Август Стриндберг - Полное собрание сочинений. Том 2. Повести. Рассказы. Драмы
— Позвольте, позвольте!.. Выслушайте меня… Этот вопрос надо обсудить основательно…
— При помощи строго научного метода, — докончила за него старая дева.
— Это необходимо. Итак, дорогие мои, попробуем-те столковаться, и для начала выслушайте то предложение, которое я сейчас намерен представить вашему высокому вниманию. Милостивые государыни и милостивые государи! Мы здесь затеяли серьезный спор, который несомненно останется неразрешенным до тех пор, пока мы не сговоримся и не обсудим спокойно всего этого сложного дела. Если бы вы согласились отложить забастовку до моего возвращения, я бы взял на себя всестороннее изучение женского вопроса в разных странах и с этой целью предпринял бы специальное путешествие.
— Очень хорошо! Мы согласны, мы согласны! — закричали радостно все чайки разом. Все были рады покончить бесконечный и скучный спор. — Но горе тем изменницам, которые осмелятся нарушить наш договор и вздумают предаваться преступной любви!
— Не теряйте времени, принимайтесь за дело, — проговорила госпожа Гельт с презрительной усмешкой.
— Отправляйтесь в путь, мы все будем с нетерпением ожидать вашего возвращения!
— Благополучного пути! Благополучного пути! — кричали хором все чайки.
Наш старый естествоиспытатель подпрыгнул кверху, забрал побольше воздуху под крылья и полетел по направлению к городу.
* * *Было чудное ясное утро, когда наш путешественник опустился на остров среди тосканских маремм. Он страшно устал и был сильно не в духе, потому что ему — до сих пор не удалось ничего узнать по интересующему его вопросу. Для начала он стал искать по берегу ракушек и утолил ими мучительный голод. Покончив с этим делом, он был снова готов приступить к своим социальным исследованиям. Но с чего начать? Кругом не было ни одной живой души, и наш естествоиспытатель уже начинал предаваться отчаянию, как вдруг послышался крик дикой утки, быстро летевшей вдоль берега моря.
— Эй, утка! Остановись! — закричал наш путешественник, обрадовавшийся попутчику.
— А?! Здравствуй, чайка, — отвечал селезень, опускаясь рядом на песок.
— Как поживаешь, любезный, и что ты тут поделываешь?
— Я, видишь ли, изучаю здесь женский вопрос.
— А скажи пожалуйста, ты уже далеко ушел в этой области? — насмешливо спросил селезень.
— О, да! А ты, брат, вероятно сбежал от своей жены?
— Нет, милый друг, нельзя называть это бегством, потому что меня просто-напросто вышвырнули вон.
— Как вышвырнули? В таком случае я ничего не понимаю. Я слышал, что вы, селезни, удивительно легкомысленные мужья. Мне говорили, что вы покидаете своих жен, как только они отложат яйца.
— Мало ли что тебе говорили… Вообще за спиной ужасно любят рассказывать всякие гадости про бедных мужей.
— А разве это всё неправда?
— Разумеется, неправда! Боже мой, до чего я хорошо знаю этих женщин! Весной, когда у них щекочет под крыльями, они начинают так нежно ворковать, что поневоле потеряешь голову. Рио проходит пора любви, и мы становимся лишними. Нечего сказать, приятно быть мужем! Всё светлое и чистое в жизни нам недоступно.
— За каким же чёртом они вас прогоняют вместо того, чтобы заставить вас заботиться о себе, пока они сидят на яйцах?
— Ах, ты, святая простота! Ты, стало быть, не знаешь, что наши жены предусмотрительно запасаются кормом на всё время, пока они сидят на яйцах. Поэтому лишний рот им только в тягость. Да кроме того, наше присутствие могло бы навлечь на них только лишнюю опасность, потому что наши враги непременно обратили бы внимание, если бы мы стали хлопотать вокруг гнезда.
— Какие же у вас практичные жены!
— В том-то и дело. Но посуди сам, насколько унизительно наше положение. Знаешь ли ты, что одна неглупая женщина дала такое определение понятию «мужчина»: мужчина, — сказала она, — это не более, как олицетворение неспособности женщины самостоятельно родить ребенка.
— Какой цинизм! Какая возмутительная грубость! Таким образом выходит, что мужчина это просто самец при женщине и больше ничего. И неужели у вас существует такая семейная жизнь?
— Да, и не только у нас, но и везде то же самое.
— Не может быть!
— Поверь мне. К сожалению это горькая истина.
— В таком случае надо проучить этих негодниц.
— Это невозможно, потому что женщин нельзя бить.
