Жюль Ромэн - Диктатор

Дени, напряженно. Ваше величество, должно быть, немного удивлено, что ему приходится осведомлять меня о таком важном обстоятельстве?

Король, благожелательно. И да, и нет. Я понимаю, что человек в вашем положении не может вполне рассчитывать ни на своих вчерашних друзей, ни на тех, которых власть (он улыбается) еще не успела ему создать. И, на всякий случай, я предпочел заехать.

Дени, молчит, смотрит на короля, потом, в замешательстве неподдельного чувства. Я глубоко тронут, ваше величество, правда… поверьте мне. Мне очень дорого то, что вы сделали. (Отвечая на возражающий жест короля). Да. Мне хотелось бы поблагодарить вас в более достойных того словах. И я прошу извинить меня, что я говорю так нескладно.

Король. Господин Дени, я был бы плохой король, если бы поступил иначе.

Дени, снова спокойный. Ваше величество, в виду срочности, мне позволит… (Он показывает знаком, что хочет позвонить вахтеру).

Король, живо. Сделайте одолжение, и я могу уйти, если я хоть сколько-нибудь вас стесняю.

Дени, останавливая его движением. Нет, нет, ваше величество! (Звонит).

Те же, вахтер, секретарша, потом Рэсс.

Дени, вахтеру, в то время как король садится в стороне. Позовите мне начальника кабинета, господина Седье.

Вахтер. Господин Седье еще не пришел, господин председатель.

Дени. Попросите сюда какую-нибудь машинистку. (Вахтер выходит. Немного погодя через маленькую дверь входит молоденькая секретарша, с карандашом и блокнотом. Она видит короля и теряется. Король успокаивает ее улыбкой, Дени жестом). Настукайте следующее и затем дайте мне сейчас же подписать. «Служебная записка господину Седье. (Диктуя, он звонит). Председатель совета министров, имев надобность в господине Седье в (он смотрит на часы) девять часов и десять минут и не застав его на службе, просит господина Седье считать себя в отставке». (Вошедшему вахтеру). Попросите господина Рэсса. (Диктует). «Господин Седье благоволит не обращаться к председателю совета ни с какими заявлениями по этому вопросу». (Секретарша кланяется и уходит в ту же дверь. Большая дверь неуверенно приотворяется. Входит Рэсс. При виде короля он отвешивает глубокий поклон, которого тот якобы не замечает. Дени Рэссу). В котором часу вы узнали о железнодорожной забастовке?

Рэсс, крайне растерянный, бросает тревожные взгляды то на короля, то на Дени, потом.

Рэсс. Я об этом услыхал… совершенно случайно… господин председатель… несколько минут тому назад…

Дени. Почему вы мне ничего не сказали об этом, когда были здесь у меня?

Рэсс, хочет ответить: «Я ничего не знал», но передумывает и с жалким видом. Я не смел, господин председатель… во-первых, это было вне службы… а потом, эту новость я узнал путем… не достаточно официальным…

Дени, не повышая топа. Господин Рэсс, если бы это зависело только от меня, я бы вас немедленно выгнал отсюда. Но вы чиновник и пользуетесь, насколько я знаю, известными гарантиями. (Пауза). Я желаю видеть здесь у себя в кабинете, и не позже, чем через двадцать минут, министров внутренних дел, путей сообщения и военного, префекта полиции, начальника охраны и всех управляющих отдельных сетей или, в крайнем случае, их заместителей. Ступайте. (Рэсс уходит второпях. Дени королю, идя по кабинету). Вот человек, который в известных случаях должен очень быстро исполнять поручения. (Он отворяет дверь, в которую вышел Моттле. Зовет). Моттле!

Тем временем в комнату вернулась секретарша. Дени подзывает ее и подписывает бумагу. Секретарша уходит.

Дени, король, Моттле; потом Дени и король.

