Агнесса - Владимир Константинович Внук
В составе Речи Посполитой,
Между Варшавой и Москвой,
Как между Сциллой и Харибдой,
Одна ведёт неравный бой!
Ходкевич и Новодворский скачут к хоругвям. Томаш Сапега хочет ехать вслед за ними, но Лев Сапега его останавливает.
Лев Сапега
Не уходи, тебе письмо
Томаш Сапега
(разворачивая бумагу)
Что вижу я? Знакомый почерк…
Лев Сапега
Оно издалека пришло.
Читай внимательно меж строчек!
Томаш Сапега читает письмо. Откуда-то издалека доносится голос Агнессы.
Агнесса
Я – лилия. Я – трепетный цветок –
Раскрывшийся, дрожащий, белоснежный.
Сорви меня – и каждый лепесток
Потянется к тебе в порыве нежном.
Я – «Лилия» – старинный гордый герб.
Я помню боль и горечь поражений,
Огонь пожарищ и триумф побед,
И череду ушедших поколений.
Я – «лилия» – позорное клеймо,
Горящее огнем кроваво-алым.
На грудь мою оно нанесено
За преступления, что я не совершала.
Я – Лилия…
Томаш Сапега
Не может быть! Она… в тюрьме?…
Лев Сапега
Что может быть, чего не может –
Об этом не известно мне.
Иная мысль меня тревожит –
Счёт времени пошёл на дни!
Отбрось ненужные сомненья,
Не рассуждай – скачи, беги!
В твоих руках её спасенье!
Томаш Сапега вскакивает на коня и галопом скачет к литовскому лагерю.
СЦЕНА XX.
ПЛОЩАДЬ ПЕРЕД МОНАСТЫРЁМ СВЯТОГО ФРАНЦИЗСКА АССИЗСКОГО В ГОЛЬШАНАХ.
8 октября 1618 года.
Рыночная площадь полна народу. Торговцы расхваливают свои товары, покупатели торгуются, бегают ребятишки, гадают цыганки, нищие просят милостыню.
Мальчик с лотком
Баранки, бублики, ватрушки,
С яйцом и луком пироги!
Продавец тряпичных кукол
Кому весёлые игрушки?
Сапожник
Чиню-латаю сапоги!
Нищий
(подползая на коленях к шляхтичу)
Подайте грош, я голодаю!
Шляхтич
(замахиваясь плетью)
Холоп, схизматик, прочь с пути!
Цыганка
(юной шляхтенке)
Красавица, дай погадаю!
Лишь ручку мне позолоти.
В подвальном окне монастыря, забранном железной решёткой, появляется Агнесса – простоволосая, в рваной и грязной рубахе-саване, закованная в цепи.
Агнесса
(едва слышно)
У всех над головою небо,
Над мною – свод из кирпича.
Все носят платья, я – отрепья,
Всем светит солнце, мне – свеча.
Но всё же, сердцем замирая,
И дни, и ночи напролёт
Я, не смыкая глаз, гадаю
В каком обличье смерть придёт,
И вынесет свое решенье:
Стальной отточенный топор?
Петля пеньковая на шее?
Всепожирающий костер?
Не лучше ль, сдернув с плеч рубаху,
Скрестив запястья за спиной,
Без сожаленья перед плахой
Колени преклонить самой?
Не лучше смерть одним ударом,
Чем жизнь в объятьях мертвеца?
Желаннее конец кошмарный,
Чем вечный ужас без конца!
Вдоль стены монастыря идут патриарх Игнатий, Бонавентура Раковский, отец Иоаким.
Патриарх Игнатий
(указывая на Агнессу)
Замаливает смертный грех.
Шептуха, еретичка, ведьма!
Бонавентура Раковский
На то и создан человек,
Чтобы грешить на белом свете,
А после за грехи страдать,
И, кары избежать желая,
В костёле лицемерно лгать,
На милость неба уповая.
Отец Иоаким
Глядите, как колдунья злобно
Сверкает зенками во мгле!
В цепях, поди, не так удобно
Летать по небу на метле!
