Эдвард Радзинский - Пьесы
Михалев. И все-таки после этих удачных возвращений вы опять с «нашим братом»?
Катя. А я предупреждала: я — дрянь! Хотя теперь эти мои приходы к вам ничего не значат, поверьте! Я прихожу, но вовремя сматываюсь! Запомните! И прихожу я, потому что мне нравится дурачить ваш подлый народец!
Михалев. Нравится «динамить», да? Испытывать судьбу? Не боитесь, что однажды плохо кончится?
Катя (презрительно). Не с вами! (Усмехнулась). Почему-то все время хочется вас оскорблять! И все — мало! От вас отскакивает! Ну да ладно, пора расставаться! Я бегу — налево, вы — направо! (Она отвернулась, но он резко и грубо схватил ее за руку) Послушайте!..
Он молча притянул ее к себе.
Да вы что?.. (Молчание. Теряясь.) Мне бегать надо!
Он по-прежнему молчит.
Если вы сейчас же не отпустите, я так заору! (Орет) Пустите! Сейчас же! Обезьяна!
Михалев (тихо). Ты приехала сказать мне только это?
Катя. Не «ты», а «вы»… Да! Да! Только это! (Угрожающе-испуганно) Понятно?
Михалев (не выпуская ее). Жаль. Я очень занятой человек… В последний раз: мы побежим вместе?
Катя. Пустите меня!.. Надо бегать в радостном настроении. А видеть рядом вашу…
Михалев. Про рожу ты уже говорила… Впрочем, ты права! Все плохое надо оставлять перед бегом. Мы недостаточно подготовились к трусце. (Внезапно дает ей пощечину) Катя (изумленно). Вы что…
Михалев (зажал ей рот, избивая её). Радость… должна быть!.. Эйфория!..
Она кричит. Он бьет.
Не бойся, синяков не будет, я профессионал… (Лупит) Без синяков!
Катя (пытаясь закричать, мычит). Больно… Больно мне…
Михалев. Убью, маленькая сучка! (Бьет ее по щекам)
Катя (плачет). Больно! Больно!
Михалев (за волосы притянул ее лицо к своему). Ну? (Хочет поцеловать, она отвернулась. Тотчас его удар) Ну… я жду?
И тогда Она подставляет губы. Он целует.
Теперь сама… Я жду. (Поднимает руку) Катя. Не надо… (Целует его)
На следующий день. Михалев и Михалева. Бегут трусцой.
Михалев. Первая километровая отметка… Мы сегодня бежим быстрее…
Михалева. Да, Михалев! Вот уж не думала утром… что смогу сегодня бежать… Я не хотела тебе говорить… но сегодня ночью я чуть не отдала концы!..
Михалев. Да? Может, сбавим темп?
Михалева. Нет, нет, сейчас все о’кей! А ночью было так плохо… Понимаешь, я вдруг проснулась ночью и чувствую, меня ограбили…
Михалев. Да?
Михалева. Только не так ограбили, а внутри! Понимаешь, украли легкие, почки, селезенку, выкрали сердце… И я лежу вся полая и умираю. И я хочу тебя разбудить, а ты храпишь. А я умираю… И все умоляю вора: ну верни… верни обратно хоть печень. А вор хохочет… И в миг моей смерти… я проснулась… Оказывается… все это был сон… Естественно, кроме твоего храпа… Храпел ты действительно. Это был верный «ощуч»!
Михалев. Это — кофе… Надуваешься на ночь кофе… А потом удивляешься… И вообще давай о веселом… Я тебя сколько учу: все неприятности — до трусцы.
Михалева. Михалев, подлый! А может, мне чуть-чуть… для эйфории?..
Михалев. Исключено…
Михалева. Ну, для бодрости, а?
Михалев. Для бодрости ты поедешь завтра на дачу!..
Михалева. Нет! Нет!
Он молча бежит.
Подожди, но завтра — четверг, и мы бежим с отпрысками!
Михалев. Это в шесть часов… А с утра и до шести — ты уедешь на дачу… Можешь взять машину!..
Михалева. Михалев, не надо мне ехать на дачу, а?
Михалев. «Надо, Федя, надо!» Темпочка! Опускайся на всю ступню!
Михалева. Михалев, я прошу тебя…
Михалев. Нервы подлечишь… А то видишь, по ночам уже селезенку вынимают…
Михалева. (вдруг сухо). Михалев, я имею право попросить тебя!.. И я прошу, не надо!
Михалев. Не понял, почему «имеешь право»?
Михалева. Хотя бы потому, что это я устроила тебе встречу с нею… ты ведь с ней уже встретился?
Михалев. Да? Интересно! И как же ты устроила?
