Комедии - Алексей Дмитриевич Симуков
Ю р а. Нет, погодите. Ведь лирика — это самое прекрасное, что есть в жизни! Вот как цветы на ваших лугах! Но прежде, чем их вырастить, вам пришлось корчевать пни, уничтожать разные болотные сорняки, не так ли?
Г р у н я. Пять тракторов работало — вот давали жизни!
Ю р а. Значит, лирика — это утверждение прекрасного в борьбе со всем, что мешает нам? Без лирики жить нельзя! (Груне.) Пошли! (Убегает с Груней.)
М а р ф а Е г о р о в н а (одна). Физики, лирики, а кто кормить всех будет?
Слышится щелканье кнута. Вбегает Б у р а в ч и к. Волосы растрепаны, глаза горят. На руке у него навитый кольцами длинный пастуший кнут.
Б у р а в ч и к. Варвару мою не видели?
М а р ф а Е г о р о в н а. А что случилось?
Б у р а в ч и к. Да прохиндей какой-то появился. Наших баб обхаживает!
М а р ф а Е г о р о в н а (засмеявшись). А тебе-то что? Ты же не баба!
Б у р а в ч и к. За Варвару боюсь!
М а р ф а Е г о р о в н а. Пастух за скотиной должен бегать, а не за женой!
Б у р а в ч и к (страстно). Да мне моя жена любой скотины дороже!
М а р ф а Е г о р о в н а. Ленива больно твоя Варвара. Спит на ходу!
Б у р а в ч и к. Не знаете вы ее! Фаина всему причиной! Она мне Варвару испортила! Она! Водой ее опаивает, на гадючьем болоте берет, сам видел, коровы и те ту воду не пьют, ржавая вся, в пузырьках, а Фаина — людям ее, людям!
Доносится отчаянный женский визг. Буравчик замер. Крики повторяются.
Это он! Прохиндей! (Яростно щелкнув кнутом, бежит на крик.)
М а р ф а Е г о р о в н а. Стой! Стой!
Б у р а в ч и к убегает.
Уродится же такое сокровище… (Озабоченно.) В милицию бы позвонить на всякий случай… Куда же я их новый номер подевала, дай бог памяти… (Прикладывает руку к голове, трогает нижний карман, потом правый верхний, затем левый верхний.)
Это видит Б о ч к о в, который только что появился из-за плетня, трусливо озираясь. Видно, что он спасался от погони.
Б о ч к о в (следя за действиями Марфы Егоровны). Крестится… крестится… Удача! Только с музеем тут не подойдешь! (Скрывается за стогом и тут же появляется, изменив свой вид.) Тетенька, можно вас на минуточку.
М а р ф а Е г о р о в н а (погруженная в размышления). А? Что? Некогда сейчас, некогда…
Б о ч к о в (сделав постное лицо). А куда спешить, сестрица? В писании что сказано? Поспешишь — людей насмешишь! О душе пора подумать: крест, чай, носишь?
М а р ф а Е г о р о в н а (только сейчас оторвалась от мыслей, глянула на него). Чего-чего?
Б о ч к о в. Крестиком у тебя не разживусь, чадушко? Плачу наличными. (Лезет в карман.)
М а р ф а Е г о р о в н а (даже попятилась). Ты что, спятил?
Б о ч к о в. Благодати хочу сподобиться, сестрица. Уступишь — озолочу.
М а р ф а Е г о р о в н а. Погоди. Да ты что… из попов, что ли?
Б о ч к о в. Что ты! Я просто… мира душе ищу.
М а р ф а Е г о р о в н а. Из сектантов, значит? Трясун?
Б о ч к о в. Какой трясун?
М а р ф а Е г о р о в н а. А бес вас знает! Пошли в сельсовет!
Б о ч к о в. Зачем?
М а р ф а Е г о р о в н а. Для выяснения личности!
Б о ч к о в. Никуда я с тобой не пойду. Сама-то ты кто такая?
М а р ф а Е г о р о в н а. Я? Колхоза председатель — вот кто!
Б о ч к о в (про себя). Председательша?! Кто ж ее знал… Думал, обыкновенная баба… Вот попал так попал! (Громко.) Ну, так и я не кто-нибудь… (Возвращая себе прежний вид.) Я… я… я, может, нарочно твою фигуру проверяю!
