Александр Молчанов - Убийца. Пьесы
ВЕРА. Я слышала, вы дружите с Патриархом…
НАХАБИН. Не, не с Патриархом, куда мне.
ВЕРА. Ну вы поняли, не с московским, а с этим, с областным. С митрополитом.
НАХАБИН (важно). Это называется архиепископ. Архиепископ Волоковецкий и Великоустюжский Мефодий. Да, он фотографией увлекается, у него даже выставка в Москве была, «Северная Фиваида», я вместе с ним на открытие ездил…
ВЕРА. Вы можете с ним поговорить?
НАХАБИН. О чем?
ВЕРА. Чтобы он прислал к нам батюшку.
НАХАБИН. Ну, Вера Владимировна, это не так просто…
ВЕРА. Я понимаю. А что это мы с вами один чаек гоняем. Может, коньячку?
НАХАБИН (задумчиво). Да можно так-то.
Входит Ольга.
НАХАБИН. Здравствуйте.
Ольга идет к себе в комнату.
ВЕРА. Оля, с тобой поздоровались.
НАХАБИН. Ничего, у молодежи нынче так принято.
ВЕРА. Оля!
НАХАБИН. Да не беспокойтесь.
ВЕРА. Подождите, минуточку.
Вера идет в комнату к Ольге.
14. ИНТ. КОМНАТА ОЛЬГИ. ВЕЧЕР
Ольга лежит на кровати лицом вниз. Вера садится рядом.
ВЕРА. Оля, что с тобой?
ОЛЬГА. Отстань.
ВЕРА. Оля, тебя кто-то обидел?
ОЛЬГА. Да.
ВЕРА. Кто?
ОЛЬГА. Тебе зачем?
ВЕРА. Как это зачем? Как это зачем?
Ольга поворачивается к Вере. Вера ахает. Ольга вся в грязи.
ВЕРА. Ты где это валялась?
ОЛЬГА. В грязи.
ВЕРА. Оля… ты пьяная?
ОЛЬГА. Пьяная, успокойся.
ВЕРА. Кто тебе разрешил… кто тебе водку продал?
ОЛЬГА. При чем тут твоя водка.
ВЕРА. Это не водка? Это одеколон? Ты пила одеколон? За что же мне это… как же так…
ОЛЬГА. Мама, ты ни в чем не виновата. Я сама…
ВЕРА. Зачем, Оля, зачем ты это делаешь? Неужели тебе меня не жалко? Что люди-то скажут? Муж сбежал, дочка пьет.
ОЛЬГА. Не только пьет, еще и гуляет.
ВЕРА. Что?
ОЛЬГА. Что слышала.
Вера бьет Ольгу по лицу. Бьет снова и снова. Ольга не защищается.
ОЛЬГА. Давай, убей лучше.
ВЕРА. Тварь, тварь! Убью! С кем? Кто? Обоих убью!
Ольга начинает плакать.
ОЛЬГА. Мамочка, я не виновата! Это все он! Он ко мне приставал!
ВЕРА. Кто!
ОЛЬГА. Веник.
15. НАТ. У ЛЫЖНОЙ БАЗЫ. ВЕЧЕР
Вороненок бьет стекла в лыжной базе.
Затемнение.
16. ИНТ. КАБИНЕТ МЭРА. ДЕНЬ
За столом напротив друг друга сидят Николай и отец Михаил.
НИКОЛАЙ. Хорошо, допустим, здание мы вам отдадим…
О. МИХАИЛ. Не отдадим, а вернем. Здание всегда принадлежало церкви.
НИКОЛАЙ. Куда же я ПТУшников дену? Там шийсят человек почти!
О. МИХАИЛ. Переселите куда-нибудь. Я слышал, у вас пустует здание старой лыжной базы.
НИКОЛАЙ. Откуда это у вас такая информация?
О. МИХАИЛ. Прихожане сообщили.
НИКОЛАЙ. Узнаю Веркину руку. Ее работа?
О. МИХАИЛ. Насколько мне известно, вы с супругой не в разводе?
НИКОЛАЙ. И что? Церковь имеет что-то мне сказать по этому вопросу?
О. МИХАИЛ. Бог вам судья, Николай Иванович. Не сердитесь.
НИКОЛАЙ. Вот и я про то же. Разместить вас размещу. Тоже хором не обещаю. Комнату в общежитии сельхозтехники могу дать.
О. МИХАИЛ. Нужно также помещение, где я могу проводить богослужения. Временное.
НИКОЛАЙ. На какое же время?
О. МИХАИЛ. До тех пор, пока не будет восстановлена церковь.
НИКОЛАЙ. И кто его будет восстанавливать?
О. МИХАИЛ. Вы.
НИКОЛАЙ. Как у вас все просто. На какие шиши?
О. МИХАИЛ (улыбаясь). Я не знаю.
НИКОЛАЙ. Как же у вас все просто, я не понимаю. Вы знаете, какие у нас доходы бюджета? В некоторые дни бывает тридцать рублей. В день! На весь город – тридцать рублей! Представляете? Со всего города! Что я могу сделать на такие деньги?
О. МИХАИЛ. Собирайте пожертвования. Взыскивайте с неплательщиков.
НИКОЛАЙ. С каких неплательщиков?
О. МИХАИЛ. Я прошел по городу сегодня. Город не бедный. Много новых домов, у каждого – машина. Если попросить – дадут.
НИКОЛАЙ. Вы не знаете наших людей.
О. МИХАИЛ. Это вы не знаете своих людей. Люди везде одинаковые. Просто надо уметь попросить.
Николай встает, ходит по кабинету взад и вперед. Отец Михаил спокойно наблюдает за ним.
