Теннесси Уильямс - Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы
Ф е л и ч е. Я сказал: «Хватит об этом! Отдохни!»
К л э р. В этой-то комнате? Ночью!?
Ф е л и ч е (пытаясь овладеть собой). Да ты не по ней же ходила прошлой ночью, ты бродила по дому то вверх то вниз, словно что-то искала.
Клэр. Изучала обстановку? Пожалуй…
Ф е л и ч е. Прочесывала дом, словно подозревала, что где-то бомба замедленного действия.
К л э р. Я даже слышала, как она тикала.
Ф е л и ч е. Да? И ты нашла ее?
К л э р. Ее — нет, но нашла одну вещь, память о детстве, мой знак.
Ф е л и ч е (включая магнитофон). Какой знак?
Клэр (вытягивая руку). Кольцо с опалом, это мой камень.
Ф е л и ч е. Ты так долго его не носила, что я думал, оно потеряно.
Клэр. Мама говорила, опалы приносят несчастье.
Ф е л и ч е. Фригидных женщин часто преследуют страхи, суеверия и…
К л э р. У опала зловещая репутация. И к тому же это подарок отца.
Ф е л и ч е. Этого было достаточно, чтобы настроить маму против камня.
Клэр. Люди, которые не могут заснуть, любят рыться во всякой ерунде. Вот я и обшарила карманы — хотя знала, что они пустые, — и в кармане старого вельветового пальто нашла это кольцо. Я вообще забыла о его существовании, и наплевать, счастливый это камень или нет.
Ф е л и ч е. Не может быть несчастливым то, что выглядит таким красивым…
(Он двигает кольцо то туда, то обратно — словно занимается любовью. Она нажимает клавишу.)
Клэр (хладнокровие к ней возвращается). Что ж ты не сказал мне, что сегодня выходил?
Ф е л и ч е. Но ты же видела, как я возвращался.
Клэр. Да, но я не видела, как ты выходил.
Ф е л и ч е. Если человек возвращается, значит он выходил.
Клэр (скептически). И как далеко ты зашел? За подсолнухи или…
Ф е л и ч е. Я подошел к калитке и знаешь, что заметил?
Клэр. Тебя что-то испугало, и ты вернулся?
Ф е л и ч е. Нет, то, что я увидел, меня не испугало, хотя и поразило. Это был…
Клэр. Что?
Ф е л и ч е. Клэр…
Клэр. Что?
Ф е л и ч е (театральным шепотом). Ты же знаешь «Спектакль для двоих».
Клэр (громким театральным топотом). Телеграмма — там.
Ф е л и ч е. Но Клэр, в пьесе же нет никакой телеграммы.
Клэр. Все равно возьми ее — она на диване, я ее вижу. Когда что-то видишь, значит, это существует. Если у тебя, конечно, нет галлюцинаций, и ты знаешь, что это так.
(Он берет телеграмму, комкает и делает вид, что выбрасывает ее из окна.)
Ф е л и ч е. Вот так — ее никогда и не существовало! Это была просто минутная паника.
Клэр. Как ты легко с ней расправился!
Ф е л и ч е. И чтобы больше никогда ей не поддаваться — вот так! (Щелкает пальцами.) А теперь я тебе скажу, что видел во дворе, когда выходил.
Клэр. Сделай милость, скажи, пожалуйста!
Ф е л и ч е. Я увидел подсолнух высотой с дом.
Клэр. Феличе, ты же знаешь, что так не бывает!
Ф е л и ч е. Пойди посмотри сама. (Она пробует засмеяться.) Или выгляни, он прямо перед домом, с этой стороны.
Клэр. Прямо перед домом? (Он кивает, но не может сдержать улыбку и отворачивается.) Теперь понятно — дурачишь меня.
Ф е л и ч е. Что понятно? Пошла бы посмотрела. Это какой-то уникум, так быстро вымахал, весь золотой и сияет… (Садится на диван — кажется, что думает вслух.) Похоже, кричит про нас что-то сенсационное. (Бросает на нее быстрый лукавый взгляд.) Повалят туристы, ботаники — ты же их знаешь — явятся заснять такое чудо для «Нэшнл джиогрэфик». Настоящее чудо природы — двухголовый подсолнух выше двухэтажного дома — дома, в котором все еще живут затворниками брат с сестрой.
Клэр. Это, должно быть, чудовище природы, а не чудо. Если такой подсолнух, конечно, вообще существует, а я уверена, что нет.
(Она берет ноту, но он сбрасывает ее руку с клавиатуры и хлопает крышкой. Затем с насмешливой улыбкой на нее садится.)
Ф е л и ч е. Знаешь, интересно, довольна ли сама природа — этот всемогущий производитель всего живого, — довольна ли она тем, что все мы так похожи друг на друга? Или ей хочется побольше чего-то необычного — всяких уникумов, чудовищ, уродов, глухонемых? Как ты считаешь, Клэр?
Клэр. Никак. Такие заявления комментировать не желаю!
Ф е л и ч е. А по-моему, природа терпима — а порой даже благоволит — к этим уникумам, если они полезны, конструктивны. Но если же нет — тогда берегись!
Клэр. Сам берегись.
