Бертольд Брехт - Мать
"Германиа", Берлин, 1932, 19 января.
"...дабы наконец возразить тем, кто считает Брехта феноменальным художником, - только потому, что он якобы открыл новый стиль театрального искусства".
"Но за ним стоит вовсе не его индивидуальная воля. Не его художественный замысел. За ним стоит - и это доказал спектакль в театре Комедии! - вся коммунистическая идеология. Она стоит за драматургом Брехтом, который постепенно превратился в одного из литературных истолкователей большевизма в Германии. Поэтому оценивать его надо не в эстетическом, а в политическом плане".
"Кенигсбергер альгемейне цейтунг", 1932, 23 января.
"...Эта повесть о матери, которой, вопреки ее воле, сын и его друзья прививают правила коммунистического поведения и которая сама становится активной пропагандисткой коммунизма, не имеет ничего общего с искусством. Цель постановки - чисто утилитарная, она очень ловко осуществлена при помощи средств, вытекающих из принципов, на которых зиждется эпический театр Брехта".
"Дойче альгемейне цейтунг", Берлин, 1932, 17 января.
"...Для театрального искусства - это не имеет цены; в смысле политическом - настойчивое внушение, что помочь может только сила, что все средства хороши, - это все же значительно...".
"...Мало что можно сказать о чисто театральных моментах, поскольку не это цель постановки...".
"Германиа", Берлин, 1932, 19 января.
"В общем и целом - это открытая, ясная героизация женщины, перешедшей из буржуазного мира в пролетарский мир классовой борьбы".
"Дойче альгемейне цейтунг", Берлин, 1932, 17 января.
"...Именно потому, что впечатление от этой дидактической пьесы такое гнетущее, мертвящее, не следует недооценивать ее политического воздействия...".
"...Ибо здесь пропаганда одновременно и практическое указание, правило поведения, - а это решает все".
"Нойе Лейпцигер цейтунг".
"...В мире есть только одна не буржуазная стихия - стихия свободного духа. И в "Матери", как во всех театральных постановках, пропагандирующих организованную революцию, чувствуется мелкобуржуазное степенное мещанство" (Г. Кестен).
Многие, почти все буржуазные критики "Матери" указывали нам, что эта постановка касается только коммунистов. Причем говорили они так, словно дело коммунистов - это вроде разведения кроликов или игры в шахматы, то есть, дело, касающееся весьма ограниченного круга специалистов, о котором никак не могут судить люди, ничего не понимающие в кроликах или в шахматах. Но если и не весь мир считает коммунизм своим делом, все же коммунизм - дело всего мира. Коммунизм не разновидность среди других разновидностей. Борясь за отмену частной собственности на средства производства, коммунизм противостоит всем движениям - невзирая на любые различия между ними - как единому движению, если они отстаивают принцип частной собственности. Коммунизм считает себя единственным прямым наследником великой западной философии; развивая ее, он в корне модифицирует эту философию - так же как, являясь единственным практическим продолжением развитой западной (капиталистической) экономики, - он в корне изменяет ход ее развития. Наше право и наш долг заявить о том, что мысли, высказываемые нами, не узкосубъективны, а, напротив, объективны и для всех обязательны. Мы говорим не для себя, не для небольшой части человечества, а для всего человечества в целом, ибо мы представляем интересы всего человечества (а не части его). Никому не дано права оспаривать нашу объективность на том основании, что мы боремся. Кто бы ныне ни пытался создать видимость объективности, заявляя о своем неучастии в борьбе, при ближайшем рассмотрении окажется безнадежно субъективным защитником интересов крохотной части человечества. Он - если не субъективно, то объективно - предает интересы всего человечества, отстаивая сохранение капиталистических основ имущественных и производственных отношений. Буржуазный "левый" скептик, создавая видимость объективности, не понимает или старается скрыть, что он участвует в этой великой борьбе, именно потому, что не называет борьбой то насилие, которое неуклонно применяет небольшой общественный слой, применяет так давно, что оно уже не доходит до сознания. Необходимо выбить из рук этого собственнического слоя, этой выродившейся, грязной, объективно и субъективно бесчеловечной клики все "идеальные ценности" - независимо от того, как в дальнейшем захочет распорядиться этими ценностями угнетенное человечество, которое, чтобы избежать окончательного падения, борется против эксплуатации, против торможения, своих производительных сил. Прежде всего нужно во что бы то ни стало лишить этот слой всякого права на уважение. Какое бы содержание ни обрели в будущем такие понятия, как "свобода", "справедливость", "человечность", "просвещение", "производительность", "смелость", "преданность", - ими больше нельзя пользоваться до тех пор, пока они не будут очищены от всего, что пристало к ним за время их действия в буржуазном обществе. Наши враги - враги человечества. Нельзя признать, что они "правы" со своей точки зрения: их неправота коренится в самой точке зрения. Возможно, они должны быть такими, каковы они есть, но их не должно быть. Можно понять, что они защищаются, но они защищают грабеж и привилегии, и здесь нельзя говорить, что "понять - значит простить". Кто человеку волк, тот волк, а не человек. В наше время, когда вынужденная самозащита огромных человеческих масс становится решающей битвой за командные высоты, "доброта" означает уничтожение тех, кто делает доброту невозможной.
