Кладоискатели - Шолом-Алейхем
Башева ушла.
Мозговоер. Тетенька твоя, ты уж не взыщи, хоть и безобидная женщина, но тут у нее малость не хватает. (Показывает пальцем на лоб.) Все женщины таковы: волос долог, ум короток. Такими их бог создал, непоправимое дело…
Беня. У меня к вам дело, дядюшка. Очень серьезный разговор…
Мозговоер. В самом деле? И у меня к тебе… Садись, потолкуем. (Оба садятся, один против другого.)
Беня. Велл! Говорите вы первый, вы — старше.
Мозговоер. Скажи-ка мне, Беня, ты веришь в сны?..
Беня. В сны?.. (Ошеломлен. Хочет что-то сказать, но Мозговоер перебивает его.)
Мозговоер. Сам я, можешь не сомневаться, никогда в сны не верил. Не верю я в эти глупости, в бабью болтовню, — колдовство, ворожбу, сглаз… Я верю только в то, что вижу собственными глазами, могу пощупать рукой. Есть на свете глупцы, к примеру, которые пугаются, когда им пересекают дорогу с пустым ведром, или впереди пробегает черная кошка, или встречается поп. Я смеюсь над всеми этими пустяками. Пусть десять пар пустых ведер, сто черных кошек, тысяча попов пересекут мне дорогу десять раз туда и обратно — мне нипочем! Вот такой я человек!
Беня. Велл! Так и должно быть…
Мозговоер. Так должно быть, и так оно есть на самом деле. Но что ты скажешь, дорогой мой удалец, вот о чем? Двадцать один год прошел с тех пор, как мой отец, да будет ему светло в раю, умер; ни разу за все эти годы он не являлся мне во сне. А с некоторых пор, с того самого времени, как у нас объявился клад, да еще за ночь до того, мой отец, мир праху его, стал являться мне каждую ночь… Погоди, я знаю, что ты хочешь возразить. Поверь, я понимаю столько же, сколько ты, а то и немного больше. У нас в талмуде буквально так и сказано: «Нет сна без доли вздора». Но у меня не обычный сон, понимаешь ли; я вижу его, отца моего, вот так, как вижу тебя, слышу его речь, узнаю его голос…
Беня. Чего же он от вас хочет?
Мозговоер. Ничего. Чего ему хотеть? Что мертвый может хотеть? Просто так, беседует со мной, говорит со мной, как я с тобой. Обо всем говорит он со мной, даже о тебе.
Беня. Обо мне?
Мозговоер. А почему бы и нет? Он спрашивает: что тут делает племянник моей жены?
Беня. Что же вы ему отвечаете?
Мозговоер. Я отвечаю: он приехал сюда из Америки почтить могилы предков.
Беня. Что же он на это говорит?
Мозговоер. Он говорит, что это очень хорошо с твоей стороны. У него были, спрашивает он, порядочные родители?
Беня (еле сдерживаясь). Так-таки спросил, этими самыми словами?
Мозговоер. А то что же? Разве я стану выдумывать? Мозговоеры не лгуны, — они никогда не были в Америке… Прошлой ночью он явился ко мне с новостью…
Беня. Кто?
Мозговоер. Как это кто? О ком мы говорим?
Беня. О вашем отце, который на том свете.
Мозговоер. Что же ты спрашиваешь: кто?.. Приходит он ко мне и говорит так: «Зачем это евреи еженощно бродят по кладбищу?..» Я отвечаю: «Мы ищем клад…» А он: «Почему же они копают возле могилы старого раввина?..» Я говорю: «Потому что там был найден червонец». Тут он мне и говорит: «Глупцы! — Слово в слово, как я тебе передаю. — Глупцы! Почему бы им лучше не поискать возле меня?..»
Беня. Что же дальше?
Мозговоер. Американский умник! Чего бы ты еще хотел? Чтобы отец с того света взял меня за руку и подвел прямо к месту, где лежит клад? Я же не твоя тетя, чтобы верить во всякое колдовство… О! Вот и она, — легка на помине. Будь помянут мессия, и он бы, видимо, явился!
Входит Башева, перепуганная.
Башева. Какая-то женщина там пришла, боюсь, уж не сумасшедшая ли, словами сыплет, слово со словом не вяжется, — ни смысла, ни толку.
Мозговоер. Чего же ей от меня нужно?
Башева. Не знать бы мне лиха… Плетет что-то несуразное: «Червонец… клад… наполеон…» Притащилась сюда пешком из маленького местечка… Была на базаре, ее и отослали сюда, к тебе…
Мозговоер. Конечно, Привереда! Вот лиса!.. Впусти эту женщину. Послушаем, чего она хочет?..
Башева ушла.
(Бене.) Вот так, как видишь, — и днем и ночью. С тех пор как объявился клад, здесь бурлит, как в котле. Все лезут в дольщики, отбою нет!.. Такова уж сила золота! (Вздыхает.) А я — один я! — должен все это выдержать, каждого сумасшедшего выслушать!.. Ты думаешь, клад — это легкий хлеб? Думаешь, это так просто — евреям отведать счастья? Боже упаси, у меня и в мыслях нет согрешить перед всевышним. Пошли мне бог столько добра, сколько доброты у нашего бога, но он любит медлить, тянуть: «Клад, — говорит он, — я вам так и быть, деточки, дам. Но раньше, говорит, вы у меня малость натерпитесь, глаза у вас на лоб вылезут!..»
Через внутреннюю дверь входят Башева и Элька.
(Эльке.) Чего вам нужно? Кто вы такая? Откуда вы пришли? Кто вас сюда прислал?
Элька (Башеве). Скажи на милость, так-таки все — в один раз! (Мозговоеру.) Чего мне нужно — вы мне не дадите. Кто я и откуда — вы сейчас узнаете, а прислали меня сюда мои несчастья. Сама я вдова из маленького местечка, недалеко отсюда, величиной оно с горошину, а видом точь-в-точь мои горести. Звать меня Элька, промышляю редким товаром — хлопотами, заботами и египетским мором, про врагов наших будь сказано, еле-еле выколачиваю на кусок хлеба, и то не каждый день, потому что пять роточков хотят жевать, а жевать — это не зевать…
Мозговоер (Башеве). Эта женщина говорит без остановки, как по писаному… (Эльке.) Будьте любезны, женщина, скажите покороче, чего вы хотите, потому что я человек занятой, мне некогда!
Элька. Подумаешь, всем им тут некогда, все занятые люди, еле успевают барыши считать. Выходит, я одна лодыря гоняю, только тем и занята, что слоняюсь без дела,
