Алексей Писемский - Хищники

Ольга Петровна. Ужасно, какой старик невыносимый стал! На Алексея Николаича он тоже взбешен до последней степени, и чем кончится эта ссора, я еще не знаю, тем больше, что к папа теперь приехал князь Михайла Семеныч.

Оба директора (почти с испугом). Приехал!.. Зачем?..

Ольга Петровна. Не знаю, собственно, зачем; но ожидаю, что отец, под влиянием досады на Алексея Николаича, наскажет на него князю.

Мямлин (с одушевлением). А я князю наскажу на самого графа, вот что-с!

Ольга Петровна. И объясните князю, что отец главным образом за то сердится на мужа, что вот он и я тогда очень хлопотали, чтобы вас определили на ваше теперешнее место!

Мямлин. И то скажу-с, доложу ему.

Ольга Петровна (обращаясь к Янтарному). За ваше назначение граф тоже бесится на мужа. "Каким образом, говорит, определить ко мне на службу злейшего врага моего, который злословил меня на каждом шагу?"

Князь Янтарный. Я и теперь буду злословить графа, в этом случае, pardon, madame, но граф своим обращением сам вызывает это и делает себе из всех врагов.

Ольга Петровна. Совершенно понимаю это и извиняю вполне! (Обращаясь к Шуберскому.) А вас, monsieur Шуберский, зачем, собственно, граф призывал?

Шуберский (с горькой усмешкой). Чтобы велеть подать в отставку.

Ольга Петровна. Это ужасно!.. Вот теперь вы и видите, кто вас преследует: муж или граф.

Шуберский. Теперь, конечно, вижу.

Ольга Петровна. Тоже самое и в других случаях, и даже это Калишинское дело, как оно происходило, - я не знаю; но знаю только одно, что муж мой тут чист... как ангел, и что если страдает за что, так за свою преданность к лицам, которые повыше его стояли, и вы уж, пожалуйста, заступитесь за него в печати, если его очень опять там злословить будут.

Шуберский. Это будет священной обязанностью для меня, потому что я так в этом отношении виноват пред Алексеем Николаичем, что, конечно, должен употребить все, чтобы загладить перед ним вину свою.

Ольга Петровна. А вы давно занимаетесь литературой? Давно получили призвание к ней?

Шуберский. С детских почти лет.

Ольга Петровна. Как это приятно! Все-таки это творчество, поэзия, а не сухая служебная проза!.. Однако я слышу, граф идет! Уйдите, господа!

Князь Янтарный, Мямлин и Шуберский поспешно уходят.

Ольга Петровна и граф.

Граф (с прежней злобной усмешкой и низко кланяясь дочери). Поздравляю вас: супруг ваш назначается на мое место...

Ольга Петровна (бросаясь было к отцу на шею). Merci, папа!

Граф (отстраняясь). Не благодари!.. Не я вам устроил это, а вы сами!.. И я желал бы только спросить твоего мужа, что неужели в его гадкой и черствой душонке за все, что я сделал для него, не накопилось настолько благодарности ко мне, чтобы не ездить по городу и не сочинять, что будто бы он всегда все делал за меня, и что теперь я сумасшедший даже! Если уж ему так хотелось этого проклятого места моего, так лучше бы он пришел и поклонился мне, я уступил бы ему его и по крайней мере не считал бы его тогда подлецом совершенным.

Ольга Петровна. Мы для тебя же, папа, желали, чтобы ты вышел в отставку и успокоился.

Граф. Ничего вы мне не желали!.. Только пасть свою удовлетворить вы желали, хищники ненасытные!.. Что ты всегда была волчицей честолюбивой, это видел я с детских лет твоих; но его я любил и думал, что он меня любит! На прощанье я могу вам пожелать одного: пусть у тебя родится дочь, похожая душою на тебя, а он отогреет за пазухой у себя такого же змееныша-чиновника, какого я в нем отогрел; тогда вы, может быть, поймете, что я теперь чувствую! (Быстро поворачивается и уходит.)

Ольга Петровна одна, потом Андашевский; позже князь

Янтарный, Мямлин и Шуберский и, наконец, граф.

Ольга Петровна (одна и усмехаясь). Сердись теперь, пожалуй, сколько хочешь... Дело ж сделано!.. Ехать поскорее к мужу и обрадовать его! (Идет, но в дверях встречается с Андашевским.) Ты приехал?

Андашевский. Да!.. Я тут у подъезда дожидался и сейчас встретил князя Михайлу Семеныча: он говорит, что я буду назначен.

Ольга Петровна. Непременно будешь назначен!

Андашевский (беря себя за голову). Господи, что же это такое!.. Я заплачу!

Ольга Петровна. Заплачь!.. Ничего!.. Тебе легче после того будет.

Андашевский начинает утирать выступившие у него на

глазах слезы; у Ольги Петровны тоже глаза наполняются

слезами.

Андашевский (с чувством). Князь сказал, что старик сам даже желал оставить это место и передать его мне.

Ольга Петровна. Хорошо желал! Ты послушал бы, какими он именами нас обоих тут называл, так что я солгала даже ему, что буду требовать у него материнского состояния. Впрочем, бог с ним... Скажи лучше, кого ты думаешь взять на твое место?