Агнесса
(хватаясь за прутья решётки)
Оковы мне совсем не в тягость,
И верх рубища моего,
Разорванный, как перед казнью,
Милей тончайшего жабо.
Что цепи мне? Я из могилы
Лечу в заоблачную высь.
Всем путам мира не под силу
Стреножить раненую мысль!
Пусть я в цепях – но я свободна!
Вам не сковать мои уста!
Как вольный ветер, я бесплотна,
Подобно Ангелу, чиста.
Но вы – совсем иное дело:
Ни ваше собственная жизнь,
Ни ваше собственное тело –
Ничто вам не принадлежит.
Вы – ничего, пустое место,
Шестёрки четырёх мастей,
Фигурки из ржаного теста,
Рабы пороков и страстей.
Куда ведёте вы народы,
Слепых незрячие вожди?
Желаете, я вам открою
О том, что ждёт вас впереди?
Тогда внимайте мне – где ныне
Стоят костёл и монастырь,
Останутся одни руины,
И зарастёт травой пустырь.
Позорных виселиц глаголи
Обезобразят все поля,
И от невыносимой боли
Исторгнет громкий стон земля.
Счёт жертв пойдёт на сотни тысяч,
Взметнётся пламя над жнивьём,
И над безмолвным пепелищем
Кружиться будет вороньё…
Люди на площади испуганно крестятся.
Отец Иоаким
Опять безумная пророчит,
Смущая праведный народ,
И людям головы морочит,
И бедствия на нас зовёт.
Патриарх Игнатий
Предупреждал я: ей милее
Поститься и святых молить,
Чем предаваться развлеченьям.
Её не смогут усмирить
Ни кандалы, ни власяница,
Ни самый мрачный каземат!
Бонавентура Раковский
(перебирая чётки)
Могила – лучшая темница
А ком земли – надежный кляп!
Бонавентура Раковский резко дёргает чётки – нить рвётся, и кипарисовые бусины падают на землю к ногам настоятеля.
СЦЕНА XXI.
ПОГРЕБАЛЬНЫЙ СКЛЕП МОНАСТЫРЯ ФРАНЦИЗСКА АССИЗКОГО.
9 октября 1618 года.
На своде склепа висит чёрное католическое распятие. Возле стен стоят несколько гробов, некоторые из них сгнили и разрушились от времени.
В глубине склепа темнеет небольшая сводчатая ниша, в стене которой вделано железное кольцо. Возле ниши стоят патриарх Игнатий, Бонавентура Раковский и отец Иоаким.
Открывается дверь, входит Анна Алоиза, за ней следует горбатая монахиня, которая ведёт закованную в цепи Агнессу. Замыкают процессию кузнец и подмастерье.
Патриарх Игнатий
(преграждая путь процессии)
Откликнись, небу неизвестный,
Кто переступит сей порог?
Анна Алоиза
Княжна Острожская Агнесса
Преславного герба «Острог».
Патриарх Игнатий
Княжна Острожская? Нет, стой!
Господь не знает таковой!
Пред Господом все званья света –
Лишь суета. Так кто же ты?
Анна Алоиза
Раба Господняя Агнесса,
Усопшая вчера.
Патриарх Игнатий
(отступая в сторону и давая дорогу процессии)
Входи!
Бонавентура Раковский
Войди в свой погребальный склеп!
Из праха вышла – в прах вернешься!
Нетленного на свете нет:
Сталь и бумага, рвань и роскошь,
Земля и камень, ночь и день,
Огонь и лёд, Луна и Солнце –
Всё в мире превратится в тлен,
Всё в мире прахом обернется!
Ты скроешься в бездонной мгле,
Где нет ни радости, ни страха!
Тлен – к тлену, а земля – к земле!
Отныне ты – лишь горстка праха!
Отец Иоаким и горбатая монахиня силой вводят Агнессу в склеп и заставляют встать на колени.
Патриарх Игнатий подаёт знак кузнецам, те подходят к Агнессе.
Подмастерье
Простите нас великодушно,
Мы люди подневольные.
Агнесса
Скорее делайте, что нужно,
Лишь боль не причините мне.
Кузнецы заводят Агнессе руки за спину и приковывают цепь оков
