Антон Чехов - Том 12. Пьесы. 1889-1891

Соня. Неправда!

Хрущов. Правда!

Соня. Неправда! Вот назло же вам… я люблю! люблю, и мне больно, больно! Оставьте меня! Уходите, умоляю… не бывайте у нас… не бывайте…

Хрущов. Честь имею кланяться! (Уходит.)

Соня(одна). Разозлился. Не дай бог иметь такой характер, как у этого человека!

Пауза.

Он прекрасно говорит, но кто поручится мне, что это не фразерство? Он постоянно думает и говорит только о своих лесах, сажает деревья… Это хорошо, но ведь очень может быть, что это психопатия… (Закрывает лицо руками.) Ничего не понимаю! (Плачет.) Учился; на медицинском факультете, а занимается совсем не медициной… Это все странно, странно… Господи, да помоги же мне все это обдумать!

Входит Елена Андреевна.

Соня и Елена Андреевна.

Елена Андреевна(открывает окна). Прошла гроза! Какой хороший воздух!

Пауза.

Где Леший?

Соня. Ушел.

Пауза.

Елена Андреевна. Софи!

Соня. Что?

Елена Андреевна. До каких пор вы будете дуться на меня? Друг другу мы не сделали никакого зла. Зачем же нам быть врагами? Полноте…

Соня. Я сама хотела… (Обнимает ее.) Милая!

Елена Андреевна. И отлично…

Обе взволнованы.

Соня. Папа лег?

Елена Андреевна. Нет, сидит в гостиной! Не говорим мы друг с другом по целому месяцу и бог знает из-за чего… Пора наконец… (Смотрит на стол.) Что это?

Соня. Леший ужинал.

Елена Андреевна. И вино есть… Давайте выпьем брудершафт.

Соня. Давайте.

Елена Андреевна. Из одной рюмки… (Наливает.) Этак лучше. Ну, значит — «ты»?

Соня. «Ты».

Пьют и целуются.

Я давно уж хотела мириться, да все как-то совестно было… (Плачет.)

Елена Андреевна. Что же ты плачешь?

Соня. Ничего, это я так.

Елена Андреевна. Ну, будет, будет… (Плачет.) Чудачка, и я через тебя заплакала!

Пауза.

Ты на меня сердита за то, что я будто вышла за твоего отца по расчету. Если веришь клятвам, то клянусь тебе, я выходила за него по любви. Я увлеклась им как ученым и известным человеком. Любовь была не настоящая, искусственная, но ведь мне казалось тогда, что она настоящая. Я не виновата. А ты с самой нашей свадьбы казнила меня своими хитрыми, подозрительными глазами.

Соня. Ну, мир, мир! Забудем. Я уж второй раз сегодня слышу, что у меня хитрые, подозрительные глаза.

Елена Андреевна. Не надо смотреть так хитро. Тебе это не идет. Надо всем верить, иначе жить нельзя.

Соня. Пуганая ворона куста боится. Мне так часто приходилось разочаровываться.

Елена Андреевна. В ком? Отец твой хороший, честный человек, труженик. Ты сегодня попрекнула его счастьем. Если он в самом деле был счастлив, то за трудами он не замечал этого своего счастья. Я не сделала умышленно зла ни отцу, ни тебе. Дядя твой Жорж очень добрый, честный, но несчастный, неудовлетворенный человек… Кому же не веришь?

Пауза.

Соня. Скажи мне по совести, как другу… Ты счастлива?

Елена Андреевна. Нет.

Соня. Я это знала. Еще один вопрос. Скажи откровенно, ты хотела бы, чтобы у тебя был молодой муж?

Елена Андреевна. Какая ты еще девочка… Конечно, хотела бы! (Смеется.) Ну, спроси еще что-нибудь, спроси…

Соня. Тебе Леший нравится?

Елена Андреевна. Да, очень.

Соня(смеется). У меня глупое лицо… да? Вот он ушел, а я все еще слышу его голос и шаги, а посмотри на темное окно — там мне представляется его лицо… Дай мне высказаться… Но я не могу говорить так громко, мне стыдно. Пойдем ко мне в комнату, там поговорим. Я тебе кажусь глупой? Сознайся… Он хороший человек?

Елена Андреевна. Очень, очень…

Соня. Мне кажутся странными его леса, торф… Я не понимаю.

