Алексей Писемский - Подкопы
Ольга Петровна.
Вотъ прiятный сюрпризъ будетъ, если назначатъ Каргу-Короваева!
Андашевскiй.
Сюрпризъ, при которомъ невозможно будетъ оставаться служить, потому что господинъ этотъ мало того что деспотъ въ душѣ и упрямъ, какъ волъ; но онъ уменъ, каналья, и если что захочетъ, такъ его не обманешь, какъ другихъ, наружнымъ только видомъ, что повинуешься ему и дѣлаешь по его: онъ дощупается до всего, что я и высказалъ отчасти князю. «Если, говорю, ваше сiятельство, къ намъ будетъ назначенъ Карга-Короваевъ, то я минуты не останусь въ моей должности!» «Это почему?» говоритъ. «Потому что, говорю, господинъ Карга-Короваевъ, сколько я знаю его, привыкъ цѣнить и уважать только свои мысли и свой трудъ и, вступивъ къ намъ въ управленiе, онъ прежде всего, разумѣется, начнетъ переустроивать и передѣлывать заведенный нами порядокъ, а мнѣ присутствовать при этомъ постоянно и каждодневно будетъ очень ужъ тяжело, и я лучше обреку себя на бѣдность и нужду; но выйду въ отставку.» Онъ на эти слова мои немного улыбнулся. «Да, говоритъ: но я про Каргу сказалъ только одно мое предположенiе, къ вамъ же, говоритъ, конечно, если графъ оставитъ службу, всего бы справедливѣй было васъ назначить, но вы молоды очень… Сколько вамъ отъ роду лѣтъ?» «Сорокъ», говорю.
Ольга Петровна.
Пять прибавилъ?
Андашевскiй.
Пять прибавилъ!.. «Но, говоритъ, говорили въ когда нибудь съ самимъ графомъ о вашемъ желанiи занять его мѣсто?» Я говорю, что «я никакъ не могъ съ нимъ говорить объ этомъ, потому что оба мы такъ близко заинтересованы въ этомъ случаѣ». «По крайней мѣрѣ, говоритъ, супруга ваша, дочь его, могла бы дать ему эту мысль!» «И той, говорю, не ловко сказать ему объ этомъ. Вотъ если бы вы, говорю, ваше сiятельство, были такъ добры, что объяснили графу сущность дѣла. Онъ васъ безконечно уважаетъ и каждое слово ваше приметъ за законъ для себя!.. И я опять осмѣлюсь повторить вамъ, что прошу васъ объ этомъ нестолько въ видахъ личнаго интереса, сколько для спасенiя самаго дѣла, потому что иначе оно должно погибнуть!..» Молчитъ онъ на это… Я убѣжденъ, что у меня въ это время прибавилось сѣдыхъ волосъ!.. Взгляни, пожалуста, больше ихъ стало?
Ольга Петровна (взглядывая на волосы мужа).
Кажется, немного больше.
Андашевскiй.
Наконецъ прорѣкъ: «хорошо, говоритъ, я повидаюсь со старикомъ, поговорю съ нимъ и посовѣтую ему; а потомъ какъ онъ самъ хочетъ!..» «Безъ сомнѣнiя-съ, говорю, какъ самъ пожелаетъ потомъ»…
Ольга Петровна (лукаво).
Пусть-бы ужъ только онъ посовѣтовалъ!.. Отецъ очень хорошо пойметъ, что это равняется приказанiю.
Андашевскiй.
Конечно!
Ольга Петровна.
Онъ однако для этого самъ хотѣлъ прiѣхать къ отцу?
Андашевскiй.
Непремѣнно.
Ольга Петровна.
Но когда-же?
Андашевскiй.
Не знаю!.. Можетъ быть даже сегодня.
Ольга Петровна (съ безпокойствомъ).
Мнѣ поэтому сейчасъ-же надо ѣхать къ папа.
Андашевскiй.
Ты думаешь?
Ольга Петровна (съ тѣмъ-же безпокойствомъ).
Непремѣнно, а то князь прiѣдетъ къ нему, прямо скажетъ о твоемъ желанiи, это ужасно озадачитъ отца: онъ взбѣсится конечно и, пожалуй, чтобы повредить тебѣ, разскажетъ все про Калишинское дѣло и про Вуланда.
Андашевскiй (въ свою очередь тоже съ безпокойствомъ).
Но чѣмъ-же ты его отъ этого остановишь?
Ольга Петровна.
Знаю я чѣмъ его остановить… У меня многое есть, чѣмъ я могу на него дѣйствовать… Вели мнѣ поскорѣе подать карету. Эмилiя, подайте мнѣ шляпу!
Андашевскiй (подходитъ къ дверямъ и кричитъ).
Карету подавать для Ольги Петровны!
(Эмилiя – хорошенькая нѣмка-горничная подаетъ Ольгѣ Петровнѣ шляпку и уходитъ)
Ольга Петровна (надѣвъ торопливо шляпу и подавая руку мужу).
Прощай!
Андашевскiй (почти умоляющимъ голосомъ).
Возвращайся, Бога ради, скорѣе, не искушай моего терпѣнiя!
Ольга Петровна.
Прямо отъ отца и возвращусь сюда! (уходитъ).
Явленiе VI
Андашевскiй (начиная ходить взадъ и впередъ по комнатѣ).
