Наталия Бортко - Выпуск 1. Петербургские авторы конца тысячеления
— Вот и прекрасно. А никуда от дуры не денешься.
Людей, скопившихся у перевоза, было шестеро: двое мужчин, две пожилые женщины, одна старуха и мальчик. Женщины завистливо поглядывали на обнаженную Лидию, развалившуюся, как ящерица на горячем песке, блаженную и разнеженную, а старуха плюнула себе под ноги (если бы она не боялась, она бы плюнула, конечно, на Лидию) и, отвернувшись, забормотала какие-то проклятия, которые, кроме нее, никто не слышал. Мужчины же, как ни странно, слабо реагировали на представшую их глазам нагую женщину. Они только мельком отметили этот факт (если только отметили, а не скользнули рассеянно взглядом), и оба, тяжело вздыхая, что-то шептали про себя. И в глазах их была тоска, отчаяние и страдание. Один бил себя исхудалыми руками по голове, а другой, не замечая боли, выщипывал из отросшей неопрятной бороды волоски и бросал их на землю. Все люди, как давно уже заметил Х-арн, и те, что ушли вперед, и те, что плетутся сзади, — были одеты в одинаковую одежду. Даже если покрой отличался (впрочем, отличие было незначительно), то сама одежда была сшита из грубой мешковины. Такая же одежда была и у Х-арна с Лидией. Правда, Лидия, когда становилось очень жарко, самовольно сбрасывала с себя этот декоративный холст, весь пропитанный солью и запахом тела. А сегодня и вовсе в него не облачалась. Но, по наблюдению Х-арна, Лидия была единственной среди мужчин и женщин, кто на это отважился. И у Х-арна все время ныло сердце от предчувствия, что Лидины, как он называл, «выкидоны» приведут их к какой-нибудь беде. Но беды с ними пока не случилось, за все время их длительного, тяжелого маршрута, вот только разве эта заминка на перевозе.
Х-арн встал и подошел к лодке.
— Значит, так, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал не слишком робко. — Сейчас наша очередь. — Лодочник посмотрел на него как на какое-то насекомое и ничего не ответил. Это было возмутительно. Даже не верилось, что эта глыба раскрашенного в телесные цвета мрамора умеет говорить человеческим голосом. Но Х-арн сам слышал, своими ушами низкий, хриплый и — да, это надо признать — мужественный голос красивого рослого лодочника. «Ненавижу!» — подумал Х-арн. А вслух сказал: — Но почему?
Лодочник выскочил на берег и пальцем пересчитал столпившихся. Х-арн решил, что торопиться пока не следует, и отошел в сторону. Лидия насмешливо наблюдала за ним. Его взбесил ее изучающий взгляд. «Сучка голая!» — выругал он ее про себя, чтобы только оскорбить. Вслух он этого не скажет. А почему? Почему бы и не сказать? Но пока все нормально. Лодочник на нее не смотрит. А это самое главное для Х-арна. Лодочник — вот в чем загвоздка.
— Вы! — ткнул пальцем лодочник в собравшихся на берегу. — Полезайте в лодку. — Все шестеро, не исключая мальчика, порывшись в карманах, вытащили каждый по железному рублю и приготовились влезать в лодку. Первыми полезли мужчины. Они отдали каждый свою монету и, не переставая тяжело вздыхать, уселись на скамье. Вслед за ними — женщины. Последними — мальчик и старуха. У перевозчика на широком поясном ремне висел кожаный небольшой мешок. Все принятые деньги он ссыпал в этот мешок и взялся за весло. Мешок, видимо, был полон, потому что оттягивал ремень, и лодочник дважды его поправлял.
— А нам, значит, что же? Ожидать? — спросила Лидия лодочника. Он и в этот раз ничего не ответил, но оглядел вопрошавшую уже не ядовитым презрительным взглядом, как вначале, а долгим, внимательным и даже удовлетворительным. Лидии показалось, что он погладил ее взглядом. И ей это понравилось.
— А я все-таки искупаюсь, — весело крикнула она ему.
Лодочник усмехнулся в колечки усов, уперся веслом в берег и легко, как игрушку, стронул с места тяжело нагруженную лодку. Он греб плавными широкими взмахами, почти не оставляя брызг. Искусством гребли он владел в совершенстве. И это тоже понравилось Лидии. И вообще настроение ее переменилось к лучшему, но, видя надутую физиономию Х-арна, она скрыла свою веселость.
Все сидящие в лодке смотрели в ту сторону, куда лежал их путь, только старуха обернулась на Лидию, сделала ненавидящие глаза, чуть было не сплюнула в воду, да вовремя спохватилась.
— Как ты думаешь, я могу еще нравиться мужчинам? — спросила Лидия.
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Так. Хочу знать. Как ты считаешь, я понравилась этому типу?
— Какому? — не понял Х-арн.
— Лодочнику.
Х-арн подозрительно посмотрел на Лидию. Начинаются какие-то женские штучки. Опять начинаются эти женские штучки. Он-то думал, что все эти штучки навсегда уже позади, а штучки начинаются опять. Женщины не могут без этих штучек.
— Зачем тебе знать, понравилась ты ему или нет. Ты разве не видишь, что это робот какой-то, а не человек.
— Роботы не бывают такими красивыми, — улыбнулась Лидия.
