Бертольт Брехт - Трехгрошовая опера

Смит. Пожалуйте, господин Макхит.

Госпожа Пичем. Полли и Люси, не покидайте вашего мужа в его последний час.

Мак. Сударыни, что бы ни было между нами…

Смит (уводит его). Марш!

Путь к эшафоту. Все выходят через левую дверь. Обе двери — в плоскости кулис. Затем все с фонариками в руках появляются с другой стороны сцены. Как только Макхит всходит на эшафот, Пичем обращается к публике.

Пичем.

Почтеннейшая публика! Итак,Макхита наконец должны казнить.Так уж устроен божий мир. Дурак,Кто хочет даром что-то получить.

Но, чтобы не считали насГлашатаями истины такой,Макхита не казнят, поскольку мы сейчасПридумали конец совершенно другой.

Пускай хотя бы в опере случится,Что право перед милостью смирится.И потому, благой конец суля,Сюда сейчас примчится вестник короля.

Появление королевского вестника.

На щитах надпись:

Хор.

Тише! Кто скачет к нам?

Королевский вестник скачет к нам!

Верхом на коне появляется Браун — королевский вестник.

Браун. По случаю коронации королева повелевает немедленно освободить капитана Макхита.

Всеобщее ликование.

Одновременно он получает звание потомственного дворянина…

Ликование.

…замок Мармарел и пожизненную ренту в десять тысяч фунтов. Присутствующим здесь новобрачным королева шлет королевский привет и наилучшие пожелания.

Мак. Спасен, спасен! Да-да, где нужда велика, там и помощь близка.

Полли. Спасен, мой дорогой Мэкки, спасен! Я так счастлива.

Госпожа Пичем. Итак, все пришло к благополучному концу. Как легко и мирно жилось бы на свете, если бы всегда появлялись королевские вестники.

Пичем. Поэтому останьтесь все на местах и спойте хорал беднейших из бедных, чью трудную жизнь вы сейчас представили. Ибо в действительности печален бывает именно их конец. Когда побитые дают сдачи, королевские вестники появляются чрезвычайно редко. Поэтому нужно быть терпимее к злу.

Все (поют под орган, подходя к рампе).

Терпимей будьте к злу. Оно к тому жеСамо замерзнет. Ведь тепла в нем нет.Не забывайте о великой стужеЗемной юдоли, стонущей от бед!

Приложение

Фриц был штурмовик, и Карл был фашист,А карьеру сделал Курт, как ни странно.Но все это кончилось, и началисьПоходы в различные страны.Шмидту-вестфальцуНужна Украина,А Краузе — Париж, и скорей!

И если б, как намечено,Все было онемечено,И вражеская силаПрепятствий не чинила,Берлинец Майер бы назвалБолгарию своей.

В пустыне от зноя Шмидт изнывал,На севере Краузе мерз многократно.Но хуже всего было то, что не зналНи один человек, как вернуться обратноВ ВестфалиюИз степей Украины,Из Африки — в Шпесский лес?

Не было, как намечено,Все онемечено,И вражеская силаПрепятствия чинила,А тот, кто сбил их с толку,Куда-то исчез.

И Шмидт не вернулся, и немцам капут,И трупы смердят, и крысиные норы.Но в Берлине разрушенном люди ведутО  т р е т ь е й  войне мировой разговоры.Кельн — щебня груда,В Гамбурге худо,А Дрезден — скопище дыр.

Но вдруг АмерикаРусским не поверит, а?И вдруг между собой ещеОни начнут побоище,И Майер, снова в каске,Захватит весь мир!

1946

Твердят, что на земле всего прекраснейЖизнь мудреца, что пустота в желудкеИ холод в доме — это предрассудки.Оставьте про себя такие басни!

Кто хочет жизнью тешиться простой,Пусть тешится. Увольте лишь меня!Нигде, нигде на свете даже дняНельзя прожить на пище на такой.

Одной свободе разве будешь рад?Лишь тот живет приятно, кто богат.

Мясник отменный маршал наш покойник.Сначала заграбастал он полсвета,А после на суде потел за это,И там, еще жирней своих конвойных,

Он на вопрос, зачем старался так,Ответил, что о славе лишь радел.Как будто он от славы разжирел!Тут рассмеется и любой дурак.

Нет, не о славе пекся этот фат:Лишь тот живет приятно, кто богат.

Вот прорва Шахт. Он проглотил полмира,Хоть шея коротка у живоглота.Вчера венчали лаврами банкира,Сегодня вешать не хотят банкрота.

Останется он цел и невредим,Но на вопрос, зачем же он избралСтоль мерзкий путь, ответствует нахал,Что честолюбье овладело им.

Нет, не почета жаждал этот гад:Лишь тот живет приятно, кто богат.

Вот Украины гнусный разорительЛакейтель, пред Адольфом лебезивший,Трофеями себя обогативший,Ценитель танков, коньяков ценитель.

Что двигало им? Долг! Ведь он солдат.Из чувства долга кровь он проливал.А если он попутно капиталИ нажил, о таких вещах молчат.

Чей капитал? О том не говорят.Лишь тот живет приятно, кто богат.

У них у всех великие заботы,У них у всех возвышенные цели,Не говорят о том, как пили-ели,А с духами ночами сводят счеты.

Ведь каждый был, по сути, Лоэнгрин,И каждый был немножко Парсифаль:Не Ленинград им нужен, а Грааль,Разрушена Валгалла, не Берлин.

Их дело в шляпе. Им сам черт не брат:Лишь тот живет приятно, кто богат.

1946

Тот, кто ломится в дверь чужую,Устав без крова горе мыкать,Кто всех бранит напропалую,Чтобы не плакать и не хныкать,

И тот, кто хлеб крадет без дрожи,Чтобы убийцею не быть,Поверьте, им не сладко тоже,И я прошу вас их простить.

Не на воришек гнев свой тратьте,Нет, покрупней воров ищите,Тех, от кого идет проклятьеВойны, стыда, кровопролитья.

Тот, кто твердил вам: «Режь без страха!»Теперь «Прости!» твердить готов.Забейте же им глотку прахомПрекрасных ваших городов!

Кто вздор насчет прощенья мелет,Кто учит прошлое забыть,В тех молотком, да потяжеле,Всего вернее запустить.

1946

Порок не страшен малый. И к тому жеОн сам замерзнет. Ведь тепла в нем нет.Не забывайте о великой стужеВ земной юдоли, стонущей от бед.

Бой против крупных негодяев нужен,И нужно наконец избавить светОт истинной причины этой стужиВ земной юдоли, стонущей от бед.

1946

Наконец-то торжествуютМир, согласье и покой.Если в деньгах нет отказа,То конец всегда такой.

Угрожал сперва тюрьмоюМаксу Мориц, а потомХлеб голодных эти двоеЗа одним едят столом.

Ведь одни во мраке скрыты,На других направлен свет.И вторых обычно видят,Но не видят первых, нет.

1930

Примечания

Нет никаких оснований менять эпиграф Джона Гэя к его «Опере нищих» «Nos hoec novimus esse nihil»[7] для «Трехгрошовой оперы». Что касается данного текста, то он почти не отличается от сценической редакции целиком переданной театрам пьесы и, следовательно, адресован скорее специалисту, чем потребителю. Заметим, однако, что превращения в специалистов возможно большего числа зрителей и читателей следует всячески добиваться и что этот процесс совершается на наших глазах.