Александр Попов - Выпуск 4. Семь пьес с необычной судьбой
ПАВЕЛ. Тетя! Тетя! Но ведь ты понимаешь меня?!
ТЕТЯ. Я понимаю, милый. Но ведь ты такой нервный, ты ранимый. Что-то не так скажешь, тебя не так поймут… А ведь семейная жизнь — сложная штука. Пойдут ссоры…
ПАВЕЛ. Какие ссоры?
ТЕТЯ. Конечно, не дай бог. Но разве это хорошо, если они тебя будут считать сумасшедшим, Павлик?
ПАВЕЛ. Тетя! Что от меня нужно?
ТЕТЯ. Мой мальчик, милый мой, забудь эти глупости.
ПАВЕЛ. Глупости?! Хорошо, но я не понимаю, о чем ты?
ТЕТЯ. Ну… Обо всем, Павлуша. Забудь ты обо всем. Ну, ты! Что ты так сидишь? Ты не понял меня. Я ведь, любя тебя, говорю. Если у тебя что-то не сложится, если у тебя что-то не удастся, я буду пенять на себя. Достаточно, что все твои близкие несчастливы.
ПАВЕЛ. Вы не несчастны!
ТЕТЯ. Мальчик, пусть тебе живется лучше, чем нам.
Пауза.
Ты говоришь, что Бедхудов тебя избегает? Вот видишь! А он необыкновенный человек, он очень тонко чувствует все обстоятельства. Бедхудов — это… Но ты сам знаешь.
Пауза.
Пойди, мальчик, завари чай, наверное, чайник закипел. Вот так, знаешь, Павлуша, я иногда проснусь ночью и думаю: «Господи! А ведь жизнь-то ушла. Куда?..» И что тут поделаешь… Но ты учти, Павлуша, что жили люди и до нас, все равно ничего нового не придумаешь. Но медицина, конечно, это дело святее. Это ты учти.
Сцена шестая
Комната Александры. Двери в прихожую и в соседнюю комнату плотно закрыты, включен радиоприемник, тихо играет музыка. Саша лежит на диване, она отдыхает после работы. Дверь резко открывается, из прихожей появляется Люба. Она в плаще, волосы ее мокры — идет дождь. Люба останавливается у двери, умоляюще смотрит на Сашу.
ЛЮБА. Шура! Прости меня! Я тебя очень прошу, прости меня.
САША. Тише, мама спит. Ты что?..
ЛЮБА. Я тебя прошу простить меня. Иначе я не знаю, что я сделаю.
САША (садится). Ты что, с ума сошла?
ЛЮБА (дискантом). Я еще раз прошу простить меня! Иначе это плохо кончится. Я мучусь. Я очень мучусь.
САША. Ты, вроде бы, угрожаешь мне? Что за тон?
ЛЮБА. Я прошу простить меня. Я… Я… не нахожу себе места.
САША. А я? Я нахожу себе место? Нужно отвечать за свои поступки, милая. Изо дня в день ты обижаешь меня. Ты не стесняешься в выражениях. Разве тебе все позволено? Ты говоришь такие вещи… Ты знаешь, что словом можно убить человека?
ЛЮБА. Шура! Я мучусь. Не надо.
САША. А я не мучилась? Я не мучилась? Моя сестра, моя единственная сестра — жестокий, злой человек. Разве это не мучительно сознавать? Моя единственная сестра ненавидит меня. Это легко пережить?
ЛЮБА. Я безумно тебя обожаю.
САША. Это анекдот. Это курам на смех, Люба.
ЛЮБА. Так ты не веришь? Ты не веришь? Ты хочешь довести меня до точки? Да?!
САША. Ты не пугай меня. Не пугай.
ЛЮБА. Все, Шура. Это — все. Все кончено. (Плачет.)
САША. Только плакать не надо. Плакать не надо! Сначала нашкодишь, потом плачешь… Москва слезам не верит.
ЛЮБА. Я не буду плакать.
САША. И прекрасно сделаешь.
ЛЮБА. Значит, ты не простишь меня?
САША. Простишь, не простишь… Это мелочи. Прощу, конечно, куда я денусь?
ЛЮБА. Спасибо.
САША. Пожалуйста.
Пауза.
ЛЮБА (бесцветно). Шура… Только ты не говори маме. Я не хочу больше жить.
САША (поражена). Ты что?!
ЛЮБА. Я очень не хочу жить.
САША. Ну что ты, Любушка!..
ЛЮБА (опускается на пол у двери). Я не могу больше жить. Я не могу! Меня никто не любит.
САША. Ты с ума сошла. А мама? А я?
ЛЮБА. Меня никто не любит. Я понимаю, и нельзя любить — я уродина. Но я так не могу. Я мучусь.
САША (бросается к ней). Ты уродина? А. я? Ты посмотри на меня.
ЛЮБА. Тебя любят. Ты красивая.