НИКОЛАЙ. Хитрый вы, батюшка.
О. МИХАИЛ. Разве? Я вас пытаюсь обмануть в чем-то?
НИКОЛАЙ. Вы ведь знаете, почему я вам помогать не хочу.
О. МИХАИЛ. Знаю.
НИКОЛАЙ. Ну, скажите вашу версию.
О. МИХАИЛ. Пожалуйста. Вы боитесь, что скажут ваши друзья из секты трезвенников Андрея Двиницкого.
НИКОЛАЙ. Это не секта! Это братство.
О. МИХАИЛ. Николай Иванович, братство трезвенников Андрея Двиницкого входит в список тоталитарных сект, составленных патриархией в 2001 году. То, что вы сам являетесь членом секты – это ваше личное дело. То, что вы ей помогаете, будучи должностным лицом – это преступление.
Николай садится, опустив голову.
НИКОЛАЙ. Что вы хотите?
О. МИХАИЛ. Я уже сказал – мне нужно временное помещение, чтобы проводить богослужения, пока не будет восстановлена церковь.
НИКОЛАЙ. Будет вам помещение.
О. МИХАИЛ. Спасибо, Николай Иванович. Храни вас бог.
Отец Михаил уходит.
17. НАТ. КРЫЛЬЦО ДОМА ВЕНИКА. ДЕНЬ
На крыльце сидят Татьяна и Веник.
ВЕНИК. Таня, я никак не могу понять – почему они такие глупые?
ТАТЬЯНА. Ты их не любишь?
ВЕНИК. Почему? Не любил бы – не разбивался бы в лепешку ради них.
ТАТЬЯНА. Ты уверен, что ты разбиваешься в лепешку именно ради них? Может быть, свое тщеславие тешишь? Вот, дескать, посмотрите, мои люди слушаются меня и живут хорошо.
ВЕНИК. Нет, Таня, это не так. Когда я впервые поехал в Двиницу, я хотел спасти только себя. Но спасти только себя нельзя. На этом ковчеге есть место только для всех сразу. Или ни для кого.
ТАТЬЯНА. Ты уже многих спас.
ВЕНИК. Но не всех.
ТАТЬЯНА. Ты бы хотел, чтобы все в городе стали трезвенниками?
ВЕНИК. Сначала – город. Потом область. Потом – страна. Потом – весь мир.
ТАТЬЯНА. Однако у тебя планы. Спасибо, что предупредил.
ВЕНИК. Иначе не стоило и начинать.
ТАТЬЯНА. Многие пытались завоевать весь мир. Никому это не удалось.
ВЕНИК. Я не завоевать его хочу, а спасти.
ТАТЬЯНА. Всегда начинается именно с этого. А потом говорят – люди глупые, не понимают своего счастья. И начинают силком в рай загонять.
К крыльцу подходит отец Михаил.
О. МИХАИЛ. Здравствуйте, не помешаю?
Татьяна и Веник встают.
ТАТЬЯНА и ВЕНИК. Здравствуйте.
ТАТЬЯНА. Проходите в дом, пожалуйста.
О. МИХАИЛ. Давайте лучше здесь, на крыльце посидим. Северное лето короткое, надо ловить денечки.
Татьяна уходит в дом.
ВЕНИК. Я вас ждал.
О. МИХАИЛ. Хотел сначала издалека присмотреться, послушать, что люди говорят.
ВЕНИК. И каковы выводы?
О. МИХАИЛ. Вы неглупый человек, с хорошими организаторскими способностями, не фанатик. Можете сделать много добра для своих земляков.
ВЕНИК. Приятно слышать. Надеюсь, вы знаете, как наше братство относится к церкви?
О. МИХАИЛ. Знаю. (Усмехается.) Да и вашего брата церковь не жалует. Нарушаете прямо первую заповедь.
ВЕНИК. Я Господь, Бог твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства, да не будет у тебя других богов пред лицом Моим…
О. МИХАИЛ (улыбаясь). Не подумайте, я вас не проверяю. И я не для диспута сюда пришел. Давайте решим, что в этом пункте мы не сойдемся никогда, и больше не будем его касаться.
Появляется Татьяна с подносом. На подносе чайник и чашки. Наливает чай.
О. МИХАИЛ. Спасибо, милая.
Татьяна уходит.
О. МИХАИЛ. Жена у вас хорошая, заботливая. Какой срок?
ВЕНИК. Три месяца. Неужели заметно?
О. МИХАИЛ. У меня глаз наметанный.
ВЕНИК. Так о чем вы хотели поговорить?
О. МИХАИЛ. Мне нужна ваша помощь.
ВЕНИК. Какая?
О. МИХАИЛ. Нам денег на ремонт храма из бюджета выделили совсем немного, я попробовал пройти по предпринимателям… Но оказалось, что они больше любят болтать о духовности, чем жертвовать для этой духовности хоть копейку.
ВЕНИК. Вы хотите, чтобы я дал денег?
О. МИХАИЛ. Не совсем. Мне нужны доски для половиц и внутренней обшивки подсобных помещений. У вашего братства есть пилорама…
Пауза.
О. МИХАИЛ. Я даже не могу обещать, что когда-нибудь отдам деньги за эти доски.
ВЕНИК. Сколько надо?
О. МИХАИЛ. Машин пять. Может быть, шесть.
ВЕНИК. Будут вам доски. А вы пообещайте, что не будете переманивать нашу паству.
О. МИХАИЛ. Я разве переманиваю?
ВЕНИК. Каждое воскресенье новых крестите. В эти выходные – двое наших с микрорайона…
О. МИХАИЛ. Я же их не спрашиваю, наши они или ваши. Все божьи дети – пришли, я их и крещу.