"Германиа", Берлин, 1932, 19 января.
"Пьеса "Мать" повествует о том, как героиня перерастает сферу лично-человеческого и становится фигурой общественно-политической - в духе марксизма. Она любит своего сына, рабочего и сына рабочего. Конфликт начинается с копейки, которой не хватает, чтобы сварить суп пожирнее. Он завершается красным знаменем, которое старая женщина проносит во главе партии на демонстрациях, вплоть до революции семнадцатого года и образования нового, Советского государства. Она проходит все стадии коммунистической тренировки ог распространения листовок, через ликвидацию неграмотности и агитацию среди крестьян, до "славного" ленинского восстания; она выучивается сначала безлично, а затем бесчеловечно и, наконец, даже лживо (разумеется, в интересах партии) выполнять партийную работу, агитируя сперва честными, потом даже жульническими приемами: так, например, во время войны она сначала притворяется, что вместе со всеми самоотверженно сдает медную утварь, потом уговаривает всех разойтись по домам, хитро пуская в ход "буржуазные" аргументы, и только под конец открывает свое истинное лицо; она стоит за "превращение империалистической войны в войну гражданскую" (Ленин), впоследствии сама участвует в этом победоносном превращении; это и составляет учебный материал пьесы".
Буржуазным критикам кажется, что такие произведения подразумевают ограниченный круг интересов и не привлекают внимания к общечеловеческим проблемам; однако в действительности те интересы, которые здесь хотя бы подразумеваются - пусть еще не пробудившиеся, - в полной мере являются всеобщими, и именно потому они противоречат интересам буржуазных критиков. Те работники умственного труда, чье мышление определяется их материальной зависимостью от владельцев средств производства, не имеют ничего общего не с делом коммунизма, а с делом всего мира. Отмежевываясь от коммунистов под тем предлогом, что их мировоззрение односторонне, ограниченно, несвободно, они отмежевываются от дела всего человечества и объединяются только с бесспорно всеобъемлющей, бесспорно ничем не обузданной, бесспорно свободной системой эксплуатации. Очень многие работники умственного труда отдают себе отчет в том, что мир (их мир) полон противоречий, но они не делают из этого выводов. Если исключить тех, кто создает для себя некий противоречивый мир (он и существует-то лишь благодаря противоречиям), то мы имеем дело с людьми, которые более или менее сознают противоречивость окружающего! мира, но ведут себя так, словно никаких противоречий нет. Поэтому окружающий мир мало влияет на их мышление, и не удивительно, что их мышление, в свою очередь, не влияет на мир. Но это приводит к тому, что они вообще отказывают мышлению в способности влиять на мир: так возникает идея "чистого духа", который существует только для себя, в большей или меньшей степени ограниченный "внешними" условиями. В глазах этих людей проблемы, поставленные в пьесе "Мать", повествующей о судьбе женщины из рабочей среды, не относятся к сфере духовной. Вместо себя они посылают политиков. И так же как сами они не имеют ничего общего с практикой, так те, по их мнению, не имеют ничего общего с духом. Зачем голове знать, что делает рука, наполняющая ее карманы! Эти люди против политики. На практике это означает, что они за политику, которая проводится с их помощью. Их поведение, даже профессиональное, насквозь политическое. Обосноваться вне политики - это не то же самое, что быть поселенным вне политики; и стоять вне политики не то же, что стоять над политикой.
