Герберт Уэллс - Облик грядущего
Пасуорти. Господи боже! Посмотрите вон на этого юношу…
Несколько зрителей подбегают к окнам.
Кэбэл. Ничего с ним не случилось.
Пасуорти. А вот и они!
Он обращает внимание Кабала на входную дверь. В двери показываются Кэтрин Кэбэл и Морис Пасуорти, они приближаются к Кэбэлу и Пасуорти.
Оба теперь в спортивных костюмах, очень легких, обрисовывающих их стройные молодые тела. Кэтрин Кэбэл немного ниже и тоньше Мориса, у нее хорошенькое, но решительное личико. Они не без робости подходят поздороваться с родителями. Морис останавливается. Кэтрин подходит к своему отцу, на мгновение заглядывает ему в глаза и, видимо, удовлетворенная тем, что она прочла в них, целует его. Он прижимает ее к себе и затем отпускает. Никто не проронил ни слова.
Пасуорти (стараясь легко смотреть на вещи). Ну, молодые люди, что вы делали?
Морис. Поупражнялись на стремнинах. Для другого времени не осталось.
Пасуорти. Сколько нынче убитых?
Морис. Ни одного. Один парень поскользнулся и сломал себе бедро, но о нем позаботились. Через недельку он будет здоров. Я чуть не налетел на него, когда он падал. А то и я бы растянулся!
Пасуорти. Неужели в жизни и без того недостаточно опасностей?
Морис. Дорогой мой отец, это нисколько не опасно для любого нормального существа. С той поры, как начался мир, жизнь всегда висит на волоске. Так уж оно устроено, и к этому все привыкли, и так оно обстоит и с нами.
Пасуорти. Это ваша философия, Кэбэл! Мой мальчик твердо заучил урок.
Кэбэл. Отнюдь не моя философия. Это философия нового мира.
Пауза.
Кэтрин не может дольше выносить состояние неизвестности: – Папа, мы полетим?
Кэбэл. Да, вы полетите.
Кэтрин. Это объявлено?
Кэбэл. Да.
Пасуорти (в ужасе). Это объявлено?
Кэбэл. Отчего бы нет?
Пасуорти. Но… мой сын!..
Кэбэл. Он совершеннолетний. Он пошел добровольно.
Пасуорти. Но я хочу сперва поговорить об этом! Я хочу поговорить. Зачем вы объявили так поспешно? Во всяком случае, времени поговорить достаточно!
Пауза. Вопрошающие взгляды скользят по лицам. Кэтрин и Морис смотрят друг на друга, затем на родителей.
Морис. Времени не так уж много, отец.
Кэтрин как будто хочет что-то сказать, но воздерживается.
Пасуорти. Я думаю, до этого остается еще несколько месяцев.
Кэтрин. Остался ровно один месяц и три дня. И сейчас уже все готово.
Морис. Мы могли бы полететь хоть сегодня. Луна уже почти дошла до самого удобного для нас положения. Но решили выждать еще месяц. Для большей верности.
Пасуорти. Вы летите через четыре недели! Четыре недели! Я запрещаю это!
Кэбэл. Я думал…
Морис. Нет, уже все условлено.
Пасуорти. Теотокопулос прав. Этому не бывать. Это – сущее жертвоприношение. Морис, сын мой!
Кэбэл берет его под руку.
Кэбэл. У нас впереди еще месяц, даже больше того! Поговорим спокойно, Пасуорти. Остался еще месяц. Это удар для вас. Это был удар и для меня. Но, может быть, это менее страшно и более грандиозно, чем вам кажется. Подумайте день-другой. Давайте пообедаем все вместе – через три дня встретимся и расскажем друг другу откровенно, что у каждого на уме!
Кэбэл (крупным планом с Пасуорти). Я не вернусь в город вместе с вами. Есть еще человек, с которым я должен поговорить. Это необходимо.
Пасуорти. Никто в этом так жизненно не заинтересован, как мы с вами.
Кэбэл. Не знаю. У нее свои права. Многие скажут, что ее право так же несомненно, как наше.
Пасуорти. Кто же это?
Кэбэл. Мать Кэтрин. Женщина, которая была моей женою… Разве вы не знали, что у меня была жена? Или вы думаете, что Кэтрин вышла вдруг из моей головы? Как Афина Паллада? У меня была жена, и она была в высшей степени женщина, и мы разошлись много лет назад.
Начинает темнеть; на небе рдеет послезакатное зарево. Терраса, обсаженная тиссами (новый вид тисса) и с видом на широкий ландшафт, вдали море. На фоне моря выступает огромное сооружение, похожее на тяжелую мортиру. Это межпланетное орудие. Это первый показ его. Оно чудовищем присело на земле, и все другие детали ландшафта кажутся перед ним крохотными. Легкая дымка тумана еще увеличивает его зловещие размеры.
Снижающийся самолет бросает тень на террасу.
Мельком показан Кэбэл, сходящий с самолета, на котором он прилетел сюда. Потом аппарат возвращается к террасе и ждет его.
Кэбэл входит и медленно направляется к перилам террасы. Он задумчиво смотрит на Межпланетное орудие, заложив руки за спину. Так он стоит несколько мгновений.
