Оноре Бальзак - Вотрен
Рауль. Его бесстрашие ужасает меня. Но он всегда оказывается прав.
Вотрен. К столу!
Все. К столу!
Вотрен. Не грусти, радуйся своему счастью. Давай потешимся напоследок, пока ты еще свободен! Я буду угощать тебя только испанскими винами; согласись, что это очень мило с моей стороны.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Гостиная в особняке герцогини де Кристоваль.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Герцогиня де Кристоваль и Инесса.
Инесса. Если происхождение господина де Фрескаса сомнительно, я найду в себе силы отказаться от него, маменька. Только прошу вас, будьте так добры, не настаивайте на моем браке с маркизом де Монсорелем.
Де Кристоваль. Я возражаю против безрассудного брака с Раулем, но я не потерплю и того, чтобы вы были принесены в жертву честолюбию семьи де Монсорелей.
Инесса. Безрассудный брак? Как знать? Вы думаете, что Рауль авантюрист, а я верю, что он благородный человек. И ведь ни у вас, ни у меня нет никаких доказательств.
Де Кристоваль. Доказательств не придется долго ждать. Монсорели слишком заинтересованы в том, чтобы разоблачить его.
Инесса. А он! Он слишком любит меня и, конечно, поспешит доказать, что достоин нас. Согласитесь, маменька, что его поведение вчера было исполнено благородства.
Де Кристоваль. Но, милая моя сумасбродка, ведь твое счастье — это и мое счастье! Лишь бы Рауль удовлетворял требованиям света, и я готова отстаивать вас против Монсорелей при испанском дворе.
Инесса. Ах, маменька! Значит, вам он тоже нравится?
Де Кристоваль. Но ведь он — твой избранник!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и лакей; потом Вотрен и Ляфурай.
Лакей подает графине запечатанный конверт с визитной карточкой.
Де Кристоваль (Инессе). Генерал Крустаменте, секретный посланник его величества дона Августина Первого[14], императора Мексики. Что это значит?
Инесса. Из Мексики! Вести от папеньки!
Де Кристоваль (лакею). Просите!
Вотрен (в форме мексиканского генерала; рост искусственно увеличен; шляпа с белым плюмажем; небесно-голубой мундир богато расшит; белые панталоны; золотисто-желтая перевязь; волосы завиты и падают на плечи, как у Мюрата; на боку — большая сабля; цвет лица смуглый; грассирует наподобие мексиканских испанцев; голос гортанный). Я имею честь говорить с герцогиней де Кристоваль?
Де Кристоваль. Да, сударь.
Вотрен. А мадемуазель!
Де Кристоваль. Это моя дочь.
Вотрен. Сеньора Инесса, принцесса Архосская? При виде вас сразу понимаешь, почему господин де Кристоваль так боготворит свою дочь. Сударыни, прежде всего прошу у вас соблюдения полнейшей тайны. Возложенная на меня миссия и без того трудна, а если возникнут подозрения, что между нами существует какая-то связь, все мы будем скомпрометированы.
Де Кристоваль. Я сохраню в тайне и ваше имя и ваше посещение.
Инесса. Генерал, речь идет о моем отце, позвольте мне остаться.
Вотрен. Вы дворянки и притом испанские — я верю вашему слову.
Де Кристоваль. Я прикажу слугам молчать.
Вотрен. Ни в коем случае. Требовать от них молчания — значит подстрекать их к болтовне. За своих я отвечаю. Я обязался, как только буду в Париже, доставить вам вести от господина де Кристоваля, и вот мой первый визит — к вам.
Де Кристоваль. Расскажите же поскорее о моем муже, генерал. Где он?
Вотрен. Мексика, сударыня, стала тем, чем рано или поздно должна была стать: государством, не зависимым от Испании. В настоящую минуту там не осталось ни одного испанца, теперь там только мексиканцы.
Де Кристоваль. Так неожиданно?
Вотрен. Все совершается неожиданно для тех, кто не умеет видеть причин. Ничего не поделаешь! Мексике необходимо было стать независимой, и она избрала себе императора. На первый взгляд это, пожалуй, кажется странным, а в сущности вполне естественно; принципы всегда осуществляются медленно, но люди всегда торопятся.
Де Кристоваль. Что же сталось с моим мужем?
Вотрен. Успокойтесь, герцогиня: он не император. Герцогу чуть было не удалось, путем отчаянного сопротивления, удержать страну в повиновении Фердинанду Седьмому[15].
Де Кристоваль. Но, сударь, мой муж не военный.
