Август Стриндберг - Красная комната. Пьесы. Новеллы (сборник)
Председатель уездного суда подхватил детей на руки и пустился наутек. Подбежав к изгороди, он поспешно перебросил детей, а потом прыгнул сам, но зацепился и повис на заборе. Увидев идущих по пастбищу женщин, он закричал что было сил:
— Бык! Бык!
Но женщины засмеялись и подняли с земли детей, которым здорово досталось при падении в канаву.
— Вы что, не видите — бык! — орал адвокат.
— Нет там никакого быка, — ответила старшая из женщин. — Его забили две недели назад.
Домой он вернулся злой и обиженный. Пожаловался жене на работников. Она в ответ рассмеялась. После обеда, когда они сидели вдвоем в гостиной, в дверь постучали.
— Войдите! — крикнула жена.
Вошла женщина, одна из тех, кто видел приключение с быком, держа в руках цепочку из черненого золота.
— Это, наверное, ваше, госпожа, — сказала она нерешительно. Адель посмотрела на работницу, потом перевела взгляд на мужа, который широко раскрытыми глазами рассматривал свои оковы.
— Нет, это господина, — сказала она, беря цепочку из рук женщины. — Спасибо, дружок. Господин заплатит тебе за находку.
Господин сидел бледный и недвижимый.
— У меня нет денег, обратитесь к госпоже, — проговорил он, перебирая пальцами цепочку.
Жена вынула из большого портмоне одну крону и протянула работнице. Та вышла из комнаты в полном недоумении.
— Уж от этого ты могла бы меня избавить. — В голосе адвоката слышалась боль.
— Неужели ты не способен отвечать за свои слова и поступки? Тебе стыдно носить мой подарок? Я же твои ношу! Трус! Мужчина называется!
С того дня кончилась спокойная жизнь председателя уездного суда. Где бы он ни появлялся, повсюду его преследовали хихикающие лица и служанки и батраки, завидев его, кричали из-за угла: «Бык! Бык!»
* * *Хозяйка собралась на аукцион, где предполагала пробыть восемь дней. Хозяину было поручено присмотреть за работниками.
В первый же день к нему явилась кухарка и попросила денег на сахар и кофе. Он выдал требуемую сумму. Через три дня она опять пришла просить денег на те же продукты. Он удивился — неужели кончились те, что были куплены в прошлый раз?
— Не я одна их ем, — ответила кухарка. — Хозяйка никогда на меня не жаловалась.
Он выдал деньги. Но ему стало любопытно, действительно ли он ошибся, и поэтому он раскрыл расходную книгу и начал считать.
Сумма, полученная им по этим двум статьям расходов, оказалась удивительной. Сложив все фунты за месяц, он получил лиспунд[130]. Он продолжил свои подсчеты и пришел к сходному результату по всем статьям расходов. Тогда он взял главную бухгалтерскую книгу и, помимо невероятных цифр, обнаружил нелепейшие арифметические ошибки. Жена, оказывается, не только не разбиралась в десятичных дробях, но и не умела производить простейшие арифметические действия с различными единицами мер и весов, так что неслыханное мошенничество со стороны подчиненных должно было неизбежно кончиться банкротством.
Жена вернулась домой. Председатель уездного суда был вынужден выслушать подробный рассказ об аукционе. Наконец он прокашлялся и только собирался заговорить, как жена сама потянула за ниточку:
— Ну, мой друг, а ты как тут справлялся со служанками?
— Справиться-то я с ними справился, но они — мошенники.
— Мошенники?
— Да. К примеру, статьи расходов на сахар и кофе сильно завышены.
— Откуда ты знаешь?
— Посмотрел в расходной книге.
— Вот как! Значит, ты суешь нос в мои книги?
— Сую нос! Мне было интересно проверить!
— Это не твое дело…
— И я обнаружил, что ты ведешь книги, не умея складывать разные единицы веса и не зная десятичных дробей.
— Что? Я не умею?
— Не умеешь, и поэтому мы на грани разорения. Ты — обманщица, моя дорогая. Вот ты кто!
— Кому какое дело, как я веду свои книги!
— Видишь ли, по закону за неправильную бухгалтерию полагается крепость, и, скорее всего, это грозит мне.
— По закону! Ха! Мне плевать на закон!
— В этом я не сомневаюсь, зато закон держит нас, вернее меня, в строгости. Поэтому с сегодняшнего дня я сам буду вести счета.
— Мы можем взять счетовода!
— Ни к чему. Мне все равно нечего делать.
На том и порешили.