Елена Андреевна. Да разве в лесах дело? Милая моя, пойми, ведь это талант! Ты знаешь, что значит талант? Смелость, свободная голова, широкий размах… посадит деревцо или выкопает какой-нибудь пуд торфа — и уж загадывает, что будет от этого через тысячу лет, уж снится ему счастье человечества. Такие люди дороги, и их любить нужно. Дай вам бог. Оба вы чистые, смелые, честные… Он взбалмошный, ты рассудительная, умная… Будете отлично дополнять друг друга… (Встает.) А я нудная, эпизодическое лицо… И в музыке, и в доме мужа, и во всех ваших романах везде я была только эпизодическим лицом. Собственно говоря, Соня, если вдуматься, то, вероятно, я очень, очень несчастна! (Ходит в волнении по сцене.) Нет мне счастья на этом свете! Нет! Что ты смеешься?

Соня(смеется, закрывая лицо). Я так счастлива! Как я счастлива!

Елена Андреевна(ломая руки). В самом деле, как я несчастна!

Соня. Я счастлива… счастлива.

Елена Андреевна. Мне хочется играть… Я сыграла бы теперь что-нибудь…

Соня. Сыграй. (Обнимает ее.) Я не могу спать… Сыграй.

Елена Андреевна. Сейчас. Твои отец не спит. Когда он болен, его раздражает музыка. Поди спроси. Если он ничего, то сыграю… поди… Соня. Сейчас. (Уходит.)

В саду стучит сторож.

Елена Андреевна. Давно уж я не играла. Буду играть и плакать, как дура… (В окно.) Это ты стучишь, Ефим?

Голос сторожа: «Эге!»

Не стучи, пан нездоров.

Голос сторожа: «Сейчас уйду! (Подсвистывает.) Жучка! Трезор! Жучка!»

Пауза.

Соня(вернувшись). Нельзя!

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Гостиная в доме Серебрякова. Три двери: направо, налево и посредине. День. Слышно, как за сценой Елена Андреевна играет на рояли арию Ленского перед дуэлью из «Евгения Онегина».

Орловский, Войницкий и Федор Иванович (последний в черкесском костюме с папахой в руках).

Войницкий(слушая музыку). Это она играет, Елена Андреевна… Моя любимая вещь…

Музыка за сценой умолкает.

Да… хорошая вещь… Кажется, никогда еще у нас так скучно не было…

Федор Иванович. Не видал ты, душа моя, настоящей скуки. Когда я был в Сербии добровольцем, так вот где была скука! Жарко, душно, грязно, голова трещит с похмелья… Сижу я раз, помню, в грязном сараишке… Со мною капитан Кашкинази… Всё уж переговорили, идти некуда, делать нечего, пить не хочется — тошно, понимаешь ли, просто хоть в петлю! Сидим, как аспиды, и друг на друга глядим… Он на меня глядит, а я на него… Я на него, а он на меня… Глядим и сами не знаем, чего… Проходит, понимаешь ли, час, другой, а мы всё глядим. Вдруг он ни с того ни с сего вскакивает, выхватывает шашку и на меня… Здравствуйте… Я, конечно, сейчас — ведь убьет же! — вынимаю свою шашку, и пошла писать: чик-чак, чик-чак, чик-чак… Насилу розняли. Я потом ничего, а капитан Кашкинази до сих пор с шрамом на щеке ходит. Так вот до какой степени люди балдеют иногда…

Орловский. Да, бывает.

Входит Соня.

Те же и Соня.

Соня(в сторону). Не нахожу себе места… (Идет и смеется.)

Орловский. Кисанька, куда ты? Посиди с нами.

Соня. Федя, поди сюда… (Отводит Федора Ивановича в сторону.) Поди сюда…

Федор Иванович. Что тебе? Отчего у тебя лицо такое лучезарное?

Соня. Федя, дай слово, что исполнишь!

Федор Иванович. Ну?

Соня. Поезжай… к Лешему.

Федор Иванович. Зачем?

Соня. Да так… просто поезжай… Спроси, отчего он у нас так долго не был… Уж две недели.

Федор Иванович. Покраснела! Стыдно! Господа, Соня влюблена!

Все. Стыдно! Стыдно!

Соня закрывает лицо и убегает.

Федор Иванович. Слоняется, как тень, из комнаты в комнату и места себе не находит. В Лешего влюблена.

Орловский. Славная девочка… Люблю. Мечтал я, Федюша, что ты на ней женишься — лучшей невесты не скоро найдешь, ну, да, значит, так богу угодно… А как бы мне приятно и умилительно было! Приехал бы я к тебе, а у тебя молодая жена, семейный очаг, самоварчик кипит…

Федор Иванович. Неграмотен я по этой части. Если бы когда-нибудь пришла мне в голову блажь жениться, то во всяком случае я женился бы на Юле. Эта, по крайности, маленькая, а из всех зол надо всегда выбирать меньшее. Да и хозяйка… (Хлопает себя по лбу.) Идея!