Вотрен. Разумеется. Но он искусный царедворец и прекрасно сыграл свою роль. В случае успеха он вновь вошел бы в милость и Фердинанду пришлось бы волей-неволей назначить его вице-королем.
Де Кристоваль. В какое странное время мы живем!
Вотрен. Да, революции следуют одна за другою, но друг на друга не похожи. Всюду подражают Франции. Однако умоляю вас: не будем говорить о политике — это слишком жгучая тема.
Инесса. А получил папенька наши письма, генерал?
Вотрен. В такой сумятице письма могут легко затеряться; ведь даже короны пропадают бесследно!
Де Кристоваль. Но где же сейчас мой муж?
Вотрен. Старик Амоагос, который пользуется в Мексике огромным влиянием, спас герцога как раз в тот момент, когда я отдал распоряжение его расстрелять...
Де Кристоваль и Инесса. Ах!
Вотрен. Тут-то мы с ним и познакомились.
Де Кристоваль. Вы, генерал?
Инесса. С папенькой?
Вотрен. Ах, сударыни, либо он меня повесил бы как повстанца, либо мне предстояло стать героем освобожденной нации, — и вот я перед вами! Амоагос неожиданно появился во главе своих рудокопов — и вопрос был решен. В награду за помощь Амоагос потребовал, чтобы я освободил его друга, герцога де Кристоваля. Между нами говоря, мой повелитель, император Августин, — только имя. Будущее Мексики всецело в руках партии старика Амоагоса.
Де Кристоваль. Что это за Амоагос? По вашим словам, он полный властелин Мексики?
Вотрен. Неужели здесь он не известен? Не может быть! Что же тогда сблизит Старый свет с Новым! Разве что пар! Вот и разрабатывайте после этого золотые копи! Будьте доном Иниго-Хуан-Варако-Кардаваль де лос-Амоагос-лас-Фрескас-и-Пераль... Но из множества наших фамилий мы, испанцы, как вам известно, всегда называем только одну. Например, я зовусь просто Крустаменте. Словом, будьте вы хоть кандидатом в президенты мексиканской республики, Франция вас все равно не знает. Сударыни, старик Амоагос принял господина де Кристоваля, как и надлежало природному арагонскому дворянину принять испанского гранда, который изгнан за то, что он пленился прекрасным именем Наполеона.
Инесса. В числе прочих имен вы, кажется, упомянули имя Фрескас?
Вотрен. Да, Фрескас — название второй копи, которую разрабатывает дон Кардаваль. Но обо всем, чем герцог ему обязан, вы узнаете из писем, которые я вам привез. Они у меня в бумажнике. Где мой бумажник? (В сторону.) Прекрасно клюнули на старика Амоагоса! (Вслух.) Позвольте вызвать кого-нибудь из моих слуг?
Герцогиня знаком велит Инессе позвонить.
(Герцогине.) Разрешите мне, герцогиня, сказать несколько слов... (Лакею.) Прикажите моему негру... Впрочем, нет, он понимает только свое варварское наречие. Помашите ему — пусть придет сюда.
Де Кристоваль. Деточка, оставь нас на минутку.
Входит Ляфурай.
Вотрен. (Ляфураю). Хихи popo флури.
Ляфурай. Хоро.
Инесса. Папенькино доверие делает вас и без того желанным гостем; но вы рассеяли все наши тревоги — и за это я вам особенно благодарна, генерал.
Вотрен. Бла... благодарны! Но, говоря откровенно, сеньора, это я неоплатный должник вашего славного батюшки — раз мне посчастливилось видеть вас.
Ляфурай. Хо.
Вотрен. Каракас, и мули хоро, фистас, ип сури.
Ляфурай. Сури хоро.
Вотрен. Сударыни, вот письма. (Ляфураю, шепотом.) Пошныряй по передней и по двору, рта не разевай, уши навостри, рукам воли не давай, все высмотри и пронюхай.
Ляфурай. Ия, майн хэр.
Вотрен (в бешенстве). Сури хоро, фистат.
Ляфурай. Хоро. (Шепотом.) Вот документы Ланжака.
Вотрен. Я против освобождения негров; когда мы их лишимся, придется превращать в негров белых...
Инесса (герцогине). Позвольте мне, маменька, уйти, я хочу прочитать папенькино письмо. (Вотрену.) Генерал... (Кланяется ему.)
Вотрен. Обворожительна! Дай ей бог счастья!
Инесса уходит; герцогиня провожает ее до двери.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Герцогиня де Кристоваль и Вотрен.
