Том Стоппард - Травести
Появляется Карр, одетый в веселенькую курточку и соломенную шляпу, Карр пришел в библиотеку в качестве «шпиона» – мы видим это по его поведению, которое меняется только тогда, когда Сесили обращается к нему.
Не было никаких сомнений в том, что англичане и французы сделают все возможное для того, чтобы Ленин не покинул Швейцарию. И что они все время следят за ним. Ах!
Карр вручает Сесили визитную карточку, которую он получил от Беннетта в первом действии.
Сесили. Тристан Тцара. Дада, Дада, Дада… Младший брат Джека!
Карр. А вы – Сесили?
Сесили. Тс-с!
Карр. Да, это вы!
Сесили. А вы, судя по визитной карточке, брат Джека, декадентствующий нигилист.
Карр. Но я вовсе не декадентствующий нигилист. Пожалуйста, не думайте, что я декадентствующий нигилист.
Сесили. Если это не так, то вы самым непозволительным образом вводили нас в заблуждение. Надеюсь, вы не ведете двойной жизни, прикидываясь декадентствующим нигилистом – в частности, выставляя плоды своих теоретических изысканий в галерее на Банхофштрассе. Это было бы лицемерием.
Карр (глядя на нее с изумлением). Гм! Конечно, я бывал весьма легкомысленным.
Сесили. Очень рада, что вы это признаете.
Карр. Если вы уж заговорили об этом, должен признаться, что шалил я достаточно.
Сесили. Не думаю, что вам следует этим хвастаться, хотя, вероятно, это вам доставляло удовольствие. Вы, наверное, причинили немало огорчений вашему брату.
Карр. Что ж, мой брат тоже причинил немало огорчений мне, да и всем дадаистам. Его мать тоже не особенно от него в восторге. Мой брат Джек – простофиля, и, если вы позволите, я объясню вам почему. Он сказал мне, что вы – хорошенькая, в то время как вы на первый взгляд – самая прелестная девушка в мире. Вы выдаете книги на дом?
Сесили. Я думаю, вам не следует так говорить со мной в рабочее время. Впрочем, поскольку справочный зал вот-вот закроется на обед, я вам прощаю. Интеллект у мужчин не так часто встречается, чтобы походя пренебрегать им. Какие книги вас интересуют?
Карр. Любые.
Сесили. Неужели ваши интересы так безграничны?
Карр. Речь идет скорее о расширении кругозора. Я получил чрезмерно методичное образование, в результате чего я знаю кое-что про аардварка, слегка владею абаком и разбираюсь в абстракционизме. Аардварк, кстати, – это разновидность африканской свиньи, которая встречается по большей части…
Сесили. Я тоже прекрасно знаю, что такое аардварк, мистер Тцара. Признаюсь честно, вы мне чем-то очень симпатичны.
Карр. В области политики дальше анархизма я не продвинулся.
Сесили. Понятно. Что же касается вашего старшего брата…
Карр. Большевик А вы, я полагаю…
Сесили. Циммервальдистка!
Карр. О Сесили, не возьметесь ли вы за мое исправление? Займемся этим за обедом. Я уверен, у меня от этого разыграется аппетит. Знаете, как у меня разыгрывается аппетит, когда мне приходится отрекаться от своих убеждений за стаканом рейнвейна.
Сесили. Боюсь, что сегодня у меня нет на это времени. Ленин просит, чтобы во время перерыва я навела справки.
Карр. Ленин? Это ваша подруга? Гувернантка с опытом ищет новое место?
Сесили. Ничего подобного. Я имею в виду Владимира Ильича Ленина, который с моей скромной помощью пишет свой труд «Империализм, как высшая стадия капитализма».
Карр. Ах да – Ленин. Но, разумеется, сейчас, когда в Петербурге революция, он наверняка отчаянно рвется в Россию?
Сесили. Разумеется. Когда история революции будет написана, Швейцарии в ней вряд ли будет отведено много места. Как, впрочем, и в любой другой истории. Но все дороги для него закрыты. Придется пробираться переодетым и с фальшивыми документами. Ах, боюсь, я уже сказала слишком много! Владимир абсолютно уверен, что агенты следят за ним и втираются в доверие к его знакомым. Англичане наиболее настойчивы, хотя при этом крайне бестолковы. Только вчера посол получил секретное распоряжение не сводить глаз с морских портов.
Карр (растерянно). С морских портов?
Сесили. В то же самое время консул в Цюрихе получил целую пачку шифрованных телеграмм, содержание которых предполагает напряженную и драматичную деятельность: «Задай им жару!», «Пусть попляшут!» и «Выкинь коленце!», а также телеграмму лично от посла, в которой написано: «Сегодня вечером мысленно с вами, Хорэс!»