М а р ф а Е г о р о в н а (отступая). Что-о? При чем тут моя фигура?
Б о ч к о в. Забыла, в какое время живем? Эпоха требует!
М а р ф а Е г о р о в н а. Чем же фигура моя плоха?
Б о ч к о в. Директивы не знаешь? Подтягивайся, председательша, подтягивайся.
М а р ф а Е г о р о в н а. Это насчет талии моей? А народ знаешь что говорит? Хоть в два раза прибавь, только головы не теряй. Не в теле суть, а в деле.
Б о ч к о в. Мое дело предупредить. Главное — бдительности не теряй! Если что — сигнализируй. За разглашение… (Таинственно.) Народная медицина… (Поднял палец, скрылся за стогом.)
М а р ф а Е г о р о в н а (одна). Ой, что же это я? Слушаю, слушаю, а документ-то у него и не спросила! (Бежит, кричит.) Стой! Стой! (Остановилась. Повторяет.) «Народная медицина». А вдруг это он? Тот самый? От Фаины? Колхозных сторожей поднять! (Скрывается.)
Показываются Т а н я и К о с т я с гитарой.
Т а н я. Что же мы будем делать?
К о с т я. Искать дальше.
Т а н я. Куда же мог исчезнуть ваш отец?
К о с т я. Очевидно, он напал на какой-то след. Вы знаете, он всю жизнь ловит счастье, а счастье ловит его. Своеобразная игра в жмурки, с той только разницей, что у той и другой стороны глаза завязаны.
Т а н я. А знаете — это ничего.
К о с т я. Я вообще — ничего. (Ударил по струнам, поет.)
Он рад, что светит солнышко,
Что зреет виноград,
Что он такой зелененький,
Коленками назад…
Т а н я. Опять пошел в ход «Кузнечик».
К о с т я.
Нашел себе он девушку,
Не девушку, а клад,
Такую же зеленую,
Коленками назад…
Т а н я. Я вижу — помощник из вас…
К о с т я. Это же несправедливо. (Приложил руки рупором ко рту.) Папа-хен! Папа-хен! (Смотрит вниз, вверх, изображает пантомиму поисков.) Отец! Тебя ожидает Эпоха! Она ждет от тебя великих дел! Где ты? Ау! (Тане.) Ни ответа, ни привета. (Вздохнул.) Что же, как аукнется, так и откликнется. Таня, можно сделать одно совершенно безответственное заявление?
Т а н я. Вы можете быть хоть минуту серьезным?
К о с т я. Это как раз самое серьезное из того, что я до сих пор совершал. Я наг и нищ, Танечка, нищ духом, потому что хочу делать что-то дельное, но пока ничего не нахожу по вкусу. Одним словом, я тону. Киньте мне круг, я уцеплюсь за него… (Берет ее руку.)
Т а н я. Но моя рука — не круг… (Убирает руку.)
К о с т я. Якорь! Честное слово, самый прочный в мире якорь! Берите меня на буксир!
Т а н я. Вижу, вас надо охладить. Принесите мне, пожалуйста, воды. Жарко. Пить хочется.
К о с т я. Самой обыкновенной воды?
Т а н я. Да-да!
К о с т я. Просили бы необыкновенной! Такой, которая растапливает лед вот тут… (Показывает на сердце.) Оживляет надежды, залечивает раны…
Т а н я. Давайте без беллетристики…
К о с т я. Кремень! Скальная порода! Вот вы кто! (Убегает.)
Пауза.
Т а н я (одна). Смешной парень… Где ж этот папа? (Незаметно для себя начинает напевать.)
Нашел себе он девушку,
Не девушку, а клад,
Такую же зеленую,
Коленками назад…
Тьфу! Вот прицепилось… Где же он может быть, этот Бочков?
С противоположной стороны, потный, взъерошенный появляется Б о ч к о в. Затравленно оглянувшись, он перемахивает через плетень так, что полы его плаща взлетают, точно крылья. В изнеможении падает к подножию стога. Слышны выстрелы: «Бах! Бах!»
Что за выстрелы?
На заднем плане проносится гуськом тройка: впереди — Ю р а, за ним — М а р ф а Е г о р о в н а, за ней — Г р у н я.
Б о ч к о в (вслед им). Промахнули! Надо перемаскироваться! (Снова изменяет свой вид.)
Т а н я
