Сергей Носов - Пьесы для чтения

Не помню, что раньше… Не стало страны… или моей коллекции колобашек?.. Коллекции моих колобашек… или моей Прекрасной страны?..

Помолчав:

Я построил домик из колобашек, сам и поджег.

Помолчав:

На заднем дворе. Возле бывшего бомбоубежища.

Помолчав:

Хуже всего горела колобашка из эвкалипта. Твердое дерево. Идет на телеграфные столбы, мосты, обшивки судов. Это только в листьях эвкалипта — эфирное масло. А древесина — очень плохо сгорает.

И еще:

Я не курю. Не зажигаю газ дома. Впрочем, у меня нет газа, у меня электроплита.

К тому же:

Даже в новогоднюю ночь не зажигаю бенгальских огней. Не переношу хлопушек и фейерверков.

Достает стеклянную банку, переполненную горелыми спичками. Рассматривает.

Самое страшное — это пожар в театре. Особенно во время представления.

Снова спичка в руке.

Каждый раз… на дежурстве…

Зажег об рыжую куклу.

…только одну.

Завороженно смотрит, как спичка горит. Как медленно горит обыкновенная спичка.

Сгоревшую спичку бросает в банку — к другим.

Затемнение.

ОСЕННЯЯ СМЕНА МЕНЮ

ЛИЦА:

Роман Петрович

Нина Львовна

Ляля

Офицеров Олег

Швейцар Николай

Двоеглазов

Грибов-Сам

Действие происходит в квартире Романа Петровича — точнее, в одной из комнат — в течение одного вечера.

Большая комната в старом доме. Печь — высокая и широкая — на две комнаты; кафельная, кафель местами потрескался. Мебель не новая, отчасти даже старинная, книжный шкаф, книжные полки, узнается собрание сочинений Достоевского в характерном серо-зеленом переплете. Три кресла. Стол. Этажерка, на ней телефон. Ширма с восточным рисунком. На стенах картины, фотографии, пара афиш. Ветхие обои. Трещины на побелке. Ремонта давно не было.

1

Роман Петрович мерит комнату шагами. Руки за спиной. Туда-сюда, туда-сюда… Ему невесело. Остановится, подумает, помолчит… Туда-сюда, туда-сюда… Наконец, подходит к стене возле печки, смотрит на вьюшку. Печная вьюшка, по Далю, состоит из рамки, тарелки и колпачка. Роман Петрович открывает вьюшку.

Дыра отверста. Из дыры доносятся голоса — отдельные. Громкие, но невнятные. Кажется передвигают стулья. Или что-то в оркестре…

Входит Нина Львовна. Прислушивается. Похоже, закончены приготовления…

РОМАН ПЕТРОВИЧ (закрыв дыру вьюшкой). Закончены приготовления. (Пауза.) Ну что ж, все к лучшему. (Немного рисуясь.) Дорогая, ты можешь готовить ужин с чистой совестью.

НИНА ЛЬВОВНА (ему в тон). Ужин, дорогой, на сегодня не запланирован.

РОМАН ПЕТРОВИЧ (радуясь каламбуру). Ужин дорогой, дорогая, пусть они скушают. (Показывает указательным пальцем вниз.) А нам бы что-нибудь попроще, подешевше.

НИНА ЛЬВОВНА. Рома, я не шучу. У нас нет ничего.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Как же тебе не стыдно, Нинуль? Понадеялась на угощение?

НИНА ЛЬВОВНА. Пойди в магазин и купи что-нибудь.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Скоро Ляля возвратится. А есть нет.

НИНА ЛЬВОВНА. А есть — есть. Для Лялечки всегда есть. А ты купи.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Не пойду.

НИНА ЛЬВОВНА. Ну и оставайся голодным.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Странно. Ты чуткий человек, Нина. Ты должна понимать, я не могу спуститься. Они меня увидят, как я выхожу. И вхожу. Тем более мимо швейцара. Я не хочу быть замеченным.

НИНА ЛЬВОВНА. Я тоже не пойду.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Сволочи.

НИНА ЛЬВОВНА (безразлично). Сволочи.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Нет, какие мерзавцы! Я придумывал спич.

НИНА ЛЬВОВНА (весело). А я-то, дура, вымыла голову, как умная Маша.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Забыли!

НИНА ЛЬВОВНА. А пошли они, знаешь куда?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Знаю, знаю, Нинуль. Ведь не очень-то и хотелось по правде.

НИНА ЛЬВОВНА Вот именно.

Пауза.

(Обведя комнату взглядом.) Рома, ты меня любишь?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Так.

НИНА ЛЬВОВНА. Я тебя спрашиваю: ты меня любишь?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Так. Я — внимание. Дальше.

НИНА ЛЬВОВНА. Ты что, не можешь ответить по-человечески, любишь или не любишь?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Любишь. Любишь.

НИНА ЛЬВОВНА. Любишь — это не любишь. Тебе не сказать «люблю»?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Люблю.

НИНА ЛЬВОВНА. Столько лет живем и ничего не понял.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Люблю, Нина.