САША. Мы похожи как две капли воды. И тебя полюбят. (Садится рядом с ней, обнимает ее.) Ну, иди сюда, иди ко мне. Давай, вытрем слезки. Полюбят моего котенка, полюбят мою птичку. Уродина!.. Это же надо такое придумать! (Кладет ее голову к себе на колени.) У кого такие глазки? А у кого такой носик? А где ты найдешь такие волосы?
ЛЮБА (поднимает испуганно голову). Шура, кто-то позвонил?
САША. Нет.
ЛЮБА. Кто-то позвонил. Только что.
САША. Тебе показалось.
ЛЮБА (прислушиваясь). Мне кажется, там кто-то есть, за дверью.
САША. У тебя нервы расшатались. Нельзя так.
ЛЮБА. Шура! Не оставляй меня! Я не могу одна.
САША. Что за глупости! Ну конечно я тебя не оставлю. Мы сегодня весь вечер будем дома. Все вместе. Придет Павел.
ЛЮБА. Фарятьев?
САША. Конечно, Фарятьев. Он обещал прийти. Мы поужинаем, поговорим, я вам буду играть.
ЛЮБА (по-детски). А я что буду делать?
САША. Ты наденешь теплый халат, сядешь на диван, в уголок, будешь пить чай с пирожными и слушать. А если захочешь, будешь говорить, и тебя все станут слушать.
ЛЮБА. А Фарятьев?
САША. Павлик? Он будет показывать карточные фокусы. А я вам буду играть.
ЛЮБА, Шура… Голубчик! Я понимаю, что это глупо, но я тебя прошу… Я тебя просто умоляю! Возьми меня с собой.
САША. Куда с собой?
ЛЮБА. Туда, где вы будете жить. Я вам не буду мешать. Я вообще буду молчать всю жизнь.
САША. Пожалуйста. Конечно. Если только ты хочешь…
ЛЮБА. Да! Я хочу с вами. Я очень хочу.
САША. Пожалуйста, сколько угодно. Пока тебе не надоест.
ЛЮБА. А если мама будет меня отправлять?
САША. Я тебя никуда не отпущу.
ЛЮБА. Ты ее уговоришь? Да?
САША. Конечно.
ЛЮБА. Я вам не буду мешать. Я все для вас буду делать. Я тебя буду еще больше любить. Мы никогда не будем ссориться. Да?
САША. Конечно. Мы будем жить спокойно, весело. Будем гулять, читать беседовать, спорить тоже будем, но спорить по сути, а не по мелочам. В жизни ведь так много интересных явлений. На что ни посмотри, все интересно.
ЛЮБА (вздыхает). Да.
САША. Вот хотя бы возьми нашу Ольвию. Шутка сказать, кусок земли с громадным дворцом в один прекрасный день ушел под воду. Здесь есть о чем поразмыслить. А если он вдруг вынырнет? Ученые говорят, что это возможно.
ЛЮБА. Ну, что ты, это будет не при нас.
САША. А если при нас? Представляешь, чему мы можем стать свидетелями! Лучше думать об интересном, о необычном.
ЛЮБА. Конечно, лучше.
САША (задумавшись). Может быть, мы действительно откуда-то прилетели? Почему бы и нет?
Пауза.
Согласись, что Павел все-таки очень незаурядный человек.
ЛЮБА. Конечно, он незаурядный. Кто спорит?
САША. Он очень незаурядный человек. Это, конечно, хорошо. И относится ко мне незаурядно… И это меня радует. Но, знаешь, Любушка, я тебе скажу по секрету, и пугает немножко. Мне кажется, он меня не видит, то есть не воспринимает меня: я вот ему что-то говорю, а он меня не воспринимает. Он придумал себе кого-то, и ему кажется, что это я. Представляешь? А ведь это нехорошо? Как ты считаешь? Человека нужно принимать таким, каков он есть, со всеми его недостатками и достоинствами, конечно; придумывать ничего не следует. Мне иногда кажется, что они внешне меня неправильно воспринимает.
ЛЮБА. Ты красивая.
САША (вздыхая). Но он незаурядный человек, нужно отдать ему должное. А к таким людям не сразу привыкаешь, ты это учти, они кажутся странными, они раздражают всех.
ЛЮБА. Помнишь, у нас в школе был учитель пения Афанасий Самсонович? Его звали «ныч — старый хрыч»?
САША. Конечно помню. А почему «был»? Куда он девался?
ЛЮБА. Он помер три года назад.
САША. Что ты! Не может быть.
ЛЮБА. Действительно, невероятно — взял и умер. Он так нас раздражал, что мы доводили его до белого каления. Чего только ребята с ним не делали? К концу урока он колотил кулаком по столу и кричал: «Я спокоен! Я спокоен! Спокоен!!!» (Смеется.)
САША. Ужас. Какая жестокость!
