Миллионерша - Бернард Шоу

Эпифания (нетерпеливо). Ах, не тратьте вы время попусту. У меня есть дела поважнее. Дайте ему десять фунтов, и покончим с этим.

Эдриен. Десять фунтов!

Сэгемор (протестующе). Но, миссис Фицфесенден...

Эпифания. Да, десять фунтов. Ни один человек не откажется от десяти фунтовой бумажки, если похрустеть ею у него перед носом.

Сэгемор. Но он требует две с половиной тысячи.

Эпифания (ошеломленная, привстает). Две с пол... (У нее захватывает дух.)

Эдриен. И ни пенсом меньше.

Эпифания (минуя Сэгемора, направляется к дивану). Эдриен, мальчик мой, я недооценила вас. Ваша наглость, пронырливость и упрямство внушают мне уважение. Я спустила с лестницы недопеченного джентльмена, а мой шофер подобрал под ней великолепный в своем совершенстве экземпляр вонючки.

Эдриен (в бешенстве). Теперь пять тысяч. Слышите, Сэгемор?

Сэгемор. Прошу вас, прошу вас!.. Сдерживайтесь!

Эдриен. Сами сдерживайтесь. Разве она искалечила вас на всю жизнь? Украсила вам голову шишкой? Обозвала вас вонючкой?

Сэгемор. Еще нет, но может в любую минуту.

Эпифания (с возгласом восхищения обнимая его). Ха-ха-ха! Ну и Сэгемор! Сокровище мое! Не дать ли ему две с половиной тысячи с условием, что он за полгода должен превратить их в миллион?

Эдриен. Я сделаю с ними что захочу. Я получу их без всяких условий.

Сэгемор (деликатно высвобождаясь из объятий Эпифании). Мистер Блендербленд, большая ошибка — обращаться в суд в качестве человека, которого обозвали вонючкой: присяжные с самого начала будут рассматривать вас именно в этом свете. Не менее трудно завоевать их сочувствие истцу, которого побила женщина. Если бы миссис Фицфесенден ударила вас ножом, выстрелила в вас или дала вам яд, все было бы в порядке вещей — ваша честь не пострадала бы. Но миссис Фицфесенден знает, что делает. Ей в точности известны привилегии слабого пола, и она никогда ни на йоту не перейдет границ дозволенного. Она предстанет перед судом в великолепном туалете и в самом авантажном виде. Женщина умеет быть и женственной и обаятельной, когда ей нужно выглядеть настоящей леди. Задолго до того, как нам удастся внести ваш иск в список дел, назначенных к рассмотрению, шишка у вас на голове спадет, сломанная кость срастется, на щеках заиграет румянец. Если вам не удастся спровоцировать миссис Фицфесенден еще раз напасть на вас накануне суда — а для этого она слишком умна,— то шансов выиграть у вас один из миллиона.

Элестер (вставая и подходя к ним с другого конца комнаты). Именно так, Блендербленд. Шансов у вас никаких. В следующий раз, когда она замахнется на вас, увертывайтесь и парируйте. Если не сумеете получить удовлетворение таким путем, не получите никаким. (Садится по правую руку Патриции.)

Патриция. Да, мистер Блендербленд, Элестер прав. Попросите ее по-хорошему — может быть, она и оплатит ваши расходы.

Эдриен (садится, схватившись за голову. Он потрясен и чуть не плачет). Существует ли справедливость для мужчины, когда его противник женщина?

Сэгемор (садясь рядом с ним, чтобы подбодрить его). Поверьте мне — нет. В особенности когда она миллионерша.

Эпифания. А где искать справедливости миллионерше?

Сэгемор. В суде...

Эпифания. Я говорю не о суде: там ни для кого нет справедливости. Я имею в виду справедливость небесную.

Элестер. О боже! Ну, теперь мы пропали! (Демонстративно обнимает Патрицию за талию.)

Эпифания. Элестер, как тебе не стыдно насмехаться надо мной? Неужели только потому, что я миллионерша, я не могу удержать ни мужа, ни поклонника — ничего, кроме моих денег? Вот ты сидишь и у меня на глазах прижимаешься к этому жалкому ничтожеству, которому не на что даже купить чулок. И вы оба счастливы. (Поворачивается к Эдриену.) Вот сидит костюм на двух палках. Что в нем осталось?

Эдриен (сломленный). Оставьте меня в покое, слышите! Эпифания. Что в нем осталось от того, кому нравилось когда-то ссужать мне пятерки, которых он не требовал обратно? Почему не требовал? Из внимательности ко мне? Из любви? Нет, из бахвальства. Ну, как же! Бедняк одалживает деньги миллионерше! В своем божественном гневе я сломала его, как ребенок ломает надоевшую игрушку. И, разломав его до истинной сущности, я увидела, что была для него не женщиной, а банковским счетом с хорошим поваром.

Патриция. Все это очень тонко замечено, дорогая, но ведь с вами вправду никто не в силах ужиться.

Эпифания. Зато любой, по-видимому, в силах ужиться с вами, а вы с любым.

Элестер. Полли говорит истинную правду. С тобой никто не в силах ужиться.

Эпифания. Но почему? Почему?

Сэгемор. Будьте благоразумны, миссис Фицфесенден. Можно ли ужиться с ураганом, с землетрясением, с лавиной?

Эпифания. Да, можно. Тысячи людей живут на склонах вулканов, на пути лавин, на суше, которую землетрясение только вчера подняло из воды. А с миллионершей, которая способна возвыситься до назначенного ей удела и распорядиться той властью, какую дают ей деньги, жить нельзя. Что ж, пусть так. Я останусь в своем одиноком доме, останусь сама собой и буду копить миллионы, пока не найду человека, достойного быть для меня тем же, чем Элестер для Бесчулочек.

Патриция. Надеюсь, вам не придется ждать долго.

Эпифания. Я никогда не жду. Я иду вперед, а когда натыкаюсь на то, что мне нужно, хватаю это. Так я захватила Элестера. Я нахожу, что он мне не подходит: он бьет меня...

Элестер. Только в порядке самозащиты. Я никогда не поднимал на тебя руку иначе как для самозащиты.

Эпифания. Да, ты похож на великие державы: ты всегда дерешься только в целях самозащиты. Но ты на четырнадцать килограммов тяжелее меня, и в ближнем бою мне против тебя не выстоять. Ты мне не подходишь. Я бросаю тебя. Можешь уходить к этой хищнице Бесчулочек и лупить ее сколько влезет. Мистер Сэгемор, устройте нам развод. Повод — жестокое обращение и супружеская измена.

Патриция. Но мне это не нравится — это нечестно по отношению к Элестеру. Почему вы разводитесь с ним, а не он с вами?

Эпифания. Мистер Сэгемор, вчините Патриции Смит иск за похищение сердца моего мужа. Требуйте возмещения в двадцать тысяч фунтов.

Патриция. Да разве такое возможно, мистер Сэгемор? Сэгемор. Боюсь, что да, мисс Смит. Вполне возможно.

Патриция. Ну что ж. Мой милый старый папа говаривал, что единственный способ выиграть в суде тяжбу с человеком, у которого очень много денег, это вовсе их не иметь. Вам не получить с меня двадцати тысяч фунтов. Называйте это тщеславием, если угодно, но мне даже хочется, чтобы весь