нашему сыну нужны деньги.
Гаврюшин. У тебя богатый муж. Попроси у него.
Мак-Кенди. Лорды жмоты. Но мой особенно! Камин разводит через день, а центрального отопления в замке вообще нет. Я когда-нибудь задушу эту шотландскую сволочь каминными щипцами!
