Наталья Арбузова - Мы все актеры
ВИКТОР (опуская голову): Я, оказывается, был запасным вариантом… тот, жилистый, из Ташкента… Олег… вперед меня развёлся…
ВЯЧЕСЛАВ: А Нина? Здесь, в Ясеневе - я же и сосватал. (Виктор разводит руками). И тут возможны варианты? Зато лет пятнадцать назад у нас с тобой этих вариантов было завались. Друг с другом делились. В одном купе в Москву ездили. Жили - не тужили. Жёны дома сидели, зарплату получали и молчали в тряпочку. Ладно, слушай в оба уха - даю бесплатный совет. Мы всегда искали помиловидней? Теперь пригляди себе пострашней. Вон - на ловца и зверь бежит. Твоя безобразная герцогиня. Бывай. (Машет рукой и поспешно уходит к эскалатору; на скамейку спиной к Виктору, бочком к зрителю пристраивается неизвестно откуда вынырнувшая Ольга; читает без очков маленькую затертую книжечку стихов, держа ее на отлете; Виктор садится возле нее).
ВИКТОР (очень поспешно): Вы любите стихи? (Ольга одервенела, не кивает; Виктор тем не менее продолжает): Я тоже. Любовь не вздохи на скамейке и не прогулки при луне. (При этой фразе по сцене начинают прогуливаться Муза с Купидоном).
МУЗА: Круто.
КУПИДОН: Отпад.
ВИКТОР (привычным тоном): Как Вас зовут?
ОЛЬГА (вся зажатая): Ольга. А почему Вы так поздно здесь сидите? И с тортом?
ВИКТОР (наболтавшимся языком): У меня было предчувствие, что я сегодня встречу Вас. (Глядит по ходу поезда на часы). Правда, поздно, я Вас провожу. (Берет ее под руку, пытается оторвать Торт от скамьи; тот сопротивляется, будто в нем сто пудов).
ТОРТ (замогильным голосом):
Вглядись в лицо благоприобретенной Оли -
И я тебе колом сегодня встану в горле.
(Виктор отпускает руку Ольги, поддевает Торт рукой под картонку и несет обеими руками; Ольга цепляет его за локоть, роняя книжку; Муза поднимает ее; посмотревши, что подобрала, ищет глазами урну; не найдя, демонстративно рвет и сует в свой накладной карман; звучит настоящий полонез; удаляются танцевальными па - Виктор с Ольгой, за ними Купидон с Музою).
ЗАНАВЕС
СЦЕНА ВТОРАЯ
Квартира в Днепропетровске, где сейчас живет одна Галина. Выход в правую кулису в переднюю, в левую - на кухню. Налево за ширму в глубине сцены - в ванную. Сверху свисает нарядная бутафорская люстра. Темное окно занавешено пышными шторами. В картонном плоском серванте нарисован хрусталь. На тумбочке большой плоский картонный телевизор с темным экраном. Справа диван накрыт пледом, возле него телефон на табуретке и пустой стул. За столом сидит Галина, ковыряет вилкой в тарелке, рядом синяя чашка.
ЧАЙНИК (на кухне): Фью - ю - ю!
(Галина спешит на кухню; щелкает замок, входит Виктор с Тортом; поставивши Торт на табурет, понуро садится рядом в плаще на стул, как в известной соцреалистической картине; появляется Галина с Чайником).
ЧАЙНИК (от удивленья и не к месту): Фью - ю - ю…
ГАЛИНА (не к чайнику, а к Виктору): Сыми плащ и ботинки. (Виктор исполняет с радостной поспешностью). Торт свой забери. (Виктор садится на тот же стул, ставит Торт на колени; в смущенье щупает завязку на Торте, машинально распутывает ее и открывает коробку; плюется про себя чуть что не на Торт).
ВИКТОР:
Такой, как тот! Глаза бы не глядели!
ТОРТ (запальчиво):
Я свежий! Погляди, который день недели!
ГАЛИНА (с досадой):
Не смотришь, что берешь. (Сообразивши): Постой, какой же тот?
ТОРТ (развязно, к Галине):
Какой? Да никакой. Обыкновенный торт. (Виктор поднимает Торт и придирчиво разглядывает).
ТОРТ (к Виктору, конфиденциально):
Я Торт, но я не черт, и нечего пугаться.
Ведь здесь тебя никто не станет домогаться.
ВИКТОР (поставив Торт на колени и держа крышку на отлете, к Галине): Понимаешь, послала меня справки собирать… они там как-то научились инвалидность оформлять… какая-то подруга… (Неожиданно): Можно я туда не поеду?
ГАЛИНА (без паузы): Вымой руки. Натрясешь грязи в торт. (Виктор торопливо закрывает Торт, ставит на самый краешек стола и скрывается в ванной; Галина удаляется на кухню; Виктор выходит из ванной, стряхивая руки).
ВИКТОР (к Торту):
Как много там висит резиновых перчаток…
И хлоркой так приятно пахнет там…
ГАЛИНА (появляясь с кухни на протяжении этой тирады и ставя на стол вторую синюю же чашку): Нечего передо мной-то выламываться. (Во время этой реплики за спиной у Галины из кухни успели выпорхнуть Муза с Купидоном; тихонько хлопают в ладоши; делают без музыки тур вальса в дверях).
