Карло Гоцци - Турандот

 (плача)

                    О, довольно, господин мой!Нет, нет, вы разрываете мне сердце!Тимур, мой царь, с супругою и с сыномТак бедствует! Державная семья,Всех доблестней, мудрей, великодушней,В такой нужде! Но живы ли, скажите,Мой царь, его супруга?

                                     Да, Барах,Да, оба живы. Расскажу тебе,Какой плачевной может стать судьбаТех, кто рожден в величье. Мощный духВсе должен вытерпеть. Он должен помнить,Что пред лицом богов цари ничтожныИ только стойкостью и послушаньемНебесной воле человек велик.И вот пришли мы в Хорасан[5], где правилЦарь Хейкобад, Я во дворец к немуПристроился на черную работу,Чтоб прокормить родителей моих.Адельма, дочь царя, меня жалела,И я сказал бы - это было больше,Чем просто жалость. Взор ее как будтоУгадывал, что родом я знатней,Чем был по виду. Вдруг ее отец.Обижен чем-то, начал воеватьС пекинским богдыханом Альтоумом.В народе говорили всякий вздорНасчет того, чем вызвана война.Одно я знаю твердо: ХейкобадБыл побежден, разгромлен, вся семьяЕго истреблена и дочь АдельмаУтоплена в реке. Таков был слух.Пришлось и нам бежать из ХорасанаОт ужаса войны и от погрома.С большим трудом мы добрели в Берлас,Раздетые, босые. Что ещеМогу сказать? Отца и мать моюЧетыре года я кормил кой-кок,Таская на спине мешки, баулыИ всевозможный непосильный груз.

Нет, нет. Довольно, принц!.. На вас я вижуБогатую одежду. Так оставимЗлосчастия, и расскажите мне,Как наконец удача вас пригрела.

Пригрела? Погоди. У Алингвера,Берласского царя, пропал однаждыЛюбимый ястреб. Я его поймал,Явился к Алингверу. Тот спросил,Кто я такой. Я, соблюдая тайну,Сказал, что я бедняк, что содержуОтца и мать, нося тюки по найму.Царь поместил родителей моихВ странноприимный дом. Он приказал,Чтобы о них заботились усердноВ приюте этом для больных и нищих.

 (Плачет.)

Вот где твой царь, Барах... твоя царица...Родители мои все время в страхе,Что их откроют и тогда казнят.

 (плача)

О, боже! Что я слышу!

                                    АлингверМне дал кошель вот этот,

 (достает из-за пазухи кошелек)

                                        дал коня,Богатую одежду. Со слезамиЯ обнял стариков, сказал: "ИдуИскать удачи. Или я расстанусьС несчастной этой жизнью, иль достигнуВеликого. Я не могу вас видетьВ такой нужде". Они меня хотелиНе отпускать, идти со мной хотели.Но неугодно было небесам,Чтобы любовь их увлекла за сыном.Таясь от хорезмийского злодея,Сюда в Пекин я прибыл, чтоб вступить,Измыслив имя, в войско богдыхана.И если я возвышусь и судьбаПоможет мне, Барах, я отомщу.Здесь празднество какое-то, и городНабит приезжими. Мне негде былоНайти приют. Но добрая хозяйкаВон той корчмы устроила меняС моим конем...

                           Да то моя жена!

Твоя жена! Счастливый человек,Премилая хозяйка у тебя.

 (Собираясь идти.)

Вернусь сюда. Взгляну в стенах ПекинаНа празднество, привлекшее столь многих,Потом явлюсь пред очи АльтоумаИ попрошу его о дозволенье,Сражаться за него.

 (Направляется к городским воротам.)

                              Калаф, постойте!Отвергните желанье созерцатьЧудовищное зрелище! СудьбаВас привела на страшную аренуНеслыханных жестокостей.

                                          Как так?

Иль вы не знаете, что Турандот,Единственная дочка Альтоума,Жестокая красавица, у насПричина зверств, и скорби, и рыданий?

Я в Хорасане слышал небылицыВ подобном роде. Говорили, будтоСын Хейкобада как-то очень странноПогиб в Пекине, будто и войнаПоэтому возникла с Альтоумом.Чернь сочиняет сказки, домогаясьПроникнуть в государственные тайны,И мелет вздор, а умные смеются.Но продолжай, Барах.

                                  Дочь Альтоума,Принцесса Турандот, чью красотуКисть не способна выразить, чей умГлубок и прозорлив и чьи портретыВы можете найти в любой столице,Жестокосерда и мужчин не терпитТак злобно, что славнейшие цариК ней сватались напрасно.

                                        Эту баснюЯ слышал в Хорасане и смеялся,Но продолжай, Барах.

                                   Нет, то не басня,Отец не раз хотел ее сосватать, -Ведь Турандот наследница престола, -Искал ей мужа царственного рода;Упрямая гордячка не сдавалась.Отец же дочь любимую своюНасильно выдать замуж не решался.Из-за нее он вел немало войн;Но пусть он и могуч и побеждалВсех нападавших, все-таки он стар.И вот однажды, зрело поразмыслив,Он дочери решительно сказал:"Иль выйди замуж, или посоветуй,Как мне державу оградить от войн,Я стар и многих оскорбил монархов,Тебя им обещая, а затемТебе в угоду нарушая слово.Мое желанье, согласись, законно,И я тебя люблю. Иль выйди замуж,Иль укажи, как войны прекратить,А там живи как хочешь, вплоть до гроба".Гордячка заартачилась, пыталасьОтговориться, нежно умолялаРодителя. Ничто не помогло.От ярости гадюка заболела,Лежала при смерти. И так сказалаСкорбящему, но стойкому отцу.Прошу услышать дьявольскую просьбуУжасной женщины.

                              Все ту же сказку,Которой я уже не раз смеялся,Дай сам скажу. Принцесса пожелала,Чтобы отец оповестил указом,Что свататься к ней может всякий принц.Но с тем, что в заседании ДиванаОна торжественно, средь мудрецов,Искателю предложит три загадки,И если он их разрешит, он станетЕй мужем и наследником престола;Но если он не разрешит загадок,Хан Альтоум, во исполненье клятвы,Которую он даст богам, велитСнесть голову безумцу за попыткуРешить загадки дочери. Ну что,Я знаю сказку? Доскажи уж сам,Мне надоело повторять.

                                      Да! Сказка!Ах, если бы и впрямь то было сказкой!Хан возмутился, но тигрица этаТо ласками, то гордыми речами,То притворяясь тяжело больной,Смутила душу нежного отцаИ у него такой указ исторгла,Ей так казалось: "Не дерзнет никтоОтважиться, и я спокойна буду.А если кто отважится, отцаНикто не упрекнет, раз он исполнилОбъявленный указ, скрепленный клятвой".Хан объявил указ, дал клятву, и я рад быВас тешить сказкой, называя сномПоследствия жестокого закона.

Тебе я верю, что указ был издан.Но ни один безумный принц, конечно,На вызов не ответил.

                                 Так смотрите.

 (Указывает на городскую стену с торчащими головами.)