Уильям Шекспир - Ромео и Джульетта (Пер. Т. Щепкина-Куперник)

Это выдвижение ее имени на первое место в эпоху, когда приходилось еще доказывать моральную равноценность женщины мужчине (вспомним хотя бы «Укрощение строптивой»), очень показательно. Наряду со всем прочим оно также знаменует борьбу Шекспира за новые понятия, за новую жизнь.

Главные герои трагедии окружены целым рядом образцов, которые оттеняют и усиливают основную мысль пьесы. Здесь на первое место должен быть поставлен брат Лоренцо. Этот помощник влюбленных в борьбе с угнетающим их миром – монах только с виду: кроме звания и одежды, в нем самом, как и в его речах, нет ничего церковного. Беседуя с любящими и наставляя их, он никогда не говорит о боге, не ссылается на его волю и мудрость. Замечательно, что единственный раз во всей пьесе, когда он ссылается на бога и предлагает смириться перед его волей, – это сцена (IV, 5), где он корит родителей Джульетты за избыток скорби и ораторствует о ее «блаженстве в раю», в то время как лучше всех знает, что никакой «божьей воли» тут не было, ибо она жива и всего лишь выпила снотворное зелье.

В средние века и нередко еще в эпоху Возрождения молодые люди уходили в монастыри не из благочестия, а чтобы обеспечить себе возможность спокойного существования, посвященного занятию науками и далеко не «богобоязненным» размышлениям (вспомним хотя бы Рабле). Монах Лоренцо отнюдь не был явлением исключительным. По существу он – философ, и естествоиспытатель, который собирает травы и минералы, исследует их, изучает добрые и злые силы природы (II, 3). Глубокий материализм звучит в его сведении всего сущего к проявлениям природы: «земля, природы мать – ее ж могила: что породила, то и схоронила. Припав к ее груди, мы целый ряд найдем рожденных ею разных чад…». Зачатки диалектики есть и в его рассуждении о наличии доброго в злом и злого в добром (там же) в зависимости от того, как мы им пользуемся – разумно или злоупотребляя. Истинный пантеист, брат Лоренцо занимает место на прямой линии развития, идущей от Франциска Ассизского к Джордано Бруно, сожженному за свободомыслие на костре. Лоренцо – олицетворение мудрости, естественности и доброты. За добро, которое он творит, – он не получает, – да и не ищет, – даже слова благодарности. Он сочувствует любящим, заботится о них, помогает им как может, а когда все его усилия оказываются бесполезными – он оплакивает их с глубокой любовью.

Очень характерен эпизодический образ Меркуцио. Характерен потому, что он акцентирует итальянский и ренессансный колорит всей пьесы. Пушкин писал об этой трагедии: «В ней отразилась Италия, современная поэту, с ее климатом, страстями, праздниками, негой, сонетами, с ее роскошным языком, исполненным блеска и concetti. Так понял Шекспир драматическую местность. После Джюльеты, после Ромео, сих двух очаровательных созданий шекспировской грации, Меркутио, образец молодого кавалера того времени, изысканный, привязчивый, благородный Меркутио, есть замечательнейшее лицо изо всей трагедии. Поэт избрал его в представители итальянцев, бывших модным народом Европы, французами XVI века». К этой тонкой характеристике трудно что-либо прибавить.

Очень интересен образ графа Париса – жениха Джульетты, назначенного ей отцом. Шекспиру легко было бы сделать его уродом, стариком, существом грубым и низменным. Вместо этого он обрисовал Париса как красивого и изящного юношу, хорошо воспитанного, благородного, искренне любящего Джульетту. В том заключена тонкая мысль. При всех своих видимых достоинствах Парис, если сравнить его с Ромео, внутренне пуст и бездушен. Недаром кормилица говорит, что он «словно вылит из воска». В нем нет огненного чувства Ромео, все его слова и движения посредственны, лишены значительности. Он оплакивает Джульетту, считая, что она умерла, и приносит на могилу цветы, но он оказался в силах пережить ее. Парису более подошла бы в качестве возлюбленной Розалинда, которую он окружил бы своей благопристойной и спокойной любовью, чем Джульетта, для которой любовь – это вся жизнь. Джульетта приходит в ужас от мысли о браке с Парисом не потому, что он был чем-нибудь плох или противен ей, а лишь потому, что она может любить только одного, избранного ею навеки – Ромео.

