Михаил Рощин - Старый Новый Год
Клава Полуорлова. Ты был, был! Я все делала, чтобы ты из Полуорлова превратился в Орлова, в орла! А ты… петух! Мокрая курица!.. Боже, как стыдно!..
Полуорлов. Что-что?.. Ну, так! Хватит! Все!..
Себейкин. Все! Идем, Вася!
Клава Себейкина. Как же, пустила я тебя! (Толкает мужа, он падает.)
Себейкин. Клавдия! Не стой на пути!
Клава Себейкина. Испугал! Только посмей!.. Да иди! Скатертью дорога. «Идем отседова»! Говорить бы научился!..
Себейкин. И говорить мы не умеем? Понял, Вась?.. Хватит. Где мой костюм?
Клава Себейкина. Иди. Заплачут о тебе! Скатертью!.. Весь день до ночи на ногах, упаиваешь их, укармливаешь, все плохо! Иди…
Себейкин. Где мой костюм?
Полуорлов(мечется). Где моя дубленка? Хватит! Я ухожу!..
Клава Полуорлова. Иди проветрись!.. (Толкает Полуорлова.)
Он падает.
Гоша. Это все из-за меня, Петр!
Полуорлов. Та-ак!.. Ладно, Гоша, при чем тут ты? Ты-то прости, прости. (Орет.) Где мои ботинки?
Клава Полуорлова. Не кричи! Привык, чтобы все подавали!..
Полуорлов. О, проклятье!
Себейкин. Куркули проклятые! Я еще и виноватый остался! Я – сапог, лапоть! Ну, погоди! Вспомнишь!..
Вася. Ладно, Петь! Это из-за меня…
Себейкин. Я покажу из-за тебя! (Клаве, интимно, чуть не плача.) Я с другом поговорить не могу? Может, мне об жизни надо говорить! Может, у меня мечты! Может, мне жить тута тесно!.. (Решительно.) Где костюм?..
Полуорлов(своей Клаве, тоже чуть не плача). Ты никогда меня не понимала, никогда! Вспомни кресло-яйцо!..
Клава взвизгивает.
Себейкин. Хватит!.. Стыдиться, видишь, стали! Из грязи в князи!
Полуорлов. Вам больше не придется за меня стыдиться!
Себейкин. Идем, Вася, хоть в пекло!
Полуорлов. Хоть в пекло! Идем, Гоша!
Себейкин. Учить их надо! А то вовсе на шею сядут!..
Полуорлов. Совсем уж на шею сели и ножки свесили!.. Я ухожу! Слышите?
Себейкин. Я ухожу! Поняли?
Клава Полуорлова. Да уходи!
Клава Себейкина. Уходи!
Себейкин. Три дня не приду!
Полуорлов. Не приду! Долго!
Полуорлов выбегает, за ним – Гоша. Себейкин с Васей тоже.
Клава Полуорлова. Вот и отметили мы свой старый Новый год!
Анна Романовна. Что ты смеешься? Иди за ним!..
Клава Себейкина(плачет). Ушел, идол!..
Теща. Да что ты убиваешься-то? Пусть!..
Анна Романовна. Ой уйдет. Русской натуре вечно надо уйти – с работы или от жены. Чтобы освободиться…
Теща. Да не реви, куда он денется!
Клава Себейкина. Уйдет!.. Не трогайте вы меня!
Анна Романовна. Иди за ним, слышишь? Не вернется!..
Клава Полуорлова. Ах, куда он денется! Вернется! (Смеется.)
Клава Себейкина. Не вернется!.. (Плачет.)
Так и кончается эта картина тем, что одна Клава смеется, а другая плачет.
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Очистимся от ложных заблуждений!
Центральные бани. Огромный отдельный номер в «купеческом» духе начала века. Парная и бассейн. Обширный предбанник с диванами в белых чехлах. Завернувшись в простыни после купания, распаренные, благостные, с мокрыми волосами, сидят Себейкин, Полуорлов, Вася, Гоша и Адамыч. Вася выступает здесь за хозяина и знатока. Бутылки с пивом и закуска, шайки, веники. Или, если угодно, самовар, но это, конечно, хуже.
Все добры, ласковы, предупредительны, растроганы.
Адамыч. Уф!.. О-о… (Постанывает.)
Полуорлов(тоже охает от удовольствия). О! Боже ты мой!
Гоша(утирая пот). Охо-хо-хо! Вот это по-русски!..
Себейкин. Уф! Одно только место и осталось на свете, где без баб посидеть!..
Вася. Это точно! Берите пивка, холодненькое!
Себейкин. Хорошо сидим!
Гоша. Ох, знает народ, чем лечиться!
Адамыч. После баньки, говорят, укради, а того…
Вася. Закусывайте, селедочку берите. Отдыхайте. Берите, руки помоем, воды хватит. На-ка огурчика!
Себейкин. Вон тезку угощай! Петя, огурчика!
