Пьесы - Жан Жене
КЛЕР. Не начинай снова. Посмотри лучше в окно. Я ничего не вижу, слишком темно.
СОЛАНЖ. Я хочу говорить. Мне надо выговориться. Я любила чердак, потому что бедность порождает убогое воображение. Нет необходимости поднимать шторы, ходить по коврам, дотрагиваться до мебели… взглядом или тряпкой, нет зеркал, балконов. Ничто не принуждало нас к прекрасным жестам.
Клер делает какое-то движение.
Да успокойся, ты и в тюрьме будешь изображать из себя госпожу, Марию-Антуанетту, прогуливаясь ночью по квартире…
КЛЕР. Ты сошла с ума! Я никогда не гуляла по квартире.
СОЛАНЖ (с иронией). Ах! Мадемуазель никогда не гу-гуляла по квартире! Не заворачивалась в занавески и кружевные покрывала? Не смотрелась в зеркало, не выходила в два ночи на балкон приветствовать толпу, сбежавшуюся под ее окна? Никогда? Нет? Никогда?
КЛЕР. Соланж…
СОЛАНЖ. Ночь слишком темна, чтобы шпионить за госпожой. А на балконе ты считала себя невидимкой. За кого ты меня принимаешь? Не старайся доказать мне, что ты лунатичка. По крайней мере сейчас ты можешь признаться.
КЛЕР. Соланж, ты кричишь. Прошу тебя, говори тише. Мадам может войти незаметно… (Бежит к окну и приоткрывает занавеску.)
СОЛАНЖ. Оставь занавески в покое, я все сказала. Мне не нравится, как ты приподнимаешь занавеску. Меня переворачивает от твоего жеста. Опусти ее. Утром в день ареста Месье делал так же, когда ждал полицейских.
КЛЕР. Любое движение кажется тебе жестом убийцы, готового удрать по черной лестнице. Теперь ты боишься.
СОЛАНЖ. Можешь иронизировать, злить меня. Давай иронизируй! Никто меня не любит! Никто нас не любит!
КЛЕР. Она, она любит нас. Она добра. Мадам добра! Мадам обожает нас.
СОЛАНЖ. Любит нас, как свои кресла, как свой розовый унитаз, как свое биде. А мы не можем любить друг друга. Грязь…
КЛЕР. О!
СОЛАНЖ. Грязь не любит грязи. И ты думаешь, я решусь продолжать эту игру, а вечером возвращусь на свою железную кровать. Сможем ли мы продолжить игру. А я, если мне не надо будет плевать на того, кто называет меня Клер, я задохнусь этой слюной! Мои плевки — это мои бриллианты!
КЛЕР (поднимается, плача). Тише, прошу тебя, говори… Говори о доброте Мадам.
СОЛАНЖ. О ее доброте! Ей легко быть доброй, приветливой и нежной! Ах! Ее нежность! Когда она красива и богата. А быть доброй, когда служишь… Мы можем показать себя лишь во время уборки или мытья посуды. Или когда действуем веником, как веером. Наши жесты элегантны, когда мы орудуем тряпкой. Или когда, как ты, позволяем себе ночью роскошь совершить исторический проход по апартаментам Мадам.
КЛЕР. Соланж! Опять? Чего ты хочешь? Ты думаешь, взаимные обвинения помогут нам успокоиться? Я могла бы рассказать тебе что-нибудь похлеще.
СОЛАНЖ. Ты?
КЛЕР. Именно я. Если бы захотела. Потому что, в конце концов…
СОЛАНЖ. Что — в конце концов? На что ты намекаешь? Ты сама заговорила об этом человеке. Как я тебя ненавижу, Клер.
КЛЕР. И я тебя. Но мне не нужен предлог вроде молочника, чтобы тебе угрожать.
СОЛАНЖ. Кто здесь вообще угрожает? А? Ну что ты молчишь?
