Зот Тоболкин - Пьесы
И в а н. Женщин, по-твоему, беречь не надо?
М и т я. Что их беречь? Сами уберегутся, пилы деревянные. Моя вон семь раз меня пилила… пока к другому не ушла. Тот чудик света при ней не взвидел. Говорят, два раза из петли вытаскивали. А я ничего, здравствую. Служба не пыльная. Днем свободен. Могу на охоту смотаться, могу книжку почитать. Культура!
И в а н. Книжки почитываешь, а газетку вчерашнюю читал?
М и т я. Политинформация не по моей части. Про шпионов — это да! Или еще про инопланетные полеты.
И в а н. Образованный! А что под носом творится — не знаешь. Корма-то опять на ползимы заготовили!
М и т я. Америку открыл! Меня это не прижигает. Даже лучше еще: к весне кон-тин-ген коров поубавится.
И в а н (сердито гасит папироску, закуривает снова). Поустраивались на теплые места. Женщины хрипок за вас гнут.
М и т я. Всяк за свою должность в ответе. Коров у меня не крадут, телят — тоже. Так что все в полной номенклатуре. Дай-ка еще одну на дорожку! (Берет папироску, закладывает за ухо.)
Но Иван выхватил ее, смял и, стуча палкой, ушел. В избу Сохиных входит М а т р е н а, стонущая, согбенная. Долго и остервенело трет распухшие суставы. Располневшая Любава вытирает слезы.
М а т р е н а (оглядев дочь). Вот она, жисть-то, вертит как! Неласкова она к бабам. Опять письма перечитывала?
Л ю б а в а. Что мне еще осталось?
М а т р е н а. В институт свой когда поедешь?
Л ю б а в а. Не поеду, стыдно мне там.
М а т р е н а. В деревне не стыдно? Больше того, поморгать пришлось! И поделом. Знала, на что решалась. Собирайся давай! Без учения человек хуже крота.
Л ю б а в а. Как я одну-то тебя оставлю?
М а т р е н а. Как раньше оставляла? Сдашь экзамены — и домой. Собирайся! Я груздков достану из погреба. В тягости завсегда тянет на соленое. (Уходит.)
Любава собирает чемодан.
(Возвращается. Чашку держит локтями.) Я тут ма-ахоньких навыбирала. Махонькие-то доле сохранятся. (Морщится от боли, чуть не опрокинула чашку.) У, холера!
Л ю б а в а. Чего ты, мама? Чего морщишься?
М а т р е н а. Лестница эта чертова! Сколь раз заменить хотела… С верхней перекладины в погреб ухнула. Недотепа!
Л ю б а в а. Ушиблась?
М а т р е н а. Ушибчись вроде не ушиблась. А тут вот вроде хрустнуло.
Л ю б а в а. Надо Лизавету позвать! Вдруг сломала…
М а т р е н а. Так уж и сломала. Груздки-то в банку склади да прикрой получше. И всяким там не раздавай, самой пригодятся. Ну, посиди перед дорожкой!
Л ю б а в а (неловко спохватилась). Я книжку у Лизаветы оставила. Очень нужная книжка.
М а т р е н а. Вечно у тебя не слава богу! Беги живо!
Л ю б а в а уходит. Матрена, укачивая поврежденные руки, чуть слышно стонет, выглядывая в окно.
Вскоре появляются Л ю б а в а и Л и з а в е т а, гибкая, быстрая, как электрическая искра.
Л и з а в е т а. Шла из Локтановой от больного. Дай, думаю, тетушку проведаю. Как-никак на ее руках выросла.
М а т р е н а. Так я и поверила! Поди, на свиданку к кому летала… (Любаве.) Книжку-то взяла у нее?
Л ю б а в а. Позже возьму. Лиза, посмотри, что у мамы с руками?
Л и з а в е т а (ощупывая руки). Оплошала, тетушка? Ай-ай! Похоже, перелом. В больницу надо.
М а т р е н а. Придумала — в больницу! Коров-то я на кого брошу! И дом без присмотра.
Л и з а в е т а. Не заботься. Найдут замену. За домом я пригляжу.
М а т р е н а. На тебя понадейся! Устроишь тут ералаш. Ехать мне, что ли, дочка?
Л ю б а в а. Поезжай. А то будешь тут маяться.
Л и з а в е т а. Не тяни, тетка. Как раз машина едет в район — добросят.
М а т р е н а. Тогда вместе поедем. Одевайся, Любава!
Л ю б а в а. Я не поеду.
М а т р е н а. Это как — не поедешь?
Л ю б а в а. Вот так — не поеду, и все.
М а т р е н а. Ремня захотела? Не погляжу, что сама без малого мать. Высеку! Ой, рученьки-то мои! О-ох, дух задавило!
Л ю б а в а (подмигнув Лизавете). Лиза учебник мой не нашла… Вот найдет — и поеду. Завтра поеду.
М а т р е н а. Ну, гляди. Только до завтрева. Ты, Лизка, хоть тресни — найди ей книжку.
Л и з а в е т а. Найду, найду. Никуда ваша книжка не денется.