Но как только адвокат занял место за конторкой и к нему стали обращаться по разным хозяйственным вопросам, жена потеряла всякий интерес к полевым работам и скоту.
У нее наступила бурная реакция, и вскоре она уже и не глядела ни на коров, ни на телят и безвылазно сидела дома. Сидела сиднем, а в голове у нее начали бродить новые идеи.
Председатель уездного суда же, напротив, пробудился к новой жизни. С головой ушел в хозяйственные заботы и не давал спуску работникам. Теперь он был на высоте положения. Управлял, распоряжался, организовывал, делал заказы.
В один прекрасный день жена пришла в контору и попросила тысячу крон на покупку нового рояля.
— О чем ты думаешь? — воскликнул муж. — Именно сейчас, когда мы собираемся перестраивать хлев! Рояль нам не по карману!
— Не по карману? Моих денег уже не хватает?
— Твоих денег?
— Да, моего приданого.
— Благодаря нашему браку твои деньги теперь принадлежат семье.
— То есть тебе.
— Нет, мой друг, семье. Семья — это маленькая коммуна, единственно признанная коммуна с общей собственностью, которой, как правило, управляет муж.
— Почему муж, а не жена?
— Потому что у него больше времени, ему не приходится рожать детей.
— А почему мы оба не можем управлять?
— По той же причине, по какой акционерное общество имеет только одного исполнительного директора. Если разделить власть между мужем и женой, значит, и детей надо подпустить к управлению, поскольку это и их собственность.
— Это все адвокатские штучки. Но вынуждать меня просить разрешения купить рояль на мои собственные деньги жестоко!
— Теперь это уже не твои собственные деньги.
— Значит, твои?
— Нет, не мои, а семейные. И потом — не притворяйся, будто тебе нужно просить разрешения. Просто благоразумие требует, чтобы ты спросила управляющего, позволяет ли наше финансовое положение потратить такую большую сумму на предмет роскоши.
— Разве рояль — это предмет роскоши?
— Новый рояль, когда есть старый, может быть предметом роскоши. В данный момент наше финансовое положение не блестяще и не позволяет сейчас покупать новый рояль, хотя я лично, разумеется, не могу и не хочу противиться твоему желанию.
— Тысяча крон нас не разорит.
— Начало разорению может быть положено из-за того, что не вовремя залезаешь в долг на тысячу крон.
— Иными словами, ты отказываешь мне в покупке нового рояля.
— Вовсе нет. Ненадежное финансовое положение…
— Наступит ли тот день, когда женщина сама сможет распоряжаться своей собственностью и ей не надо будет, словно нищей, выпрашивать деньги у мужа?
— Наступит, когда женщина сама будет работать. Твоя собственность заработана трудом мужчины, твоего отца. Все богатство на земле вообще заработано мужчинами, и потому вполне справедливо, что сестра получает меньшую долю наследства, чем брат, ибо брату с рождения предназначено кормить жену, а сестре не вменяется в обязанность кормить мужа. Понимаешь?
— Хороша справедливость — делить неодинаково. Справедливо? И ты, умный человек, осмеливаешься это утверждать? Разве делить надо не поровну?
— Не всегда. Делить надо пропорционально заслугам. Ленивец, который полеживает на травке и смотрит, как работает каменщик, должен получать меньше, чем каменщик.
— Вот как! По-твоему, я ленива!
— Гм! Я вижу, мне вообще лучше ничего не говорить. Но когда я целыми днями валялся на диване, почитывая книжку, ты считала меня очень ленивым и, насколько я помню, так и высказывалась — весьма недвусмысленно.
— Что же я, по-твоему, должна делать?
— Гулять с детьми.
— Я не гожусь на роль воспитателя.
— Я же годился. Послушай-ка, мой друг: женщина, которая утверждает, что не пригодна воспитывать детей, не женщина. Но она и не мужчина! Кто же она тогда?
— Фу, как у тебя язык поворачивается говорить такое о матери твоих детей!
— А что говорят про мужчину, который не хочет даже смотреть на женщин? Кажется, что-то весьма грубое?
— Я больше не желаю тебя слушать.
И она вышла из конторы и заперлась у себя в комнате. Она заболела. Врач, этот всемогущий, принимающий на себя заботу о телах после того, как священник упустил души, объявил, что деревенский воздух и одиночество вредны для ее здоровья, и семья была вынуждена переехать в город, чтобы жена могла получить необходимую медицинскую помощь.
Город оказал чрезвычайно благоприятное действие на ее здоровье, а воздух водосточных канав окрасил ее щеки румянцем.