КЛЕР. Сначала ты. Стреляй первой. Ты отступаешь, Соланж. Ты не осмеливаешься обвинять меня в самом страшном, в моих письмах в полицию. Весь чердак был завален черновиками, много-много листов. Я придумывала самые ужасные истории, а ты воспользовалась лучшими из них. Вчера вечером, когда ты изображала Мадам в белом платье, ты радовалась, представляя, как тайно пробираешься на корабль с заключенными, на…
СОЛАНЖ. На «Ламартиньер».
КЛЕР. Ты сопровождала Месье, своего любовника… Ты бежала из Франции. Ты отплывала к Острову Дьявола или в Гвиану с ним. О, прекрасный сон! Ты позволила себе роскошь стать проституткой, гетерой благодаря тому, что я осмелилась послать анонимные письма. Ты упивалась своей жертвой, тебе нравилось нести свой крест нераскаявшейся грешницы. Вытирать ему лицо, поддерживать его, отдаваться стражникам, лишь бы ему было оказано какое-то послабление.
СОЛАНЖ. Ты сама только что говорила, что пойдешь за ним.
КЛЕР. Я не отрицаю. Я лишь подхватила твою историю. Но с меньшим рвением. Еще наверху, когда мы писали письма, ты покачивалась на воображаемых волнах!
СОЛАНЖ. Ты себя не видела.
КЛЕР. О нет! Я смотрю на твое лицо и вижу все муки нашей жертвы. Месье сейчас за решеткой. Давай радоваться. По крайней мере, мы избежим его насмешек. Так тебе легче представлять, как ты отдыхаешь на его груди, его тело, его походку. О, ты уже покачивалась на воображаемых волнах! Ты уже отдавалась ему. Даже рискуя все провалить…
СОЛАНЖ. Что?
КЛЕР. Поясню. Да, провалить. Ведь, чтобы написать разоблачительные письма в полицию, мне нужны были факты, даты. Что я делала? А? Вспомни. Ах, моя дорогая, вы прелестно покраснели. Тебе стыдно. А ты ведь была там. Я рылась в бумагах Мадам и наткнулась на ту самую переписку…
Молчание.
СОЛАНЖ. Дальше что?
КЛЕР. Ты меня раздражаешь! «Дальше что!» Дальше ты захотела сохранить письма Месье. Еще вчера вечером на чердаке я нашла открытку Месье, адресованную Мадам!
СОЛАНЖ (агрессивно). Ты роешься в моих вещах!
КЛЕР. Это мой долг.
СОЛАНЖ. Я удивлена твоей подозрительностью…
КЛЕР. Я осторожна, а не подозрительна. Когда я рисковала, стоя на коленях на ковре, пытаясь взломать замок секретера, чтобы наша версия основывалась на точных данных, ты, возбудившись сюжетом о преступном любовнике, осужденном и высланном, покинула меня!
СОЛАНЖ. Я поставила зеркало так, чтобы видеть входную дверь. Я была начеку.
КЛЕР. Неправда! Я все замечаю, давно за тобой наблюдаю. Со свойственной тебе предусмотрительностью ты стояла у входа в кабинет и была готова отскочить на кухню при появлении Мадам!
СОЛАНЖ. Ты лжешь, Клер, я следила за коридором.
КЛЕР. Неправда! Мадам едва не застала меня за работой! Ты, не обращая внимания на то, как дрожат мои руки, когда я искала бумаги, проплывала по морям, пересекала экватор…
СОЛАНЖ (с иронией). А ты? Такое впечатление, что ты ничего не знаешь о своих экстазах, попробуй сказать, что ты никогда не мечтала о каторжнике! Именно об этом каторжнике! Попробуй сказать, что ты предала его не ради своих тайных приключений.
КЛЕР. Все это мне известно, и больше того. Я самая предусмотрительная. Но историю выдумала ты. Повернись. Если бы ты только видела себя, Соланж. Солнце джунглей еще сейчас освещает твое лицо. Ты готовишь побег своему возлюбленному. (Нервно смеется.) Как ты работаешь! Успокойся, я ненавижу тебя по другой причине.