Л ю б а в а (поспешно одевает мать). Лечись там, за меня не волнуйся. (Поцеловала, вывела на улицу. Возвратившись, оглядела себя в зеркале.) С приездом, Любовь Павловна. (Достала письмо Сергея, читает, не глядя в листок.) Я думал, любовь — одна только радость. А вот люблю — и грустно. Пройдет еще много-много дней до того часа, когда мы свидимся и тоска наконец утихнет. Ведь так просто: приехать и увидеться. Но мы не вольны. Мы только ниточки в громадном и сложном клубке мира. И что бы мы ни хотели, что бы ни думали — все будет так, как предусмотрено логикой клубка. Я только хочу верить, что предусмотрено все разумно и справедливо. И ничто не мешает нашему счастью. А ты веришь, родная?..» (Заплакала.)
В дверь без стука просунулся Р у ш к и н, щекастый, улыбчивый.
Р у ш к и н. Здорово ли живешь, Любава?
Л ю б а в а. Вашими молитвами. Проходите, Александр Семенович. (Собрала письма, спрятала.)
Р у ш к и н. Газетки почитываешь? (Достал папиросу, нерешительно замялся.)
Л ю б а в а. Курите.
Р у ш к и н. Так вот я и говорю… в свете последних событий… Коров доить некому. Тетку, слышал, в район увезли. Одна доярка в декрет ушла. Две в город усвистели. Аховая создалась ситуация! Ты, Любава, девка образованная, на зоотехника учишься… советуй. Как выкарабкаться из нее?
Л ю б а в а. Ума не приложу.
Р у ш к и н. Стало быть, один я должен прикладывать.
Л ю б а в а. Прикладывать или прикладываться?
Р у ш к и н (словно не понял). А?
Ответа нет.
В институт когда поедешь?
Л ю б а в а. До весны отложила.
Р у ш к и н. Да ну?! Вот удача! Может, заменишь ненадолго Матрену? В конторе-то обойдутся без тебя. Счетовода легче найти. А доярки у нас ценятся выше, чем балерины. Нету их в колхозе. Нету, так в кузнице не выкуешь. И на базаре не купить. А кадры, как известно, решают все.
Л ю б а в а. Что ж, придется идти в доярки. Раз они выше, чем балерины.
Р у ш к и н. Выше, Любушка, много выше! Те только и умеют ногами дрыгать. А эти — кормилицы наши! Выручай, а то ведь я задымлю с горя.
Л ю б а в а. Сейчас-то по какому поводу выпил?
Р у ш к и н. Сын у меня родился! На пять килограммов боровок! Пахарь будущий! Уж его-то я не пущу в город! Я его землю пахать заставлю!
Л ю б а в а. Значит, вашего полку прибыло?
Р у ш к и н. Полк не полк, а пол-отделения наберется. Пять солдатиков да две девки!
Л ю б а в а. Поздравляю. Надо бы что-нибудь подарить новорожденному.
Р у ш к и н. Ты уж подарила… выручила — вот и спасибо. (Собирается уходить.) Да, я вот еще что хотел спросить… не серчай за любопытство. С братом моим ты что сотворила? Спать разучился… отаптывает по ночам твои завалины.
Л ю б а в а. Пускай возьмет сонных порошков у Лизаветы.
Р у ш к и н (невесело). Шутишь? Х-ха-ха. А ему не до шуток.
Л ю б а в а. И мне не очень весело, Александр Семенович. Душа кровью исходит, а я молчу.
Р у ш к и н. Моя бы Галина так помалкивала… Чуть чего — зубы показывает.
Л ю б а в а. Поменьше за воротник заливай.
Р у ш к и н. Не пил бы… жизнь вынуждает. Вон он, колхоз-то, весь рассохся. А я как-никак председатель. Стало быть, больше всех в том повинен. Ну, Люба, не подведи виноватого.
Л ю б а в а. Придется выручать… в свете последних событий. (Надев на себя материнский халат, уходит.)
Прошли дни.
Л ю б а в а, еще более располневшая, кормит М а т р е н у поздним ужином. Переступает осторожно, хранясь.
М а т р е н а. Училась — не доучилась. Как я же, темной останешься. Для того ли гнулась я на тебя?
Л ю б а в а. Шаньги-то стынут, мама. Холодные шаньги вовсе и не шаньги. Кушай на здоровье!
М а т р е н а. Чего ты меня наталкиваешь? Дите я, что ли? Сказывай, как жила без меня.
Л ю б а в а. Жила не хуже людей.
М а т р е н а. Материна работушка по душе?
Л ю б а в а. Хочешь верь, хочешь нет, а мне нравится.
М а т р е н а. Ехала бы ты в свой институт. Поди, не поздно еще?
Л ю б а в а. Теперь уж до весны не поеду. Я так и декану написала. Весной сдам за оба семестра.
М а т р е н а. Что за девка, что за самовольница! Вон чего выкомаривает. Иди-ка сюда, я тебя за патлы твои оттаскаю! (Погладила дочерины волосы, иссеребренною головою уткнулась в набухающую грудь ее.)