ЗАНАВЕС
По авансцене шагает Автор, неся на шесте картонную табличку с крупной надписью: ПРОШЛО ПЯТЬ ЛЕТ.
ЗАНАВЕС ПОДНИМАЕТСЯ
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Та же комната. На столе тот же Чайник. Виктор лежит на диване. Звонит телефон. Виктор не вставая берет трубку. Слышен разговор на обоих концах провода.
ЖЕНЩИНА: Вам опять телеграмма. Прочесть или как?
ВИКТОР: Да не надо… как всегда…
ЖЕНЩИНА: Нет, всегда бывает № 15 - люблю, жду. А сейчас № 48 - подаю на развод.
ЧАЙНИК (без спросу): Фью - ю - ю.
(В трубке гудки; Виктор не сразу вешает ее; рассеянно подходит к телевизору; помедлив, включает его - тычет воображаемую кнопку и переворачивает серую картонку цветной стороной; раздается звук открываемого замка; Виктор снова быстро тычет кнопку и вертит картонку; входит Галина).
ГАЛИНА (не очень радостно): Слава Богу. Девочка, три шестьсот. (Виктор смотрит в одну точку). Тебе подавай мальчика? И то ладно. Десять лет ждали. (За спиной Галины появляется Юрий).
ЮРИЙ: Вы, Галина Ивановна, вещи по минимуму берите. Чтобы за одну ездку. Я Ксюше всё новое куплю. Вы и шубу из чернобурки доносите - с коляской гулять, и всё барахло.
ГАЛИНА (опустив глаза): Витя, у меня чужая грязь уже в печёнках… уж лучше я свои родные пеленки…
ЮРИЙ (к Галине, строго): Какие пеленки? Теперь памперсы! (К Виктору, еще строже): Тут, между прочим, Ксюша прописана. И дочь я сюда впишу. Галине Ивановне там, у себя, уже отдельную комнату выделил. (Срывается со строгого тона): Ты, к - козел неприкаянный, завяжи веревочкой телеграммы от своей бесноватой Ольги и отправляйся по месту прописки.
ВИКТОР (тупо): Она на развод подала.
ЮРИЙ (достает из кармана мобильник): Говори номер, к - козел ненужный. (Виктор тихо шевелит губами. Юрий набирает номер).
ЮРИЙ: Алё, алё, Ольга? Ваш муж выезжает сегодня. Я его по бизнес - классу в вагон посажу. О' кей? (К Виктору): Улажено, к - козел тоскливый, говори! (Передает ему трубку).
ВИКТОР (безжизненным голосом): Оля, Ксюша родила. Я ждал этого, чтобы Галя одна не оставалась. (Пауза). Девочка, три шестьсот. (Пауза). Спасибо, еду. (Виктор застыл с мобильником в руке).
ЗАНАВЕС
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Квартира Ольги в Москве. Такое же расположенье кухни, ванной и прихожей, как у Галины. В картонном окне белый день и останкинская башня. Вместо картонного серванта картонный же шкаф с нарисованными корешками книг, и люстры нет. В остальном всё так же, как у Галины. Сидит картонная Собака. В замке звук поворачиваемого ключа. Входит Виктор с Тортом.
СОБАКА: Тяв!
(Виктор уже привычным для зрителя манером садится в плаще на стул, ставит Торт на табуретку; входит Ольга с Чайником - таким же, как у Галины; Чайник безмолвствует; Ольга водружает его на подставку).
ОЛЬГА: Поставь торт на стол. Разуйся, сними плащ, вымой руки.
(Виктор еле тянется выполнять приказы; Ольга в прихожей возится с его вещами; Виктор выходит из ванной, неловко развязывает Торт, открывает и в ужасе отшатывается).
ОЛЬГА (в дверях, не врубившись в ситуацию): Надо было в магазине попросить показать. Они тебе всучат. (Идет в ванную, несет туда какие-то нестиранные вещи Виктора).
ВИКТОР (с надрывом):
Ужель никак нельзя испечь иного торта?
ТОРТ (саркастически):
Ужель нельзя испечь тебе иной судьбы?
ВИКТОР (патетически):
О ты, злорадный Торт, что зрит мои страданья!
Ты речью наделен лишь в целях назиданья!
О Торт! Скажи - ты тот? Бессмертен, несъедаем?
ТОРТ (философствует):
Что я могу сказать? Ведь мы себя не знаем -
Откуда мы, и кто, и в первом ли рожденье…
ВИКТОР (почти радостно):
Сейчас войдет она, и сгинет наважденье.
ТОРТ (задумчиво):
Как знать, мой друг, как знать! Она меня не слышит…
ВИКТОР (хватаясь за нож, кровожадно):
Вот я тебя ножом! (Пыряет). Ага, уже не дышит.
ЧАЙНИК (милицейским посвистом): Фью - ю - ю - ю - ю!!!
ВИКТОР (к Чайнику):
Заткнись, дурак! Он сам на это нарывался.
ТОРТ (отчаянно):
Хоть режь, хоть ешь… (исчезает вместе с картонкой)…
ВИКТОР: …дематериализовался.
(Входит Ольга, держа перед собой вымытые руки, точно хирург, спешащий на операцию; смотрит на стол).
ОЛЬГА: Ты что его, в мусоропровод выбросил? Прокисший был? Ну, молодец!
