Михаил Задорнов - Русские — это взрыв мозга! Пьесы
Живот, выпученные глаза – всё выражает обычную агрессию обычного советского обывателя.
Мама индейца (Марине). Как вам не стыдно! А на вид приличная женщина…
Индеец плачет навзрыд, одним глазом подглядывая за происходящим.
Марина (оправдываясь). Я не хотела. Это случайность. Дерево потрясла. Копьё упало.
Фёдор (осматривая голову сына). Вы потрясли, а нам сына лечить. А если у него сотрясение мозга?
Индеец. Ой, точно у меня сотрясение мозга.
Фёдор. Где?
Индеец. Вот тут. Нет, вот тут. И ещё тут.
Фёдор. Какая огромная шишка! Вы только посмотрите! (Как психиатр, щёлкает пальцами справа и слева от индейца.) Посмотри направо, посмотри налево, сынок. Ты почему не смотришь? Да, не нравится мне это. Не реагирует. А лечение нынче, сами знаете, сколько стоит. Так что с вас двадцать пять долларов.
Мама индейца. Ты что, Фёдор? Какие двадцать пять долларов? А если сотрясение? На одни лекарства уйдёт тридцать.
Фёдор. Мать права. С вас ещё тридцать долларов на лекарства. Итого – пятьдесят пять, и мы не вызываем милицию.
Подходит дворник с метлой и кошкой на плече. Наблюдают.
Марина. Хорошо, хорошо. Только успокойтесь. (Кричит наверх мужу.) Гена, цринеси пятьдесят пять долларов.
Фёдор (своей жене). Что-то она быстро согласилась. Может, мы мало потребовали?
Мама индейца (Марине). Смотрите, у него ещё царапина на руке.
Индеец (удивлённо). Где? (Разглядывает руку.)
Мама индейца. Спрячь руку! Сейчас же! (Марине.) Придётся шестьдесят долларов с вас взять.
Марина (кричит наверх). Мама! Пусть Гена возьмет шестьдесят долларов.
Индеец. Мама, мама! А вон у меня ещё царапина! И ещё. Смотри, у меня ещё царапин долларов на пятнадцать.
Дворник (Марине). Вы с ума сошли. Кого вы слушаете? Да вы знаете, кто это такие? Вот этого (показывает на отца индейца) за жлобство даже из ментов выгнали. Если с ними так вести себя, они через пять минут с вас тысячу долларов потребуют.
Марина. Вы что? Какая тысяча долларов? У нас нет таких денег.
Фёдор (дворнику). За «мента» года два назад дал бы по голове, и уши бы отвалились!
Дворник. Ты особенно не хорохорься. Я не вшивый интеллигент. С такими, как ты, быстро расправляюсь. Воду горячую как дам на лето в оба крана – на коленях приползёшь!
На балконах домов появляются люди. Майки, пижамы, спортивные костюмы, сигареты, растрёпанные волосы, татуировки… Голоса: «Из-за чего шум?» – «Похоже, кто-то кому-то задолжал тысячу долларов».
Во двор выбегает переодевшийся муж Марины.
Марина. Ты взял деньги?
Геннадий. Какие деньги? Я сам врач. Давайте осмотрю ребёнка.
Фёдор (заслоняет своего сына грудью). Не трожь ребёнка, фельдшер!
Геннадий. Я не фельдшер. Я педиатр.
Фёдор. Кто-о-о?
Геннадий. Педиатр!
Фёдор. Тем более не трожь. Ещё я доверю своего ребёнка «голубому».
Геннадий. Я – «голубой»? Простите, господин, но я не знаю вашего имени-отчества…
Дворник (не выдерживает). Какой он господин? Он – бывший мент. Тьфу!
На балкон второго этажа выходит заспанный гигант. Трусы, во всю грудь татуировка – картина Брюллова «Последний день Помпеи». В руках – баночка пива.
Гигант (потягиваясь). Ну, кто там базланит с утра? А, это же в натуре наши «козлы» снизу. Мышка моя, ты только погляди!
К нему на балкон выходит его жена Мышка. Она почти такая же огромная, как и он. Тоже с бутылкой пива и тоже с татуировкой на плече – Венеры Милосской.
Гигант. Мышонок! Этот наш мент снизу мне надоел. Очень он всё-таки шумный. Дай-ка мне мой новый спортивный костюм. Пойду его обновлю.
Спор во дворе всё громче.
Марина. Геннадий, дай им деньги и пойдём. Нехорошо, люди уже смотрят.
Геннадий (нервно). Пусть смотрят. (Заводит сам себя. Так обычно делают люди слабые и робкие. Чтобы дать отпор, им необходимо обязательно себя взбудоражить.) В конце концов, я не настолько интеллигент, чтобы всегда уступать! На работе – уступать! В метро – уступать! У ребёнка даже нет шишки!