Андашевский (несколько задумавшись). Конечно, князя Янтарного!.. Во-первых, у него связи огромные, а во-вторых, он сам не опасен: не подшибет никогда!

Ольга Петровна. А на место Янтарного кого ты назначишь?

Андашевский. Право, уж не знаю!

Ольга Петровна. Назначь Шуберского: он в печати имеет значение!.. Не мешает и в этой сфере иметь преданного человека.

Андашевский. Мысль недурная!

Ольга Петровна. А теперь позови их скорее и объяви им о твоем назначении: они очень рады будут этому.

Андашевский. Сейчас позову! (Приотворяя дверь.) Пожалуйте сюда, господа! (К вошедшим.) Граф оставляет службу...

Все в один голос. Кто ж на место его?

Андашевский (с некоторым трепетом в голосе). Я, кажется, назначаюсь!

Мямлин (благоговейно складывая руки и возводя глаза к небу). Господи, благодарю тебя за то!

Князь Янтарный (грустным тоном). Настоящее место ваше поэтому делается вакантным?

Андашевский. Да; если это случится... и в таком случае я буду иметь честь вас пригласить на него, а теперь все-таки позвольте мне, как будущего моего помощника, обнять вас...

Князь Янтарный. О, благодарю вас!

Оба обнимаются и целуются.

Андашевский (Мямлину). А вас, даст бог, в новом году мы полечим от вашей болезни аннинской лентою!

Мямлин. Излечусь этим, совершенно излечусь!

Андашевский (Шуберскому). Вам, господин Шуберский, я тоже бы желал предложить место Георгия Ираклича, когда оно освободится, если только это не повредит вашим литературным занятиям.

Шуберский (задыхающимся от радости голосом). Нисколько-с это не повредит!

Мямлин. Директор отличный он будет и похваливать нас иногда в газетах станет.

Шуберский. В отношении товарищей я уж, конечно, ничего другого не могу написать.

Андашевский. Кабинет, таким образом, составлен!

Берется за свою шляпу; тому же примеру следуют и все прочие; Андашевский начинает даже при этом насвистывать одну из арий; Ольга Петровна весело натягивает свои перчатки; физиономии директоров сияют удовольствием; вдруг в дверях из задних комнат показывается граф Зыров.

Граф (делая довольно повелительный жест рукою). Прошу вас, господа, приостановиться на минуту и не расходиться!

Все останавливаются, граф выходит на авансцену; выражение лица его печальное и серьезное. Граф начинает медленно и довольно протяжно говорить.

Я сейчас получил письмо от князя Михайлы Семеныча, которое и имею честь предъявить вам! (Подносит держимое им в руке письмо к глазам своим и читает его.) "Любезный граф! Поздравляю вас кавалером ордена брильянтовых знаков и с пожалованием вам аренды в пять тысяч рублей серебром и вместе с тем спешу вас уведомить, что на ваше место назначен тайный советник Яков Васильич Карга-Короваев!"

Занавес падает.

ПРИМЕЧАНИЯ

ХИЩНИКИ

Впервые комедия опубликована в измененном по цензурным условиям виде под названием "Подкопы" в журнале "Гражданин", 1873, NoNo 7-10 (11 февраля 5 марта).

20 августа 1872 года А.Ф.Писемский писал Н.С.Лескову: "...пьеса моя еще окончательно мною не отделана и не раньше может быть окончена вполне, как к половине сентября, а потом я сам думаю приехать в Петербург к 22 сентября и привезу пьесу с собой..." Отвечая на это письмо, Н.С.Лесков известил Писемского, что "добрые слухи" о его новой пьесе уже проникли в печать[9]. С рукописью своей только что законченной комедии А.Ф.Писемский приехал в Петербург в конце сентября 1872 года и выступил с чтением ее в кругу избранных слушателей у А.А.Краевского. Пьеса произвела сильное впечатление на присутствовавшего среди приглашенных А.В.Никитенко, в дневнике которого 5 октября появилась следующая запись: "Комедия эта лучшее произведение его. Не знаю только, как он сладит с цензурою. Он хочет напечатать ее в "Гражданине" князя Мещерского. Писемский превосходно читает, и мне кажется, что кто слышал его комедию из его уст, тому не следует идти в театр на ее представление: она, наверное, будет сыграна там гораздо хуже, чем в чтении автора"[10].

Судьба рукописи крайне тревожила автора. Комедия была включена под заглавием "Подкопы" в издававшийся В.П.Мещерским "Сборник Гражданина" (книга вторая), но не вышла в свет по обстоятельствам, не зависевшим от редакции сборника. "Пьесу мою прихлопнула цензура: ее вырезали из сборника Мещерского. На меня это страшно подействовало!.."[11] - уведомил Писемский Лескова. Он обращался к Краевскому, Никитенко, Гончарову с просьбой выяснить причины цензурного запрета. И.А.Гончаров в письме от 4 декабря 1872 года сообщил Писемскому: "Я спрашивал о причине задержки и получил в ответ, что единственная причина - это щекотливость высшей администрации, которую Вы затронули в живой картине интриг и взаимного подшибательства"[12].