«Ну конечно же, я прав — начинаются Лидины штучки».
— Мне кажется, что ему уже ничто и никто не может понравиться, — буркнул Х-арн.
— Ты считаешь? А ты видел, как ловко он набивает мешок деньгами? У тебя так никогда не выходило.
— Профессия, — сказал Х-арн. — Ремесло. Я занимался другими делами.
— Это точно, — подтвердила Лидия. — Твоей профессией была я.
«В сущности, она права, — грустно подумал Х-арн. — Иногда она метко шутит. Женщина существо диалектическое, борьба самых немыслимых противоречий слилась в очаровательное единство. Не знаю, прав ли Гегель, но Лидия права: диалектике нас учит женщина».
— Ты права, — сказал он ей. — Ты мое ремесло.
— Которому ты так и не научился, — со смехом добавила Лидия. — Не огорчайся, впереди еще много времени.
— Меня успокаивает одно, что у меня была одна из самых красивых профессий, — мягко сказал Х-арн.
— О! — глубокомысленно оценила Лидия. — Еще не все потеряно.
— Все, — упрямо сказал Х-арн. Мимолетное чувство облегченности покинуло его, и снова им овладела злость. «Упрямая тупица, — подумал он, — откуда такой бравый оптимизм? Неужели она не хочет видеть, что теперь все кончено, все, все, все». Х-арн был в отчаянии. Эта куриная слепота тоже свойственна женщинам. Сколько раз его подводила их куриная слепота, пока окончательно не погубила. И каждый раз он попадался на ее ловко закинутый крючок. Ловко закинутый! Что ты врешь, Х-арн. Просто ты глупый сом, который, обожравшись, все равно ищет чего бы еще пожрать. Тоже мне, нашел профессию, приручать бабу. Доприручался, пока не сообразил, что сам уже давно ею приручен. Все позади. Все рухнуло. Катастрофа. Помпея их жизни, все под пеплом, раздавлено обломками, а она: «Как ты считаешь, Х-арн, я могу еще нравиться мужчинам? Как ты считаешь, Х-арн, понравилась я этому типу? Не огорчайся, милый Х-арн, впереди еще много времени». Конечно, много. Впереди — целая вечность. Подарок богов или бога. Вот вам, дорогие Х-арн и Лидия, от нас подарок в день вашей катастрофы — вечность. Нет, она не желает явно, упорно не желает понимать, она не видит этих смиренных отчаянных людей, идущих бесконечной цепочкой по этой черт знает какой дороге, она не понимает, что само это отчаяние входит в программу этого ритуального предварительного шествия. Куриная слепота: она ничего не боится. «Как ты считаешь, Х-арн, мужчины на меня смотрят? Как ты считаешь, Х-арн, у меня будет что-нибудь с лодочником? Как ты считаешь, Х-арн, мне лучше быть голой или одетой? Как ты считаешь, Х-арн, отдаться ему сразу или попозже? Как ты считаешь, Х-арн… как ты считаешь, Х-арн, как ты считаешь. Х-арн, как ты считаешь, милый Х-арн…»
— Как ты считаешь. Х-арн, — услышал он голос Лидии, — мне выкупаться сейчас или попозже? — Х-арн расхохотался: неожиданное совпадение? Как же — совпадение. Для дураков. Телепатия? Фигулечки вам телепатия. Просто Х-арн — это вторая Лидия. Точнее — просто Лидия. Они одно целое. Вот что я вам скажу. Мы — давно одно целое. Вот почему я не смог бы никогда ее бросить, вот почему даже погибнуть мы могли только вместе, вот почему, даже сейчас, даже потом, никогда Х-арн не есть нечто отдельное от Лидии, а Лидия — не есть нечто отдельное от Х-арна. Они — одно целое. Нечто неделимое. Вот почему у них и детей не могло быть и не будет, чтобы ничто их не разделяло. Потому что они неделимы. И глупость Лидии, и сумасшествие Лидии. Они — одно. Не смешно ли? Смешно. Не глупо ли? Глупо. Как ты считаешь, Х-арн? Сейчас или позже? Тем не менее, как ты считаешь, Х-арн? Правда, мило? Не Х-арн ли ей сказал совсем недавно: не советую. Это не было сказано категорично, но ведь умный человек поймет, что значит слово: не советую. Вы думаете, Лидия об этом помнит? Вы думаете, она слышала это слово? О единство противоречий, единство противоречий! О дорогие противоречия — источник развития… чего? Ах, Лидия, Лидия. Как ты считаешь, Х-арн? А ведь если Х-арн скажет: «Искупайся сейчас», — она лениво ответит: «Лень вставать, после». А скажет Х-арн: «Искупайся потом», она ответит: «Чего ждать, жарко», — и полезет в воду. Вот вам и второй закон диалектики, которую всецело и красноречиво воплощает женское существо: закон отрицания отрицания. Лидии тезис. Х-арн отрицает этот тезис, а Лидия отрицает отрицание Х-арна. Синтезирование по методу Лидии. Синтез налицо: Х-арн промолчал. Мгновенно синтезировав, то есть восприняв молчание как знак согласия и одновременно как одобрение самостоятельности решения, Лидия встала и пошла к воде. У воды она нерешительно остановилась. Ага, побаивается.