Он оборачивается, услышав шаги; входит Роуэна. Роуэна – потомок Роксаны, фаворитки Босса Эвритауна в 1970 году, так же, как Освальд Кэбэл
– потомок Джона Кэбэла. Она физически похожа на свой прототип – эту роль играет та же актриса; но в ней нет ни капли задорного нахрапа ее прабабки. Она лучше воспитана. Она одета гораздо изящнее, в ней нет дешевой пышности Роксаны, жестикуляция ее скромна.
Роуэна. Итак, мне наконец позволено увидеть вас снова!
Кэбэл. Вы быстро узнали новость, Роуэна!
Роуэна. Она разнеслась по всему миру.
Кэбэл. Уже?
Роуэна. Она носится в воздухе. Весь мир ни о чем другом и не говорит. Зачем вы нанесли мне такой удар? Наша дочь!..
Кэбэл. Я не виноват. Она сама решила лететь. Чего вы от меня хотите?
Роуэна. Вы чудовище! Вы и вам подобные – чудовища! Ваша наука и ваши новые порядки отняли у вас душу и на ее место поставили машины и теории. Хорошо, что я ушла от вас в свое время.
Кэбэл. И вы явились сюда – вы настаивали на свидании со мною только затем, чтобы сказать мне это теперь?
Роуэна. Не только это. Я запрещаю вам посылать нашу дочь в эту безумную экспедицию!
Кэбэл. Нашу дочь? Мою дочь! Вы оставили ее мне, когда ушли от меня. И она летит по своей воле.
Роуэна. Потому что вы отравили ее ум. Она, очевидно, из разряда новых женщин, как вы – из разряда новых мужчин. Вы думаете, я не люблю ее только потому, что вы никогда не позволяете мне ее видеть?
Кэбэл. Обычно вы живете на другой стороне земного шара. Охота за любовью…
Роуэна. Вы меня упрекаете! И все же я люблю ее. Кто заставил меня охотиться за любовью?.. Кэбэл, неужели в вас нет жалости? Неужели у вас нет воображения? Если я не могу запретить, что ж, тогда я умоляю. Представьте только себе ее тело – тело почти что ребенка – изломанным, раздавленным, замерзшим!
Кэбэл. И не подумаю! Не всегда хорошо слишком много думать о теле, Роуэна.
Роуэна. Вы жестокий, страшный человек. Что вы делаете с жизнью, Кэбэл?
Кэбэл. Вы мягкий, чувственный человек. Что вы делаете с жизнью?
Роуэна. Вы превращаете ее в сталь!
Кэбэл. Вы растранжириваете ее.
Роуэна. Кто заставил меня ее растранжиривать? Я уже много лет хочу встретиться с вами лицом к лицу и высказать вам это. Я не хотела уходить от вас. Но вы сделали жизнь слишком возвышенной и жесткой для меня!
Кэбэл. Я не хотел, чтобы вы ушли. Но вы сделали жизнь слишком рассеянной и неудобной для меня. Я любил вас, но любить вас – значило отдавать этому все время. У меня был труд.
Роуэна. Какой труд?
Кэбэл. Вечный труд борьбы с опасностями, смертью и вырождением человечества!
Роуэна. Фанатик! Где теперь опасность и смерть?
Кэбэл. В засаде повсюду.
Роуэна. Вы сами идете им навстречу!
Кэбэл. Я предпочитаю роль охотника роли дичи.
Роуэна. Но, если вы все время будете охотиться за опасностью и смертью, что останется для жизни?
Кэбэл. Мужество, приключения, труд – и все больше силы и величия.
Роуэна. По-моему, нужнее любовь.
Кэбэл. За этим вы и ушли от меня. Бедная охотница за любовью! Моя любовь была недостаточно хороша, недостаточно лестна, недостаточно прилежна. Нашли ли вы хоть раз эту любовь ваших грез? Был ли у вас хоть один любовник, заставивший вас чувствовать себя так дивно, как вам хотелось? И мог ли это сделать хоть один любовник? Где бы вам ни попадалась любовь, вы хватали ее, как ребенок срывает цветок, и убивали ее!
Роуэна. Разве не все себя так ведут?
Кэбэл. Нет.
Роуэна. Я любила, как свойственно моей натуре. Пусть даже мне предстоит в конце концов состариться и умереть.
Кэбэл. Так дайте же и мне жить согласно моей натуре! Вам, может быть, нужна любовь, а мне нужны звезды.
Роуэна. Но и любовь! Когда-то вам нужна была человеческая любовь, Кэбэл.
Кэбэл. Но мне больше нужна была моя работа.
Роуэна. Но разве наша девочка – не человек? Как я? Не имеет она разве права на свежесть жизни – на новизну жизни? Неужели ей надо начать там, где вы кончите? Предположим, в конце концов придет конец и любви – она будет разоблачена… Почему бы ей не испытать нескольких лет иллюзий и волнения?
Кэбэл. И кончить ничем? Отстать по милости вашей «любви»? Краситься? Имитировать молодость? Цепляться за страсть?
Роуэна. О, вы умеете жалить! Неизвестно еще, в чем пустота. Подчиняться импульсам или отрицать их? Эта девушка, говорю я вам, человек и должна прожить по-человечески. Она женщина!