НИНА ЛЬВОВНА. Книжки почитай, «люблю, Нина».

РОМАН ПЕТРОВИЧ. А как же еще? Люблю, Нина. Как по-другому?

НИНА ЛЬВОВНА. Давай шкаф передвинем. Он не на месте стоит.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Нинуля, я тебя очень сильно люблю, но мы передвигали недавно.

НИНА ЛЬВОВНА. Давно. Надо все передвинуть.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Чтобы внизу услышали? Хочешь испортить им праздник?

НИНА ЛЬВОВНА. Я вообще — передвинуть. Когда-нибудь. Завтра, послезавтра. Надо все передвинуть. Все не на месте. Все!

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Синдром передвижения мебели. Есть такой.

НИНА ЛЬВОВНА. Зато я не кричу во сне, как некоторые. И печка мне тоже не нравится.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Печку передвигать не будем.

НИНА ЛЬВОВНА. Как я мечтала срыть ее! Сколько она занимает места! И пыль на ней скапливается. И не функциональна. И нет уже ни у кого, у нас только.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Вот именно, Нина. Только у нас.

НИНА ЛЬВОВНА. Зачем она нам, зачем?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Нина, не наезжай на печку. Ты обещала. Мы все уже давно выяснили. И вообще… я вырос возле печки. Она старше меня в два раза. Если не в три.

НИНА ЛЬВОВНА. В четыре! Он вырос у печки. Всегда можно свою лень замаскировать под сентиментальность. Знаю я твои сантименты. Другому расскажи. Ляля пришла…

РОМАН ПЕТРОВИЧ. И потом — тяга. Там — тяга.

Входит Ляля — с пакетом и коробкой.

ЛЯЛЯ. Тетя Нина, дядя Рома, крепитесь, мужайтесь, беда на ваши седые головы.

НИНА ЛЬВОВНА. Ну что еще стряслось?

ЛЯЛЯ. Я остаюсь у вас на неопределенное время.

РОМАН ПЕТРОВИЧ (облегченно). Фу…

НИНА ЛЬВОВНА. Ляля, нельзя так шутить, ты нас напугала.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. И обидела. Мы тебе всегда рады. Живи сколько хочешь.

НИНА ЛЬВОВНА. Или… что-то случилось?

ЛЯЛЯ. Случилось то, что дома дубак. Топить и завтра не будут. Я съездила, там висит объявление.

НИНА ЛЬВОВНА. Что нет отопления! А ты как думала?

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Вот у нас и перезимуешь.

ЛЯЛЯ. Накликаете.

НИНА ЛЬВОВНА. И в такую даль не надо было мотаться. Ради объявления. (Смотрит на пакет и коробку.) Что это у тебя?

ЛЯЛЯ. Платье, туфли. Я за ними моталась. А не за объявлением. Новые. (Находит место обновкам.)

НИНА ЛЬВОВНА. Тогда молодец. Наденешь — покажешь.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. А зимние сапоги взяла? А фуфайку? А шапку на меху?

ЛЯЛЯ. Дядя Рома, накликаете.

НИНА ЛЬВОВНА. Не пугай девочку. Мы и так ей уже надоели.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. К вопросу о печке.

НИНА ЛЬВОВНА. Пока у нас внизу ресторан, нам нечего бояться, Рома. Всегда будут топить.

ЛЯЛЯ. А почему вы не в ресторане?

НИНА ЛЬВОВНА. Мы? Почему мы должны быть в ресторане?

ЛЯЛЯ. А почему вы не должны быть в ресторане? Там уже собираются… Вкусненьким пахнет… чем-то.

НИНА ЛЬВОВНА. Сейчас поужинаешь.

ЛЯЛЯ. Ага. (Достает косметичку.)

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Ты шла через кухню?

ЛЯЛЯ. Через главный.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Мимо швейцара.

ЛЯЛЯ. Какой он импозантный!..

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Швейцар Николай. Работал в органах.

ЛЯЛЯ. Да ну? (Ревизия предметов макияжа: кисточек, щеточек и т. п.)

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Между прочим, его дедушка, нет, прадедушка, нет прапрадедушка… кто-то из предков… дружил с Достоевским!

ЛЯЛЯ. Прадедушка! Мало ли с кем дружил мой прадедушка!

РОМАН ПЕТРОВИЧ. А я скажу, с кем дружил твой прадедушка. Твой прадедушка по отцовской линии…

ЛЯЛЯ. Дружил с прабабушкой по отцовской линии.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Твой отец дружил…

ЛЯЛЯ. Шли бы вы в ресторан, отпраздновали бы там… не знаю, что они там празднуют.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Извини, не пойдем. Работы много. Нина, где моя пишущая машинка? Не знаешь?

НИНА ЛЬВОВНА. Знаю. В той комнате.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Да! Работы много. А Нина, она чувствует плохо.

НИНА ЛЬВОВНА. Я чувствую плохо.

РОМАН ПЕТРОВИЧ. Себя.

НИНА ЛЬВОВНА. Вот именно.

Роман Петрович уходит в «ту комнату». Ляля вопросительно глядит на Нину Львовну.