(Она поднимает свое пальто, а он встает с крышки пианино.)
Ф е л и ч е. Ты почему не открываешь? Разве не слышишь — стучат!
Клэр. Кто стучит?
Ф е л и ч е. Сквозь дверь видеть я не могу.
К л э р. Не слышу никакого стука. (Он барабанит по крышке костяшками пальцев.) О да, теперь слышу, но…
Ф е л и ч е. Посмотри, кто там.
Клэр. Понятия не имею.
Ф е л и ч е. А его и не надо иметь. Надо пойти и…
Клэр. Вот ты и пойди. (Слышится шепот,) Ты ведь ближе и… (Он стучит сильнее.) Стучат так настойчиво…
Ф е л и ч е. Наверное, что-то важное, пойди и узнай.
Клэр. Но я не могу выходить к людям в таком виде.
Ф е л и ч е. Одета ты изысканно, и вид у тебя просто прекрасный.
Клэр (еще дальше отходя от двери), И у тебя тоже, кроме волос, конечно.
Ф е л и ч е. Я без галстука и в этой старой отцовской рубашке. Она же вся пропотела.
Клэр. Что ж, это простительно в такой-то жаркий день. Впусти их. Если это ко мне, — я спущусь.
Ф е л и ч е. Так, вот мы и «приехали»: значит, ты просто боишься открыть дверь!
Клэр. Пока «добирался» — и стучать-то перестали. По-моему, ушли, а? Нет, посмотри! Под дверью какая-то бумажка!
(Они со страхом смотрят на воображаемый листок бумаги, выглядывающий из-под двери,)
Ф е л и ч е. Это они оставили.
Клэр. Да! Ну возьми же… (Он идет к двери, делает вид, будто поднимает бумажку, а затем вздрагивает,) Что это?
Ф е л и ч е. Визитка из какого-то бюро помощи.
Клэр. Значит, все-таки знают, что мы здесь?
Ф е л и ч е. Конечно, а где ж нам еще быть? Бюро помощи — никогда о таком не слышал. А ты?
К л э р. Я тоже, и, по-моему, надо опасаться того, что…
Ф е л и ч е. Не знаешь.
Клэр. Здесь может быть какой-то подвох.
Ф е л и ч е. Предлог, чтобы нарушить наше…
Клэр. Уединение? Да. Ну так что — порвать ее или оставить на крайний случай?
Ф е л и ч е. Крайний случай — его-то мы и ждем, не так ли?
К л э р. О, это вопрос, на который должен быть…
Ф е л и ч е. Ответ…
Клэр. Да, но его, наверное, должны задавать во всяких там анкетах или интервью…
Ф е л и ч е. Разные организации, такие…
Клэр. Которым самим все равно.
Ф е л и ч е. Да, и они пытаются быть объективными.
К л э р. Я положу визитку под бабушкину свадебную фотографию, на всякий случай…
Ф е л и ч е. Который возникнет скоро…
Клэр. Но так или иначе, а она там, и известно где. Ну, что у нас дальше? Я беру трубку? Нет, ракушку, прикладываю к уху и вспоминаю время, когда отец возил нас на побережье.
Ф е л и ч е. Возил нас на залив. (Снова включает магнитофон.)
Клэр. Морской залив — чайки, приливы, дюны…
Ф е л и ч е. Несмотря на протесты матери, он все же повез нас туда как-то летом. Мы были еще детьми, и как раз перед школой…
К л э р. А мама не захотела жить в «Лорелее» на самом берегу, и пришлось поселиться в «Коммерции», в деловом районе. Мы топали мимо муниципалитета в длиннющих халатах, а мама все время пилила папу: «Я ведь счета проверила. Еще денек — и выкатываемся».
Ф е л и ч е. Отец сначала просто лениво усмехался, лежа на песке, но в конце концов заорал на нее: «Иди обратно в свою «Коммерцию» и перепроверь еще раз. Вычитай, дели, но здесь больше не возникай! Из-за тебя и солнце скрылось!»
К л э р. И он поднял нас, и мы пошли в другое место…
Ф е л и ч е. Подальше от муниципалитета, мимо маяка, прямо в дюны. Там сбросил костюм — без него он был гораздо красивее, — и мы тоже разделились, и понес меня на своих гладких золотых плечах прямо в воду, бросил — и я сразу же научился плавать, будто умел всегда…
Клэр (iпоказывая на публику). Феличе, там кто-то сел спиной к сцене, он что — лекцию читает?
Феличе. Это же переводчик.
Клэр. Господи, и он переводит им то, что мы говорим?
Феличе. Конечно, и объясняет систему, по которой играем. Для этого он и пришел.
Клэр (чуть не плача). Но я не знаю, что дальше, я…
Феличе. Зато я знаю.
Клэр. Правда? И что же? Сидеть и весь день смотреть на вытертый ковер, на эту розу, ждать, когда она совсем завянет?
Ф е л и ч е. А что тебе еще делать? Или ты хочешь проявить активность и испортить пьесу?
К л э р. Да нет, ничего я не хочу. Вся моя активность в том, что я целый день, а иногда даже ночью брожу по дому, словно что-то замышляя. И, кажется, знаю что.
