Татуированная роза - Теннесси Уильямс
Серафина: Невероятно! Лицо простофили — а тело мужа.
Слышно, как на кухне Альваро разбивает лед. Серафина неумело пытается открыть штопорам бутылку вина, но безуспешно. Альваро возвращается с ведерком льда, небрежно ставит его на стол, так что кусок летит на пол. Он лезет за ним и вытирает о рубаху.
Серафина: Было бы чище просто с пола.
Альваро: Простите. Сполоснуть?
Серафина: Не надо.
Альваро: Вообще-то я чистый…
Серафина: Ладно, ладно. Бутылку надо на лед, а главное — не разлить, когда открываешь.
Альваро: Разрешите мне. Ваши руки не для грубой работы.
Серафина отдает бутылку и снова разглядывает его через очки.
Серафина: Между прочим, эти белые лоскутки на полу не от снегопада. Я шила газовые платья для выпускного бала. Дочери и еще тринадцати девочкам. Не знаю, как жива осталась.
Альваро: Вот и взбодритесь от вина.
Снаружи раздаются шумные молодые голоса.
Серафина: Молодежь в этом городе словно с цепи сорвалась. В Сицилии если парень с девушкой танцует, значит, они жених и невеста, иначе нельзя, а так — только с приятелем или с подругой. А здесь — на пикник, на остров — только их и видели. Мальчишки, девчонки, учителя — все как безумные.
Альваро: Вот! (С треском вылетает пробка. Серафина вскрикивает от неожиданности, опирается на стол. Он смеется. Она вместе с ним безудержно, не в силах остановиться и перевести дух.) Мне нравится, когда женщина смеется от всего сердца.
Серафина: А если от всего сердца плачет? Альваро: Мне нравится все, что женщина делает от всего сердца.
Обоим вдруг становится неловко, смех умолкает. Он подает ей бокал искристого вина со льдам. Она шепчет: «Безумие» Машинально подносит пораненный палец ко рту; отходит от стола, неуверенно держа стакан.
Альваро (нервно): Я вижу, у вас был тяжелый день. (Вдруг подскакивает к окну!) Эй, вы, ребята, а ну, слезай с грузовика! Не трогайте бананы! (При словах «грузовик» и «бананы» Серафина вздрагивает и проливает на себя немного вина!) Хулиганы! Извините.
Серафина: Вы бананы возите?
Альваро: Да, синьора.
Серафина: Это — десятитонка?
Альваро: Восьмитонка.
Серафина: Мой муж возил бананы в десятитонке.
Альваро: Ну, ведь он был барон.
Серафина: А вы только бананы возите?
Альваро: Только бананы. А что еще можно?
Серафина: Мой муж возил бананы, но под ними кое-что еще. Он ничего не боялся, смелый был, как цыган. «Как цыган»? Кто это сказал? Не хочется вспоминать. (Разговор их полон непонятных колебаний, незаконченных фраз и неопределенных жестов. Каждый из них перенес унижение и теперь находится в некоторой прострации. В их разговоре удивительная интимность и теплота, возникающая при первой встрече двух одиноких людей, обоим это необычно приятно, словно прохладный ветер подул вечером после палящего зноя. Серафина машинально берет со стола открытку с видом Сицилии!) Священник был против этого.
Альваро: Чего?
Серафина: Чтобы я хранила пепел. Это против закона Церкви. Но мне надо было хоть что-то оставить себе, а больше у меня не было ничего. (Кладет открытку!)
Альваро: А что здесь дурного? Ничего. Тело б уже разложилось, а пепел, он всегда такой же.
Серафина (с готовностью): Ну да, тела разлагаются, а пепел всегда такой же. Смотрите. Это наша свадьба. (Нежно снимает со стены фотографию.) Это я — невеста, а это (ударяя по фотографии пальцем и поворачивая к нему сияющее лицо) — мой муж! (Пауза. Он берет фотографию, подносит к глазам, затем отставляет, затем — снова к глазам. Все это с подчеркнутым проявлением благоговения?) А? А? Что скажете?
Альваро (медленно, с большим чувством): Красивый! Какой красивый!
Серафина (вешает фотографию наместо): Как роза. У него на груди была такая татуировка: роза. (Вдруг неожиданно?) Вы верите в чудеса и совпадения?
Альваро: Если бы ни совпадение, меня бы здесь не было. Вас бы не было. Мы бы не разговаривали сейчас.
Серафина: А ведь правда. Я вам сейчас расскажу кое-что о татуировке мужа, о розе. Она была у него на груди. Однажды ночью я просыпаюсь, как будто жжет вот здесь. Зажигаю свет. Смотрю и на груди вижу розу. На мне, на моей груди — его татуировку.
Альваро: Странно.
Серафина: И это была та самая ночь — приходиться быть откровенной, иначе непонятно…
Альваро: Мы взрослые люди.
Серафина: В ту ночь я зачала сына, а в день гибели мужа потеряла его.
Альваро: Надо же. А вы не могли бы показать мне розу?
Серафина: Ее сейчас нет, это длилось мгновение. Но я ее видела, видела ясно. Вы верите мне?
Альваро: Конечно.
Серафина: Не знаю, почему я вам все рассказала. Но мне понравилось, как вы сказали — «тела разлагаются, а пепел всегда такой же». Чистый, незапятнанный. А ведь есть люди, которые хотят все испачкать. Сегодня двое таких вот были здесь в доме и сказали мне страшную ложь. Чудовищную. Поверь я, что это правда — я бы урну разбила, а пепел вытряхнула. (Внезапно бросает стакан на пол?) Разбила! Разбила! Вот так!
Альваро: Баронесса…
Серафини метлой убирает осколки стекла.
Серафина: Взяла бы метлу и как мусор, через черный ход.
Альваро (потрясен ее страстностью, с некоторым почтением): Что же они вам сказали?
Серафина: Нет, нет, нет. Не надо говорить об этом. (Бросает метлу.) Я хочу забыть, забыть, все. Это — ложь, обман. Подлый обман, подлый, как сердца этих сук!
Альваро: Правильно. Я бы тоже забыл все, что причиняет горе.
Серафина: Память о любви не причиняет горя. Горе приходит, когда поверишь в ложь, что оскверняет ее. Я в ложь не верю. Пепел чист. И память о розе в моем сердце тоже чиста. Ваш бокал пуст.
Альваро: И ваш тоже. (Они наполняют стаканы: он ходит по комнате, оглядывается. Всякий раз, когда поднимает какой-нибудь предмет, чтобы осмотреть, она мягко берет его из рук и оглядывает сама с неожиданным для себя интересом) А у вас тут уютное гнездышко.
Серафина: Ну, что вы, все так скромно. А у вас хорошо дома?
Альваро: У меня трое на руках.
Серафина: Кто?
Альваро (считая по пальцам): Во-первых, сестра, старая дева, во-вторых, слабоумная бабушка, и, в-третьих, выпивоха папаша, с которым даже чертям неохота связываться, чтобы в ад отволочь. В карты играет с утра до вечера и с вечера до утра. И все под пиво.
Серафина: Любит пиво?
Альваро: Обожает. И еще — лотерею. А с весны сестра все болеет. С головой у нее