Карр: Подозреваю, что могу пролить свет на эту загадку. Последние недели консул участвовал в репетициях спектакля, премьера которого состоялась вчера вечером в театре «Цур Кауфляйтен» на Пеликанштрассе. Я оказался в числе приглашенных.
Сесили. Теперь мне ясно, почему он практически полностью передал дела в руки своего дворецкого, который, по счастью, симпатизирует радикалам.
Карр. Боже мой!
Сесили. Вы удивлены?
Карр. Да нет, у меня тоже есть дворецкий.
Сесили. Боюсь, что я не одобряю наличие прислуги!
Карр. Вы совершенно правы: обычно у нее нет совести.
Сесили. В социалистическом будущем ее не будет ни у кого!
Карр. И я того же мнения. И кому же дворецкий передает корреспонденцию консула?
Сесили. Вашему брату Джеку. Ах боже мой, что это я! Вы ничуточки не похожи на вашего брата. В вас есть что-то британское.
Карр. Смею заверить, я – такой же болгарин, как и он.
Сесили. Джек – румын.
Карр. Это одно и то же. Одни говорят так, другие этак
Сесили. Никогда не знала, но подозревала что-то в этом роде.
Карр. Так или иначе, я уверен, что теперь, когда премьера «Эрнеста» состоялась, консул освободит своего дворецкого от дипломатической работы. Скажу по чести, консул имел сногсшибательный успех в ответственной роли…
Сесили. Эрнеста?
Карр. Нет, того, другого.
Сесили. Но что вы имеете в виду, когда говорите «Эрнест»?
Карр. «Как важно быть Эрнестом… то есть серьезным» Оскара Уайльда.
Сесили. Оскара Уайльда?
Карр. Так вы с ним знакомы?
Сесили. Нет, в художественной литературе я успела добраться только до буквы «Г». Я не знакома с Уайльдом, но наслышана о нем, и то, что я слышала, мне не по душе. По словам Владимира Ильича, подлинное искусство – это искусство жизни.
Карр. Ars longa, vita brevis,[14] Сесили!
Сесили. Не будем вдаваться в тонкости, которые имеют значение исключительно в упадочном языке образованных классов, мистер Тцара! Я хотела всего лишь обратить ваше внимание на тот факт, что Оскар Уайльд был буржуазным индивидуалистом и к тому же всегда был разодет в прах и пух.
Карр. В прах и пух?
Сесили. Ну, или в пух и прах, если вам угодно.
Карр. Если он и был иногда слишком хорошо одет, то искупал это тем, что был бесконечно далек от политики.
Сесили. Социальная критика – единственная обязанность искусства и оправдание его существования.
Карр. Ваши взгляды на обязанность и оправдание искусства весьма своеобразны, Сесили, но, к сожалению, то, что мы именуем искусством, по большей части этой функции как раз не выполняет, что не мешает ему утолять общую для нищих и королей потребность в прекрасном.
Сесили. Во времена, когда считали, что звезды решают, кому быть королем, а кому нищим, мистер Тцара, искусство, естественно, укрепляло в первом уверенность в своем праве, а второго утешало в его горе. Но сейчас мы живем в эпоху, когда стало известно, что общественное устройство определяется материальными факторами, и на нас лежит новая ответственность – ответственность за происходящие в обществе изменения.
Карр. Нет, нет и еще раз нет, бедная моя девочка! Искусство не способно изменить общество, это общество изменяет искусство!
С этого момента спор начинает становиться все более и более ожесточенным.
Сесили. Искусство или занимается социальной критикой, или его попросту не существует!
Карр. Вы знаете Гилберта и Салливена?
Сесили. Гилберта знаю. Салливена – нет.
Карр. Если бы вы знали «Иоланту» так, как я ее знаю…
Сесили. Сомневаюсь в этом.
Карр. «Терпение»!
Сесили. Да как вы смеете!
Карр. «Пираты»! «Пинафор»!
Сесили. Возьмите себя в руки!
Карр. «Руддигор»!
Сесили. Вы в Публичной библиотеке, мистер Тцара.
Карр. «Гондольеры», мадам, в конце-то концов!
Очередной «прыжок во времени».
Сесили. Я думаю, вам не следует так говорить со мной в рабочее время. Впрочем, поскольку справочный зал вот-вот закроется на обед, я вам прощаю. Интеллект у мужчин не так часто встречается, чтобы походя пренебрегать им. Какие книги вас интересуют?
Карр. Любые на ваш вкус. О Сесили, не возьметесь ли вы за мое исправление? Займемся этим за обедом.
Сесили. Боюсь, что сегодня у меня нет на это времени. Придется вам исправляться самостоятельно. Вот статья Владимира Ильича, которую я для него перевожу. Вам, наверное, известно, мистер Тцара, что в правительствах Западной Европы в настоящее время насчитывается десять министров-социалистов?