Дени, к Моттле, который, войдя, ступил всего два-три шага, громко. Железные дороги забастовали сегодня утром в шесть часов. Да, все линии, вот видишь! Беги посмотреть, что делается. Узнай, кто отдал распоряжение; состав стачечного комитета и все, что за этим кроется. Все эти сведения доставь мне сюда как можно скорее. Заодно скажи тем, у кого есть еще уши, чтобы слышать, как я это называю: «Безумие и предательство». (Моттле исчезает. Дени, подходя к королю). Мой человек, на которого я полагаюсь. Он в час времени сделает мне больше, чем пятьдесят полицейских. (Угадывая мысль короля). Он бы давно сообщил мне об этом. Но вчера он очень утомился и сегодня поздно встал. (Телефонный звонок. Дени берет трубку). «Это я». (Королю). Полиция, разумеется. Рэсс поднял их на ноги. (В трубку). «Да… я знаю… вы должны были это мне сказать три часа тому назад… С подробностями я мог бы подождать… Простите! Меня очень легко было найти… Мы это выясним… хорошо… Я ознакомлюсь с мерами, которые вы приняли; вы за них ответственны, не правда ли?.. Вы будете здесь через пятнадцать минут».

Вешает трубку.

Король, тоном дружеской беседы. Не кажется ли вам, все-таки, немного странным, что эту забастовку объявили без вашего ведома?

Дени. О, я это тоже выясню!

Король, осторожно. Ведь эти люди так или иначе ваши сторонники? Они должны бы так или иначе радоваться вашему приходу к власти?

Дени, улыбаясь. Они бы этому радовались, если бы они были бесплотные духи.

Король, шутливо. А они не бесплотные духи?

Дени. О, нет!

Король, осторожно. Не думается ли вам, что здесь можно видеть руку господина Фереоля?

Дени, хмурясь. В сегодняшней забастовке?.. Может быть.

Король. Что это собственно за человек? Выдающийся?

Дени. Очень выдающийся, ваше величество.

Король. …Честный?

Дени. Безусловно, честный.

Король, мягко. …Один из ваших личных друзей, не правда ли?

Дени. Мой лучший друг, ваше величество.

Король, помолчав. Тогда как же так?..

Дени, глухо. Он не одобряет того, как я поступил.

Король. Придя сюда? (Дени кивает головой. Король задумывается, потом продолжает тоном добровольного признания, безыскусственно). Дружба — если это действительно дружба — не такая вещь, конечно, чтобы о ней можно было говорить на ветер. Когда я был молод, я не думал, что когда-нибудь узнаю — как знаю теперь, — какой она может быть исключительной, и главное — невозвратимой. (Он задумывается, продолжает не сразу). Наш взгляд на жизнь может зависеть от дружбы. (С большой простотой и мягкостью). Лучший друг, которого я имел, был принципиальным противником монархии. Мы много спорили об этом. Хоть он меня и не убедил, я настолько свыкся с его мыслями, что они до некоторой степени стали и моими. Если бы к тому времени, когда умер мой отец, мы еще продолжали быть друзьями, мне бы потребовалось большое усилие, чтобы принять корону. Теперь все это кажется мне крайне преувеличенным, почти нелепым… и все ж таки!

Дени, слушавший со сдержанным волнением. Так вашу дружбу с этим человеком разрушило не самое ваше вступление на престол?

Король. Нет, а манера вести себя, общий пошиб, который он понемногу усваивал и который был из тех, что мы когда-то презирали в других.

Дени. Он потерял право на уважение?

Король, немного удивленный интонацией Дени. Я бы не сказал… но, расставаясь с ним, я знал почти наверное, что мне не пришлось выдумывать предлогов.

Дени, как бы про себя. Да, и это громадное облегчение. (Другим тоном). Но с тех пор у вас же завязались новые дружбы?

Король, все так же просто. Нет, если не считать дружбу с моей женой, которой я бесконечно дорожу. Я знаю приятельские отношения, знаю симпатии, глубокие и искренние, мне кажется; знаю преданность, способную на очень многое, быть может. Всегда говорится, что у королей не бывает друзей. Это правда. Мы окружены чем-то вроде священного ужаса первобытных времен. Я даже не знаю, насколько здесь могла бы сохраниться и дружба детских лет. Или же надо, чтобы мы могли встретить, привлечь к себе таких людей, каких, должно быть, не существует, воспитанных вне чувств почтительности и возмущения, невосприимчивых от природы ко всей этой королевской магии. (Пауза. Король глядит перед собой, скрестив руки). Но, может быть, тогда мы сами почувствовали бы себя уязвленными, отшатнулись бы. Да, да! Человек всегда еще более глуп, чем жалок. (Он отгоняет свои мысли, выпрямляется и оживленным тоном). Так значит, по-вашему, мы с этим справимся? (Дени, тоже оторванный от своих мыслей, делает движение). Положение не будет постепенно ухудшаться?