Говорятъ въ Россiи служба очень прiятная и спокойная дѣятельность; но одинъ день такой, какъ сегодня, для меня пережить чего стоитъ, а иначе нельзя: не предусмотри и прозѣвай хоть одну минуту, изъ подъ носу утащатъ лакомый кусокъ. Вся задача въ томъ и состоитъ, чтобы раньше забѣжать другихъ!.. (безпокойство и нетерпѣнiе все болѣе и болѣе овладѣваютъ имъ). Жена вѣроятно долго еще не возвратится… Просто не знаю, что и дѣлать съ собою!.. Опiуму, кажется, съ удовольствiемъ-бы принялъ, чтобы заснуть на это время и ничего не чувствовать! (беря себя за лѣвый бокъ). Такое бiенiе сердца началось, что аневризмъ пожалуй наживешь!..
(Входитъ лакей).
Лакей (нѣсколько мрачнымъ и таинственнымъ голосомъ).
Госпожа Сонина опять пришла къ вамъ и желаетъ васъ видѣть.
Андашевскiй.
Только этого еще недоставало!.. (обращаясь къ лакею). Я, кажется, сказалъ тебѣ одинъ разъ навсегда, чтобы ты не только что никогда не принималъ ея, но даже не смѣлъ-бы и докладывать мнѣ объ ея посѣщенiяхъ.
Лакей.
Да я не хотѣлъ было докладывать, но она сѣла на лѣстницѣ на лавочку и говоритъ, что будетъ дожидаться, пока вы пройдете.
Андашевскiй (еще съ большимъ бѣшенствомъ).
Ну, я тебе отъ мѣста откажу, если ты ее сейчасъ же не протуришь!
Лакей.
Да мнѣ что!.. я пожалуй протурю! (Уходитъ).
Явленiе VIII
Андашевскiй (опять одинъ).
Какова наглость этой женщины!.. Послѣ того какую сдѣлала она противъ меня подлость и чуть было не погубила меня, ходитъ еще ко мнѣ!.. Чего она надѣется и ожидаетъ?.. Что я испугаюсь ее или разнѣжусь и возвращу ей любовь мою?.. Глупость въ нѣкоторыхъ людяхъ доходитъ иногда до такихъ предѣловъ, что понять даже невозможно!
(Звонитъ).
Явленiе IX
Входитъ тотъ-же лакей.
Андашевскiй (нетерпѣливо ему).
Что ты отказалъ?
Лакей.
Отказалъ-съ, ушла!
Андашевскiй.
Какъ-же ты это сдѣлалъ?
Лакей.
Сказалъ-съ, что если она не уйдетъ, такъ я за городовымъ схожу и вмѣстѣ ее выведемъ – она заплакала и ушла.
Андашевскiй.
Ну, и хорошо!.. спасибо! (смотритъ съ нетерпѣнiемъ на часы). А Ольги Петровны все еще нѣтъ! (лакею) Поди, приведи мнѣ извощика къ дому графа.
(Лакей уходитъ).
Андашевскiй.
Поѣду къ подъѣзду графа и буду на крыльцѣ его дожидаться жены!
(Занавѣсъ падаетъ).
Конецъ четвертаго дѣйствiя.
Дѣйствiе пятое
Явленiе I
Служебный кабинетъ графа Зырова. Огромный столъ весь заваленъ бумагами и дѣлами. Графъ, по прежнему, въ моложавомъ пиджакѣ, сидитъ передъ тѣмъ столомъ; лицо его имѣетъ почти грозное выраженiе. На правой отъ него сторонѣ стоятъ въ почтительныхъ позахъ и съ грустно наклоненными головами Мямлинъ и князь Янтарный; а налѣво полковникъ Варнуха, въ замирающемъ и окаменѣломъ положенiи, и чиновникъ Шуберскiй, тоже грустный и задумчивый.
Графъ (строго Варнухѣ).
Когда имено вы опредѣлены?
Полковникъ Baрнуха.
Приказомъ 17 августа, ваше сiятельство.
Графъ.
Но Алексѣй Николаичъ, я думаю, долженъ былъ бы предувѣдомить меня о томъ и спросить моего согласiя прежде, чѣмъ я буду имѣть честь прямо уже встрѣтиться съ вами на службѣ…
Полковникъ Baрнуха (плачевнымъ тономъ).
Я буду стараться, ваше сiятельство!
Графъ.
Стараться вы будете!.. Гдѣ вы прежде служили?
Полковникъ Baрнуха.
Смотрителемъ Огюньскаго завода!
Графъ.
Отчего же тамъ и не продолжали службы?.. На какомъ основанiи и на какихъ данныхъ пришла вамъ въ голову мысль искать настоящаго мѣста? Здѣсь надобно имѣть христiанскiя чувства, христiанское направленiе.
Полковникъ Baрнуха.
Я христiанинъ, ваше сiятельство.
Графъ.
To-ecть почему вы христiанинъ? Что въ церковь ходите и творите земные поклоны предъ образами… Тутъ нужно-съ быть человѣку религiозному въ душѣ, сознательно и просвѣщенно вѣрующему.
Мямлинъ (вытягивая голову и произнося робкимъ голосомъ).
Полковникъ Варнуха, ваше сiятельство, назначенъ по ходатайству князя Михаила Семеныча.
Графъ.
Я не съ вами говорю, а потому прошу васъ не вмѣшиваться!
(У Мямлина сейчасъ же при этомъ задергало лицо).
Графъ (снова обращаясь къ полковнику Варнухѣ).
Я заранѣе васъ предувѣдомляю, что я каждый день буду заѣзжать въ богадѣльню и горе вамъ, если хоть малѣйшее упущенiе встрѣчать буду! Снисхожденiя никакого не ждите!.. Мало что отъ службы уволю, подъ судъ еще отдамъ; потому что всякiй сверчокъ долженъ знать свой шестокъ: нечего было идти туда, куда вы не призваны ни по способностямъ вашимъ, ни по чему другому!..