Индеец (причитает). Больно, ой, как больно!
В это время к индейцу сзади подкрадывается сынишка Геннадия и Марины с бывшей снежной лопатой и бьёт его по голове. Отсыревшая лопата тут же разлетается. Удара не получается. Но индеец от испуга падает на землю. Мальчишка убегает. Отец индейца с криком бежит за ним.
Геннадий подбирает черенок лопаты и бежит с криком за отцом индейца. Отец индейца хватает мальчишку. Геннадий бьёт отца индейца черенком по спине. Отец индейца разворачивается и наступает на Геннадия. Геннадий выставляет вперёд черенок, как копьё.
Фёдор. Ты меня первый ударил. С тебя теперь минимум двести долларов, или я тебя засужу.
Между Геннадием и Фёдором неожиданно вырастает гигант в новеньком спортивном костюме.
Гигант (отцу индейца). Иди, иди сюда, мент поганый… Сейчас я тебя лечить буду. А то, видите ли, он у себя решётки от воров на балконе сделал! Воры по этим решёткам к нам на второй этаж забрались и нас ограбили. (Наступает на отца индейца.) Знаешь, что я сейчас с тобой сделаю? Сейчас я тебя натяну по самые помидоры…
Фёдор судорожно роется в карманах штанов. Достаёт старый милицейский свисток. Свистит.
Мама индейца. На помощь, люди добрые! Он же его убьёт! (Бежит к телефону-автомату у подъезда.) Алло, милиция? Убивают! Срочно приезжайте! Улица Радостная, дом 14. Что? Что значит – сколько заплатите? Убивают же! Что-что? Это будет стоить ещё дороже? Сколько-сколько? Сто тысяч на человека? За убитого? Негодяи! Жлобы! Сто тысяч требуют… Менты поганые!
Дворник пытается разнять дерущихся. Останавливаются прохожие. Кто-то помогает разнимать, кто-то просто наблюдает.
Голоса в толпе зевак: «Из-за чего кутерьма?» – «Кто-то с кого-то требует 100 тысяч…» – «Чего?» – «Долларов, естественно. Зажрался народ!..» – «Негодяй Ельцин – такую страну распустил». – «Не смейте трогать Ельцина! Он – святой!» – «Если Ельцин – святой, то вон тот, с татуировкой, – архангел Гавриил». – «Тише! Не мешайте смотреть!» – «В самом деле, заткнитесь! Не слышно, что там происходит». Среди зевак – бабушка с внуком. Внук – с Барби.
Бабушка (внуку). Ой, накопилось в людях… Ой, накопилось! Не к добру это.
Внучок не слушает. Разглядывает, что у Барби под юбкой.
Фёдор вырывается из рук Гиганта. Гигант никак не может его ухватить. Геннадий черенком от лопаты пытается ударить отца индейца сзади.
Марина. Геннадий! Как тебе не стыдно? Ты же интеллигентный человек! У тебя язва. Ты вчера на ночь читал сыну «Слово о полку Игореве». Позавчера вы вместе смотрели фильм «Андрей Рублёв». Пойдём домой! Мама уже приготовила овсяную кашу на воде.
Геннадий. Всё! Хватит! Надоело быть интеллигентом. Тоже хочу жить по-человечески. Никакой больше овсяной каши на воде! (Лупит отца индейца.) Вот тебе! Вот тебе!
Сейчас мы оба натянем тебя по самые помидоры!
Мама индейца (подбегает к дому, стучит в окно). Василий! Василий! На помощь! Фёдора бьют. Если до смерти забьют, он тебе долг не вернёт.
Голос (из окна). Да ты чего? Я сейчас, мигом!
Мама индейца. И сына захвати с собой! Фёдор ему тоже должен.
В углу двора ларёк. Над ларьком надпись: «ГРАНДМИНИМАРКЕТ».
Из ларька выходит полубритый хозяин-кавказец. Посмеиваясь, смотрит на тех, кто дерётся.
На лавке переговариваются две обычные околодверные старушки.
Первая старушка. Ну ты посмотри, Никитична… Наши дураки дерутся, а эта рожа кавказская только ухмыляется.
Вторая старушка. А что ему? Ты цены-то видела у него? Минеральная вода – больше, чем наша с тобой пенсия.
Первая старушка. Это всё ЦРУ, Никитична. Это всё они подстроили.
Из дома выбегают друзья Фёдора. Встают на его защиту. Виснут на Гиганте, как игрушки на ёлке. Шум, крик, ругань.
На одном из балконов появляется старый еврей.
Моисей. Соня! Разбуди Изю с Анечкой. Они двадцать лет не были в России. Пусть посмотрят. Им это понравится.
В окошке – белёсый прибалт. Говорит с сильным акцентом, но громко, чтобы его слышали по соседству.