— Почему?
— Потому что они сильнее мужчин.
— Что-о? Они сильней?
— Да, сударь. В самом деле, надо иметь больше силы для того, чтобы снести четыре яйца, чем для того, чтобы не снести ни одного. Поэтому, как ты сам скоро увидишь, женщина везде угнетает мужчину. Впрочем, ты можешь начать свои исследования, как говорится, аb оvо.
— Да, я собственно и прилетел сюда, чтобы посмотреть на амёбу.
— Вот важная штука! Ты знаешь, я за утренним завтраком съедаю каждый день по несколько миллионов этих животных.
— Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты достал, мне со дна пробу с амёбами, а то, признаюсь, я сам не умею нырять.
— Этих животных нельзя рассмотреть простым глазом, да, в сущности, там и нечего рассматривать. Это просто яйцо, которое делится пополам и таким образом размножается. Это яйцо двигается и ползает. Вот и всё. Как видишь, тут ничего особенно поучительного нет. Зато, если ты хочешь познакомиться с женщиной, которая лучше всех других женщин относится к мужчине…
— Я бы очень хотел видеть такую женщину.
— В таком случае твое желание будет сейчас исполнено.
С этими словами утка полетела к морю, нырнула и, вернувшись к чайке, положила на гравий какое-то маленькое животное.
— Вот перед тобой каракатица. Это очень примитивное созданье. Не вздумай, пожалуйста, расспрашивать эту почтенную особу о здоровье её супруга.
— Почему?
— По той простой причине, что у неё такового не имеется вовсе… Она размножается без посторонней помощи.
— Как? Совсем одна?
— Совсем одна. Найди-ка мне во всём свете мужчину, который был бы способен на такую штуку.
— Вот чудеса! Значит вся эта история о том, как женщина была создана из ребра мужчины, — сплошной вымысел. Кто сочинил эту басню? Мужчина?
— Да, но только такой, который сильнее всех мужчин: мужчина в юбке, иначе говоря, — поп. Если ты желаешь проследить с самого начала историю развития мужского пола, то следуй за мной.
Сказав это, утка поднялась и полетела. Чайка последовала за ней. Скоро они прилетели в маленькую гавань и уселись на бугшприте корабля у самой воды.
— Подожди немного. Я сейчас покажу тебе нечто весьма интересное.
Утка нырнула и достала с киля причудливое животное, похожее на цветок тюльпана.
— Полюбуйся-ка на эту штучку, милая чайка. Это маленькое животное принадлежит к благородному семейству ракообразных. Посмотри, то, что ты видишь, есть слабый пол.
— А где же сильный пол?
— Если хочешь видеть сильный пол, то посмотри на спину этой почтенной особы. Видишь этот прыщик?
— Где? Вот этот местечек, похожий на пуговку?
— Вот именно. Это и есть супруг. Правда, у этого господина довольно жалкий вид, но тем не менее этот кусочек мужчины прекрасно справляется со своими супружескими обязанностями. Итак, да здравствует женщина!
Наш бедный естествоиспытатель почувствовал себя при этом ужасно неловко, особенно, когда он вспомнил свои речи по женскому вопросу во время спора на Нитонском утесе.
— Знаешь что, утка? Давай-ка лучше бросим этот вопрос, — сказал он. — А то мне уже начинает казаться, что на свете всё перевернулось вверх ногами.
— Оно так и есть на самом деле. Разве ты не знаешь, что в нашем глазе все предметы отражаются вверх ногами?
— Удивительно, какой ты ученый! Однако возвратимся к этому жалкому мужу. Надо полагать, что он создан собственной своей женой.
— По крайней мере у этих животных оно так и есть. Ну, а теперь нам надо продолжать наши исследования.
— А на это потребуется еще много времени?
— Там видно будет.
Утка полетела вдоль берега и направилась к склону горы, освещенному солнцем.
Чайка последовала за ней.
— Полюбуйся. Вот как раз то, что нам нужно.
И утка указала на большой сухой лист, на котором сидели рядом две улитки.
— Вот это я понимаю! — обрадовалась чайка. — Наконец-то мне удалось увидеть настоящего свободного мужчину.
— Мужчину? Ничуть не бывало. Каждая из этих улиток одновременно и мужчина, и женщина. Они только помогают друг другу производить потомство.
— Значит, у них самое настоящее равноправие полов? Каждому на долю выпадает и приятная и тяжелая работа.
— Да, тут действительно полное равноправие. Поэтому ты здесь не увидишь ухаживающих мужчин.
— Но позволь! Это же безнравственно, это противоречит всем законам природы!