Михалева. Понимаешь, Михалев, я чувствую этих новых дур… Наверное, потому, что они похожи на нас, прежних. В них очень сильно «стервное начало». Им достаточно что-то запретить, чтобы они тотчас безумно это захотели. Им неинтересно желать… Им интересно желать то, что нельзя! Ты ей страшно не понравился. Но я заставила заревновать бедного мальчика… Я знала: тогда он начнет с нею объясняться!.. Устроит сцену… И тогда уж ей точно втемяшится — встретиться с тобою… Я оказалась права?
Михалев. И зачем же ты это сделала?
Михалева. Для тебя, Михалев. Но когда я устраивала… я не знала, что наш сыночек так ее любит… Я уже объясняла тебе…
Михалев. Но я хочу с ней встретиться…
Михалева. А ты перехоти… Не надо самоутверждаться… за счет нашего сыночка…
Михалев. Ах, вот ты как повернула!.. Теперь ты точно поедешь на дачу…
Михалева. Михалев!
Михалев. На дачу!
Михалева. Нет! Ради нашего Алексеюшки, который не родился…
Михалев. Как интересно! Этот зародыш имел имя!.. И какое интересное оказалось имя!.. Может, обсудим это имя?.. Я, например, не знал, что он был Алексеюшка… Хотя считался бы его папой.
Михалева. Я запрещаю! Замолчи… Я умоляю тебя! У тебя тыща баб!.. Ну не надо с нею!
Михалев. Плохо бежим… Опять плохо бежим!
Михалева. Ты посмотри, как у тебя все хорошо… Тебя хотят взять на прежнюю работу. Ты поедешь в Японию. Я уже знаю! (Грозит лукаво) Скрывал от меня… Боишься сглазить, да?
Михалев. Может, и Японию — ты мне устроила?
Михалева. Нет, это ты сам! На прежнюю работу после всего, что с тобой случилось… Нет, это только ты можешь!.. Ты победил! Так что будь милосерден в мелочах!
Михалев. Ты дышишь, как паровоз… С тобой неприятно бегать…
Михалева. Ты уже привык к другому дыханию… Но пойми, это сын наших друзей!
Михалев. Это сын твоего друга… Внук друга твоего отца… Никчемное, безвольное существо, так похожее на твоих прежних друзей молодости… Они были такие же ничтожества… только почему-то надутые и важные… И с ними путалась молодуха Инга… Вам все было подано… Не мир, а скатерть-самобранка!
Михалева (сокрушенно). Ты прав! Ты прав!
Михалев. А я все добыл своими руками… Или, если хочешь, лапами… Что ты смеешься?
Михалева. Очень смешно можно было бы ответить.
Михалев. Да, да. Ты ведь до сих пор считаешь… что я женился на тебе… из-за твоего дерьмового папаши…
Михалева. Не слабо сказано.
Михалев. …Из-за чего еще можно жениться на беременной бабе… которая даже не хотела тебе солгать для приличия?.. Точнее, так лгала, чтобы ты точно понял… Она лжет!.. И главное для нее было, чтобы ты видел, как она тебя презирает… Ну, конечно, это можно было снести только из-за выгоды… или из-за безумной нелепой любви!.. Есть такая любовь — к недостижимому… Червяка к солнцу… Провинциала к…
Михалева. Я знаю… я все знаю, Михалев, ты меня очень побил…
Михалев. Хорошо, что ты помнишь… потому что я уже сейчас совсем не помню… Смотри — четвертый столбик, мы снова бежим хорошо! Ну ладно… зачем я… на тебе женился… я не помню. А зачем ты за меня пошла, а?
Михалева …Михалев, не будь нелепым… разбирать сейчас этот не очень актуальный вопрос…
Михалев. Я отвечу: чтобы сделать меня посмешищем, да?.. В глазах всей вашей шатии?
Михалева. А может, чтобы самой стать посмешищем?!!
Михалев. Не понял…
Михалева. Вообще ты мало что понял про Ингу… (Смеясь) Тебе еще понимать и понимать… Но сейчас это все — древность… «Но кто мы и откуда» и т. д. «Остались пересуды… а нас на свете нет!»
Михалев. Нет, я понял… Я всегда знал… что ты путалась со всеми… Но спала с ним одним… который плевал на тебя… Ради которого ты унизилась до меня, смешного, провинциального болвана… Чтобы и его тем унизить!
Михалева. Михалев, заткнись!
Михалев. Это по нему ты до сих пор сходишь с ума. Это его ты просишь во сне хотя бы вернуть твою печень? А он до сих пор ничего не возвратил, да? Все забрал, и ничего…
Михалева. Михалев, ты пожалеешь!