Полуорлов. Спасибо, Петя! Ну, баня! Адамыч! Тебе надо памятник поставить, что ты нас свел!
Вася. Его не придержи, он всю лестничную клетку соберет!
Адамыч. А зато завсегда с народом, товарищи дорогие! У меня ничего нету, окромя народу…
Себейкин. Да жалко, что ль! Эва помещение! Роту вымыть можно! Красота-то! Еще помещики небось парились!
Вася. Помещики и капиталисты. Отдыхай.
Адамыч. Мирванна.
Себейкин. Чего?
Адамыч. Мирванна.
Себейкин. Чего это?
Адамыч. В древней Индии придумано: ляжет, значит, человек в ванну, и мирно ему, хорошо! Мирванна.
Полуорлов(с усмешкой). Это нирвана, Адамыч! Это такое состояние духа: блаженство, наслаждение…
Адамыч. Я и говорю: мирванна!
Гоша. Я, главное, лежу, Вася меня намылил, а потом еще пиво передо мной ставит…
Себейкин. Васька знает!
Гоша. Я говорю: что это? Пить надо? А он мне: хочешь – пей, хочешь – не пей, отдыхай! Прямо бог, а не Вася!
Вася(польщен). Да ну, чего! Обычность! Уж тут-то, в бане-то! Отдыхай!
Полуорлов. Всех вымыл, а сам, кажется, и не успел еще, Вась?
Вася(улыбается). Да ладно! Дома помоемся!
Себейкин. Его баба вымоет!
Все смеются.
Я вот тоже вчера купался, а только эти ванные, души, брызгалки – не то!
Полуорлов. Именно! Что испытано народным опытом…
Себейкин. Слушай, тезка! Личность мне твоя знакомая! Ты, случбем, в первомайской школе в пятом классе не учился?
Вася. Он на Стрельца похож.
Гоша. Он у нас гений!
Себейкин. Все мы гении в своем дому! Нет, Стрелец помоложе. Ты за кого болеешь?
Полуорлов не знает, за кого.
Гоша. Мы, как народ, за «Спартак»!
Вася. Ну! Люди же, видно!..
Себейкин. Бывает, вроде встречались, а где – не вспомнишь.
Полуорлов. Да, и мне лицо твое знакомо…
Адамыч. Все мы встречаемся на путях заблуждений, товарищи дорогие!..
Вася. Ну, кому еще пивка? С закуской у нас слабовато. Сейчас бы наважки жареной!
Полуорлов. Ресторан вон рядом! (Роется в карманах брюк.) С деньгами вообще петрушка какая-то: когда все есть, и деньги вроде не нужны, а когда нет ничего…
Адамыч. …то и денег нету.
Все смеются.
Себейкин. Брось, все оплочено! А ресторан не по нам! Мы и не ходим никогда. Скажи, Вась?
Вася. Наценки!
Себейкин. Шашлычная еще так-сяк, у нас там возле артели стекляшку построили… Да и то от бабы потом не отобьешься! «В стекляшке, что ль, был? Долго ты, такой-сякой…» И пойдет!
Полуорлов. Что ты! (Веселясь.) Ну-ка, Адамыч, сделай так руку и говори: «Римляне! Сограждане! Друзья!» Это Шекспир!..
Адамыч(стал, в позу). Римлянцы, совграждане, товарищи дорогие!
Все смеются.
Тихо, тихо! Товарищи дорогие, я вам лучше свое скажу!
Себейкин. Про Клизияста, что ли? Слыхали!
Адамыч. Хочет сказать ваш старик Адамыч насчет проистечения жизни, а также нашей лестничной клетки…
Себейкин. Вась, разлей! Долго будет!..
Адамыч. Нет, вы послушайте, товарищи дорогие, как происходит смысл, а они пустились в разные концы одной и той дороги.
Себейкин. Бывает, пивка бидончик возьмем с ним, он и начнет! «Суета сует, утомление духа!»
Адамыч. Посидевши с мое у лифта, повидавши в жизни…
Гоша. Я ночевал в лифтах!
Адамыч. Кондуктором был, капендинером был…
Вася. Давай!
Адамыч. Так. Берем утро. Пробуждается от ночи весь подъезд, наша уважаемая лестничная клетка. Все люди как люди. Старушки, значит, по молочным, по булочным, мужчины, с первою папироской закуривши, газетки достают из ящиков и на работу, женщины детишков по детсадам, а пионеры в школу… И это есть, товарищи мои, годами проистекающий порядок жизни…
Себейкин(тихо). Ты говоришь, роздал все? Детсадам, что ли?
Полуорлов. Да нет, так! Бросил, и все!
Себейкин. Пробросаешься!
Адамыч(продолжает). Кто собачку, значит, прогуливает, Лева Рыжиков рисует картину: белье на веревке… Все, значит, при деле, потому как пить-есть надо, учиться надо, работать надо.
