На дне. Дачники - Максим Горький
Суслов (желчно покашливая). А этот ваш Замыслов в один подлый день скомпрометирует Сергея, вы увидите! Он – прохвост! Не согласны?
Варвара Михайловна (спокойно). Я не хочу говорить с вами о нем.
Суслов. Ну, что ж… Быть по сему. (Помолчав.) А вот вы – немножко рисуетесь вашей прямотой… Смотрите, роль прямого человека – трудная роль… чтобы играть ее только недурно, нужно иметь много характера, смелости, ума… Вы не обижаетесь?
Варвара Михайловна. Нет.
Суслов. И не хотите спорить? Или вы в душе согласны с моими словами?
Варвара Михайловна (просто). Я не умею спорить… не умею говорить…
Суслов (угрюмо). Не обижайтесь на меня. Мне трудно допустить существование человека, который смеет быть самим собой.
Саша (входит). Ольга Алексеевна сказали, что они сейчас придут. Готовить чай?
Варвара Михайловна. Да, пожалуйста.
Саша. Николай Петрович идут к нам. (Уходит.)
Суслов (подходя к двери кабинета). Сергей, ты скоро?.. Я ухожу…
Басов. Сейчас, сию минуту!
Замыслов (входит). Мой привет, патронесса! Здравствуйте, Петр Иванович.
Суслов (покашливая). Мое почтение. Каким вы… мотыльком.
Замыслов. Легкий человек! Легко на сердце и в кармане, и в голове легко!
Суслов (грубовато, с иронией). По поводу головы и сердца не буду спорить, а вот о кармане – говорят, вы обыграли кого-то в клубе…
Замыслов (мягко). Обо мне следует сказать: выиграл. Обыграл – это говорят о шулере.
Варвара Михайловна. Про вас всегда слышишь что-нибудь сенсационное. Говорят, это участь недюжинных людей.
Замыслов. По крайней мере, сам я, слушая сплетни обо мне, постепенно убеждаюсь в своей недюжинности… А выиграл я, к сожалению, немного – сорок два рубля…
Суслов, сухо кашляя, отходит налево и смотрит в окно.
Басов (выходя). Только! Я уж мечтал о шампанском… Ну-с, вы имеете что-нибудь сообщить мне? Я тороплюсь…
Замыслов. Вы уходите? Так я после, это не спешно. Варвара Михайловна, как жаль, что вы не были на спектакле! Юлия Филипповна восхитительно играла… чудесно!..
Варвара Михайловна. Мне вообще нравится, как она играет.
Замыслов (с увлечением). Она – талант! Отрежьте мне голову, если я ошибаюсь!
Суслов (усмехаясь). А вдруг придется отрезать? Совсем без головы – неудобно… Ну, идем, Сергей!.. До свиданья, Варвара Михайловна. Честь имею… (Кланяется Замыслову.)
Басов (заглядывая в кабинет, где Влас разбирает бумаги). Так завтра к девяти утра вы все это перепишете, – могу надеяться?
Влас. Надейтесь… И да посетит вас бессонница, уважаемый патрон…
Суслов и Басов уходят.
Замыслов. И я пойду… Вашу ручку, патронесса.
Варвара Михайловна. Оставайтесь пить чай!
Замыслов. Если позволите, я приду потом. А сейчас – не могу! (Быстро уходит.)
Влас (являясь из кабинета). Варя! В этом доме будут пить чай?
Варвара Михайловна. Позови Сашу. (Кладет ему руки на плечи.) Отчего ты такой измученный?
Влас (трется щекой об ее руку). Устал. С десяти до трех сидел в суде… С трех до семи бегал по городу… Шурочка!.. И не успел пообедать.
Варвара Михайловна. Письмоводитель… Это – ниже тебя, Влас!
Влас (дурачливо). Нужно стараться достигать высот и так далее… я знаю. Но, Варя! – примеры любя, беру трубочиста на крыше: конечно, залез он всех выше… а разве он выше себя?
Варвара Михайловна. Не дури! Почему ты не хочешь поискать другого труда… более полезного, более значительного?..
Влас (комически возмущаясь). Сударыня! Я принимаю хотя и косвенное, но напряженное участие в защите и охране священного института собственности – а вы называете это бесполезным трудом! Какой разврат мысли!
Варвара Михайловна. Ты не хочешь говорить серьезно?..
Саша входит.
Влас (Саше). Многоуважаемая! Будьте великодушны, дайте чаю и закусить.
Саша. Сейчас подам. Котлет угодно?
Влас. И котлет и всего прочего, им подобного… Жду!
Саша уходит.
Влас (обнимает сестру за талию и ходит с нею по комнате). Ну, ты что?
Варвара Михайловна. Мне почему-то грустно, Власик! Знаешь… иногда, вдруг как-то… ни о чем не думая, всем существом почувствуешь себя точно в плену… Все кажется чужим… скрытно враждебным тебе… все такое не нужное никому… И все как-то несерьезно живут… Вот и ты… балагуришь… шутишь…
Влас (комически становясь перед нею в позу).
Не укоряй меня, мой друг,
За то, что часто я шучу:
Веселой шуткой мой недуг
Перед тобой я скрыть хочу…
Стихи собственной фабрикации и гораздо лучше стихов Калерии… Но я не буду читать их до конца… они аршин пять длиной… Дорогая сестра моя! Ты хочешь, чтобы я был серьезен? Так, вероятно, кривой хочет видеть всех ближних своих одноглазыми.
Входит Саша с чайной посудой и ловко суетится около стола. Слышна трещотка ночного сторожа.
Варвара Михайловна. Брось, Влас! Не надо болтать.
Влас. Хорошо – сказал он – и грустно замолчал. Н-да! Ты не великодушна, сестренка! Целый день я молчу, переписывая копии разных ябед и кляуз… естественно, что вечером мне хочется говорить…
Варвара Михайловна. А мне вот хочется уйти куда-то, где живут простые, здоровые люди, где говорят другим языком и делают какое-то серьезное, большое, всем нужное дело… Ты понимаешь меня?..
Влас (задумчиво). Да… понимаю… Но – никуда ты не уйдешь, Варя!
Варвара Михайловна. А может быть, уйду.
Пауза. Саша вносит самовар.
Вероятно, завтра приедет Шалимов…
Влас (зевая). Не люблю я его последних писаний – пусто, скучно, вяло.
Варвара Михайловна. Я видела его однажды на вечере… я была гимназисткой тогда… Помню, он вышел на эстраду, такой крепкий, твердый… непокорные, густые волосы, лицо – открытое, смелое… лицо человека, который знает, что́ он любит и что́ ненавидит… знает свою силу… Я смотрела на него и дрожала от радости, что есть такие люди… Хорошо было! да! Помню, как энергично он встряхивал головой, его буйные волосы темным вихрем падали на лоб… и вдохновенные глаза его помню… Прошло шесть-семь – нет, уже восемь лет…
Влас. Ты мечтаешь о нем, как институтка о новом учителе. Берегись, сестра моя! Писатели, как я слыхал, большие мастера по части совращения женщин…
Варвара Михайловна. Это нехорошо, Влас, это – пошло!
Влас (просто, искренно). Ну, не сердись, Варя!
Варвара Михайловна. Ты