Для оживления и раскраски действия Шекспир ввел в пьесу еще ряд более или менее ярких фигур (старый Капулетти, Тибальт, Бенволио и другие). Очень забавны шутовские сцены со слугами. Еще больше веселья, хотя и другого рода, несет с собой образ кормилицы – натуры грубой и достаточно пошлой, но не лишенной здравого смысла и своеобразного юмора. Очень живо передана также атмосфера итальянского города, залитого солнцем, от горячих лучей которого мысль работает быстрее и страсти разгораются с еще большей силой.

«Ромео и Джульетта» – одна из тех пьес Шекспира, которые наиболее богаты красками. В ней много разных тонов, от веселой улыбки до дикого отчаяния, от нежной любви до лютой злобы. Но над всем преобладает любовь к жизни и вера в победу правды и добра.

Трагедия эта – одно из тех созданий Шекспира, которые не только вызвали огромное число критических исследований и оценок, но и обрели долгую жизнь в искусстве. Из ее литературных отголосков одним из наиболее известных является, пожалуй, новелла Готфрида Келлера «Сельские Ромео и Джульетта». Бесчисленны отражения этой пьесы в изобразительном искусстве. Но особенно глубоки и проникновенны музыкальные переложения (опера Гуно, симфония Берлиоза, поэмы Чайковского и Свендсена, балет Прокофьева) этого музыкальнейшего творения Шекспира.

А. Смирнов

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ «РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТЫ»

Эскал, герцог Веронский. – Описываемые события, согласно легенде, произошли в начале XIV века, когда Вероной правил Бартоломео делла Скала; отсюда имя в шекспировской пьесе: Эскал.

Пролог. – Текст пролога произносил Хор – так в шекспировском театре назывался актер, который перед началом пьесы или одного из актов выходил на сцену и давал пояснения, помогавшие зрителям лучше понять содержание пьесы. Обычай этот возник в подражание античному театру, в котором участвовал хор, дававший оценку изображаемым событиям. В английском театре и сам этот актер и его речь назывались также Прологом.

Подать мой длинный меч!– В эпоху Шекспира длинные средневековые мечи были уже пережитком; деталь эта является намеком на старость синьора Капулетти.

Виллафранка – город близ Вероны.

Сикомора – то же, что смоковница или фиговое дерево.

Ей нет еще четырнадцати лет. – В ту эпоху не только в Италии, но и в Англии девочка четырнадцати лет считалась уже невестой.

…это вылечит твой подорожник. – Подорожник применялся как средство лечения при ранениях и ушибах.

Пусть беспечные танцоры камыш бездушный каблуками топчут. – В Англии того времени ковры еще не были в употреблении; и полы в лучших домах и даже дворцах устилали тростником.

Царица Меб. – Фантастический персонаж английских народных поверий. Имя этой феи – кельтского происхождения. Меб названа «повитухой» в двойном значении: во-первых, согласно народному поверью, она помогала рождению снов, а во-вторых, согласно другому поверью, подменивала новорожденных младенцев оборотнями.

Она не больше агата, что у олдермена в перстне. – Олдермен – член городского совета в Англии. Многие английские чиновники и зажиточные горожане того времени носили перстни с печатью или изображением крошечной человеческой фигурки.

…вроде червячков, живущих у ленивиц под ногтями. – Существовало поверье, что у ленивых девушек в пальцах заводятся черви.

Десятина. – Католическая церковь требовала от всех частных лиц уплаты ей налога в размере одной десятой всех доходов. Налог этот назывался десятиной.

…колтуны, которые расчесывать опасно. – Считалось, что расчесывать такой колтун опасно для жизни человека.

Потпен. – Шутовские персонажи, которые выводятся у Шекспира в маленьких вставных сценках вроде этой, носят чисто английские имена даже тогда, когда основные персонажи пьесы – итальянцы и французы. Иногда имена этих лиц имеют шуточный смысл. Например, имя Потпен составлено из двух слов, означающих «горшок» н «кастрюля». Имя Грайндстон, встречающееся немного дальше, значит «жернов».

Целует ее. – Во времена Шекспира поцеловать в обществе незнакомую даму с ее согласия не считалось неприличным поступком.