Тортоделка. Истинный шедевр - Евгения Грозд
— Мы все переживаем, сынок, и очень скучаем по ней. Поэтому нужно терпение и время. Всё наладится. А обижать тех, кто хочет нам помочь не стоит. Няня не виновата в том, что происходит в нашем доме. Давай, Герочка, я сама прослежу за Юрой, мне это в радость, а ты иди и извинись перед девушкой, мирно рассчитай…
Нет! Покачал головой:
— Нет, она останется здесь, — буркнул упрямо и, поднявшись, направился в детскую.
Да, мама не лгала. Няня носилась по комнате и упаковывала вещи. Юра, чистый и сытый, мирно сопел у себя в кроватке под мягкое позвякивание мобиля.
— Варвара, я хотел извиниться, — заявил с порога, понуро разглядывая детскую.
Помню, как делали её с Викой. Красили стены, покупали мебель, кроватку. Жена со всей любовью планировала дизайн, и я видел по её лицу, как она хотела быть здесь, как предвкушала рождение сына и свои минуты с ним наедине. В горле засаднило от тоски ещё сильней.
— Извинения приняты, — хмуро бросила девушка, но продолжила сборы.
— Варя, я — груб с тобой. Прости сотню раз. Не знаю, почему, но ты пока нужна мне. Именно ты. Могу повысить тебе жалование за своё хамство, если хочешь, но я не хочу, чтобы ты уходила. Прозвучит странно, но я умоляю тебя остаться.
— Герман Юрьевич, — смотрит на меня в шоке и с отвращением. — Вы — ненормальный?!
— Да, — выпалил сурово, подступив к ней. Смотрю на девчонку в упор. — Я давно умом повредился, похоже, и сам себе противен. Дальше что?! Да, мне хочется вымещать на тебе свою злость и обиду, потому что ты, увы, похожа на мою супругу. Собственно, это и стало твоим билетом в мой дом. Да, я — козёл. Но этот козел, всё же учитывает твой моральный ущерб и готов заплатить верхом. Чего ты выделываешься?! Боишься моих рявканий? Подумаешь! Все начальники такие, и орут часто для галочки, чтоб не расслаблялись. Ты видишь меня лишь по вечерам. Потерпишь. Зато опыт, рекомендации и хорошие бабки тебе гарантированы. Разве всё так трагично?
Варя сглотнула, глядя на меня карим взором. Нет в них родного зелёного огонька Вики, нет!
— Спасибо, но не надо, — из её глаз ручьём текли слёзы и губы дрожали. — Мне не нужны ваши деньги. Я была искренне благодарна за то, что взяли меня и от всей души хотела быть полезной, но слушать каждый раз грубость в ответ, простите, больше не хочу. Я ничем не заслужила этого.
Да, я довел девушку до предела, но сдаваться не намерен.
— Хорошо, — с шумом выдохнул. — Можешь уходить, но расчета даже не жди, как и рекомендаций. Да, и работа нянькой тебе будет закрыта во всех других домах. Я об этом позабочусь.
Вдруг уверовал, что лёгкий шантаж её остановит. Нестрашно… Гнев перекосил миленькое личико, и девушка влепила мне мощную оплеуху. Ни фига себе! Но отрезвило жёстко.
— Сраный мерзавец! Ваша жена должно быть была святой мученицей, раз терпела рядом с собой такого подлеца и негодяя, как вы?! Она — молодец! Всё правильно сделала! Таких, как вы нужно бросать и бежать куда глаза глядят!
Мои глаза почернели от гнева, и я стеной двинулся на эту кричащую пигалицу.
— Думай что несёшь, курица!
— Сам вы, петух ощипанный! Мажор недоделанный! — взвизгнула Варя, полностью скопировав нашу сцену с Викой.
Оторопел, вперевшись в неё взглядом. Голову затуманило и забылся. Схватил няню за волосы на затылке и рывком двинул к себе. Девушка упёрлась ладошками в мою грудь. Губы близко с моими. Дурман ванили снова в носу. Наваждение. Коснулся губами девичьего лица, втягивая забытый любимый аромат. Женская фигурка в объятиях трепещет точно так же. Бросить тебя на эту одноместку и овладеть?! Забыть о жене… Послать всё к чертям и отпустить?!
Нет! Слишком сильно я припаян к своей тортоделке. Тяжело выдохнул и, плавно отпустив няню, отступил, слегка покачиваясь. Осел на тахту. Её слова не задели меня за живое, скорее моё нутро просто не согласилось с ней.
— Я совершил немало ошибок. Не был идеальным мужем, гордился чёрт знает чем хотя и гроша ломаного не стоил. Но Вика любила меня, несмотря ни на что. Это и исцелило. Я исправился, всей душой полюбил её в ответ. Мы оба на многое были готовы ради нашей семьи… А теперь я в растерянности. Не понимаю, почему она так поступила, и от этого злюсь на неё…
Варя слушала меня, судорожно сжимая ворот кофты и не перебивая. Когда умолк, уткнувшись понуро в пол, тихонько молвила:
— Я лишь слышала разговоры в доме о том, что тут происходило. Вы были как придурком, простите, так и героем. Вашей жене пришлось несладко. Поймите её. Ей нужно вновь найти себя. Понять, как жить дальше. Кем быть. Она вернётся. Вот увидите. Потому что любит вас и сына.
— Ты не первая это говоришь, — уронил, горько качнув головой, — но прошло уже полгода и даже больше. Она видится с сыном только по видеосвязи, а со мной говорить не спешит.
— Ваша супруга пережила: обвинения в убийстве, вашу измену, покушение, сложные роды и клиническую смерть — и это всё за один год. Будьте снисходительны. Человек морально и эмоционально истощен. Просто ждите, скучайте и радуйтесь общению с сыном.
Посмотрел на девушку и впервые ощутил облегчение. Слышать эти слова от копии Вики вдруг оказалось гораздо весомей. Идиот?!
— Всё-таки не зря тебя нанял, — улыбнулся ей. Бедолага даже моей улыбки ещё ни разу не видела за время, что работала здесь. — Спасибо. Прости за всё, что наговорил. Если хочешь уходить, то я не стану удерживать тебя. Рассчитаю как положено и на премию не поскуплюсь. Но, если всё же решишь остаться, буду очень благодарен. Всё-таки ты неплохо смотришь за Юрой. Обещаю, отныне буду предельно любезен. Переночуй с этой мыслью, а завтра скажешь, что решила.
Я поднялся и, подойдя к кроватке, нежно поцеловал сына в пухлую щёчку, направился к двери.
— Я буду здесь столько сколько понадоблюсь, Герман Юрьевич, — улыбнулась Варя.
— Тогда доброй ночи и до завтра, — чуть подмигнул ей и покинул детскую.
Идя по коридору, понял, что примирение с прототипом моей тортоделки — это первый шаг, чтобы понять уход Вики, простить и перестать злиться. Мне и правда нужно ждать и надеяться на её возвращение, потому что такая любовь, как наша не проходит. Мы
