Бар 32 - Тимоти Ранендхайд
Уилл смотрел на нее, сведя светлые брови.
— Я разочарована в тебе, — заявила девушка, — не подходи ко мне больше.
Девушка забрала со стола свой обед, кинула его в сумку и быстрым шагом покинула компанию друзей.
3
Стрелка часов давно ушла за восемь вечера, когда закончилась тренировка спортивной команды. Едкий пот заливал глаза Томаса, и он, стерев его, первым покинул поле. Парень добрался до душа, скинул с себя потную и грязную одежду, залез под теплые струи воды. Остальные пришли позже.
— Торопишься куда-то, Том? — спросил Питер, одергивая штору.
— Придержи свои гейские мыслишки при себе, Пит, — рассмеялся кто-то из парней. Том лишь прикрылся полотенцем, что уже держал в руках.
— Да, добирайся сегодня сам, — ответил Томас, зашториваясь обратно. — Я бы отвез тебя, не подглядывай ты за мной, когда я моюсь.
— Стесняешься?
— Не люблю, когда кто-то смотрит на мою задницу, — отвечал Том.
— Он просто боится, что кто-то увидит его маленький член, — рассмеялись парни. Томас поджал губы, натягивая на себя прямо в душе футболку и трусы. «Если бы так…»
Он быстро вылетел из раздевалки, прихватив с собой сумку. Хотелось вернуться домой, упасть на кровать и немедленно заснуть, но Томас торопился не туда. Ему нужно было доехать до указанного Митчем места, а по пути зарулить в магазин, купить чего-нибудь выпить, ведь он знал: многие в их районе разговаривают только под дурью или под градусом.
Том откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза, сделал затяжку, выпустил пару колечек. Тело его начинало расслабляться, и только чувство боли в мышцах позволило его почувствовать себя живым. Он не ощущал этого в большей мере после смерти Элисон. Том плохо спал эту ночь, снились кошмары. Просыпаясь, Томас не помнил, что видел, но сердце билось в груди быстрее, на лбу проступал холодный пот. И так всю ночь.
Рейчи тоже плохо спала, просыпаясь каждый раз, когда вздрагивал Том. Они спали на одной кровати, на разных сторонах, но Рид хватало почувствовать резкое движение, чтобы очнуться. Этой же ночью решили, что нужно купить девушке собственное лежбище.
Томас завел машину, посидел еще немного и поехал. Включил музыку погромче, открыл окно, чтобы холодный осенний ветер трепал его влажные волосы. Том много думал на протяжении дня, почему больше не было слез потери?
Что-то сдерживало его, понял он. После произошедшего в субботу Том сам страшился того, на что способен, если будет проявлять эмоции, если будет печалиться. Теперь им двигало лишь одно — справедливость. Нет, больше все же месть. Желание наказать монстра, что сделал это. И все же он пытался найти в глубине что-нибудь еще: что-то помимо злости, окутавшей его, словно теплое одеяло, которое грело его, заставляло его гореть, которое не выпускало его. Том знал, что нужно сделать, чтобы сбросить это одеяло. Но это единственное, что окутало самый центр его души, и, как парень ни старался, сорвать это или найти под этим что-то еще, было тщетно.
Том попытался проехать коротким путем и обойти все пробки в центре города, а в итоге забрел туда, где жила семья Элисон. Что-то дернуло Томаса остановиться возле ее дома, и, к счастью или сожалению, там горел свет в окнах. Томас постоял недолго, прежде чем развернуться и уехать к магазинам. Он не хотел заходить к ним в гости с пустыми руками. Парень купил любимых цветов миссис Херст, маленькую машинку младшему братику Элисон Билли и вернулся.
Помедлив на пороге, Томас позвонил. Сердце его сжалось.
Том стоял на пороге с лилиями. В хорошо выглаженной рубашке, брюках, туфлях. Его сердце стучало с неистовой силой, ведь не каждый день доводилось знакомиться с родителями своей девушки. Они знали Тома заочно, но как парня Элисон была готова представить его только сейчас.
— Мама любит лилии, — диктовала ему Элисон по телефону, пока Том старательно пытался уложить свои волосы.
— А папа? — спросил он.
— Выгляди максимально официально, веди себя спокойно и прилично, и отец будет доволен, — ответила Элли. — И не забудь пожать ему руку. У него какой-то бзик на это.
Дверь открылась. Перед ним стояла миссис Херст, улыбалась, с порога начала нахваливать Тома и говорить мистеру Херсту, сидящему в гостиной на кресле, как хорошо выглядит юноша.
Тогда Томасу чертовски сложно было дышать, но не только от страха и волнения. Он прошел в гостиную, провожая взглядом миссис Херст, что уже быстро ушла ставить цветы в вазу.
— Ох уж эти лилии, — пробубнил мужчина, откладывая газету в сторону. Он поднялся, взглянул на Томаса.
— Я… — хрипя, начал Том. Он быстро прочистил горло и повторил, протягивая руку, — Я Томас, сэр. Рад знакомству.
— Что Элисон в тебе нашла? — спросил он. Вопрос провокационный или риторический?
— Себастьян, оставь мальчика в покое, — проговорила миссис Херст. — Он и так взволнован. Поможешь мне, дорогой?
Томас кивнул.
— А где Элисон? — спросил парень.
— До сих пор наряжается, — ответила женщина, летя впереди парня. — Ты пришел рановато.
— У меня часы вперед идут, — сказал Том и облизнул засохшие губы. — Чем помочь?
Они накрыли вместе на стол. Томас еще раз поговорил с мистером Херстом, пытаясь держаться как можно спокойнее, но он знал, что Херст видит его насквозь. Однако, как потом оказалось, строгость и суровость — лишь маленькое испытание от отца Элисон.
На деле мистер Херст оказался улыбчивым, любящим рассказывать шутки и истории из жизни. Он уговорил Тома выпить рюмку бренди за знакомство, хотя Томас до самого конца осыпал его отговорками.
— Томас! — закричал Билли, вернувшись домой. Этому маленькому сорванцу было тогда шесть лет, и он постоянно пропадал на заднем дворе дома.
Они познакомились, когда Элисон впервые втайне от родителей привела Тома к себе домой. Они смотрели фильмы, как Билли вломился в комнату. Его ничего не смутило — наоборот, обрадовало. Он стал показывать Томасу свои машинки, и в этот вечер тоже.
Дверь открылась лениво, миссис Херст выглядела измученно и подавленно. Ее лицо было полно изумления, когда она увидела Томаса с цветами в руках.
— Миссис Херст, — прошептал он.
— О, Томас, — женщина обняла парня прямо на пороге.
— Не отвлекаю вас? — спросил Том, проходя в дом.
Внутри было серо и уныло. Работала только настольная лампа на журнальном столике, где лежала закрытая газета. Казалось, будто со смертью Элисон все цвета в этом доме исчезли. Даже белые лилии не придали дому яркости, лишь заполнили его цветущим запахом.
— Себастьян на работе, — ответила миссис Херст, — но он был бы рад тебя увидеть.
— Да, я видел, что
